Заклинатели - Анастасия Александровна Андрианова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, спасибо за подсказку, – процедила Алида сквозь зубы.
В волосах Рича запутались фрагменты красной звезды и ярко пульсировали, показывая на Алиду. От их блеска лицо астронома тоже казалось красноватым.
– Не дай ей уйти! – крикнул Ясень.
Алида подхватила со стола миску и со всей силы метнула её в потолок. Разбилось ещё несколько светильников, осыпая комнату новым дождём золотых и синих брызг: из-за заклинания Ясеня почти все звёзды внутри фонарей превратились в горстки светящейся крошки.
Осколки синей звезды зависли перед лицом Алиды, попеременно принимая вид то чашек с молоком, то хоровода маковых сушек, то превращаясь в пирожки с голубикой. Алида отмахнулась от них и рванула к выходу.
Рич прыгнул вперёд, открывая дверь. Алида увидела, что Мурмяуз уже выскочил на улицу, и подумала о том, что будет, если другие жители деревни тоже отчего-то возжелают поймать гостей из Королевства. Мысль яркой вспышкой озарила её мысли: плащ! Пусть свёрнутый в кулёк, пусть спрятанный в сумке, но он же может помочь! Стоит хотя бы попытаться.
– Спрячь… – начала Алида, но тут же почувствовала тяжёлый удар в затылок.
В глазах потемнело, и последним, что она увидела, был дощатый пол, сплошь усыпанный звёздными осколками.
Глава 2,
в которой проклятие оборачивается даром
– Пап?
Мел хотел, чтобы его голос прозвучал властно и требовательно, но на самом деле вышло жалобно и по-детски ревниво. Мел недовольно фыркнул и продолжил нарочито грубо:
– Куда ты собрался?
Вольфзунд медленно обернулся и взглянул на сына. Если раньше его хитро прищуренные глаза обжигали холодом, то теперь в них стыло непривычное безразличие.
Мел сразу понял, что отец собирается их покинуть. Вольфзунд надел дорожный плащ из тяжёлого чёрного бархата, тщательно уложил волосы, а в руке держал пару перчаток из тончайшей кожи. Правая кисть теперь выглядела необычно и завораживающе: Вольфзунд заменил отсечённую плоть искусным мороком, чистым воплощением магии. Что-то очень похожее на плотную фиолетовую грозовую тучу, пронизанную непрестанно вспыхивающими крохотными молниями, в точности повторяло форму и движения потерянной руки. Она была похожа на стеклянный сосуд, наполненный подвижной субстанцией пурпурных и тёмно-фиалковых оттенков, и Мел не всегда мог отвести от неё взгляд, хоть и понимал, что пялиться не очень-то вежливо.
– И где твои перстни? Надеюсь, в надёжном месте?
Вольфзунд ухмыльнулся и показал на тонкую цепочку, уходящую под воротник.
– В следующий раз им придётся отрубить мне голову. Но эта задача им, безусловно, не под силу.
– Но волшебные перстни дадут больше силы, если носить их на левой руке, чтобы ток крови нёс их силу к сердцу. Что, если ты ослабеешь?
– Сейчас они ближе к сердцу, чем когда-либо. Не беспокойся, Мелдиан. Я не ослабею, если сам не позволю себе этого.
Мел невесело улыбнулся. Снаружи начал накрапывать дождь, звонко дробясь о наружные подоконники и глухо барабаня по крыше и листьям. Мел боялся, что отец сейчас просто исчезнет, так ничего и не объяснив.
– Так куда ты?
– Отсиживаться в безопасности, когда в Королевстве творится такое… Ты знаешь, Мелдиан, я так не могу. Моё место – там, с теми, кто верен мне.
Мела словно окатили ледяной водой. По хребту пробежали противные мурашки. Разве можно отпускать отца сейчас туда, к этим безумным прихлебателям Эллекена? Разве он может так рисковать?
Вольфзунд, должно быть, всё прочёл по его лицу.
– Я отправляюсь туда один. Вы с Перинерой остаётесь здесь. Это не обсуждается. Береги мать. И Лиссу.
«Ты не можешь нас бросить! Это опасно! Не уходи, пожалуйста!» – хотелось крикнуть Мелу, но он понимал, что отец прав. Владыка не должен оставлять народ в тяжёлые времена. Владыка отвечает за благополучие каждого альюда, а когда чёрные крылья войн и других бед шелестят над головой, именно Владыка обязан заботиться о том, чтобы исход был благополучным для каждого из подданных.
– Кстати, о Лиссе, пап.
Вольфзунд склонил голову набок, показывая, что внимательно слушает. Он не выглядел раздражённым, и это воодушевило Мела.
– Я хочу побыстрее сыграть свадьбу.
– Но Лисса больше не смертная. Ты не можешь не знать, чем для тебя обернётся женитьба на ней.
Мел вдохнул поглубже. Он долго готовился к этому разговору, но не думал, что придётся говорить в прихожей их дома в Птичьих Землях, с трудом удерживая отца, готового в любой миг раствориться, переместившись куда-нибудь, где его ждут враги.
– Я знаю, пап. И всё равно я уверен, что хочу этого.
– Мелдиан. – Вольфзунд медленно шагнул к нему и положил на плечо свою наколдованную руку. По телу Мела пробежала едва заметная дрожь. – Ты ведь не обязан жить со своей женой. Никто не запрещает тебе жениться на смертной, а делить кров – с Лиссой.
Мел сморщил нос. Он ожидал подобного поворота разговора.
– Пап, ты же знаешь, что любой брак требуется закрепить. Свадьба – красивый обряд, праздник для близких, да пыль в глаза, в сущности. Гораздо важнее то, что происходит после торжества. Ну, то есть для снятия проклятия мало обменяться венками и кольцами, нужно ещё…
Мел почувствовал, как начинают гореть уши, и отвёл взгляд.
– Нужно провести вместе ночь. Я знаю, – закончил за него Вольфзунд. – И что же, ты не готов разделить свадебное ложе со смертной ради избавления от проклятия?
Мел насупился. Отцу легко говорить! На словах всё просто и понятно, но представить, что так всё и произойдёт на самом деле, решительно невозможно.
– Не думаю, что это будет честно.
– Нечестно по отношению к Лиссе или по отношению к смертной?
– Полагаю, что к обеим. И о какой смертной ты постоянно говоришь, пап? Кажется, я ясно дал понять, что Алиду даже не рассматриваю. Я не стану ею пользоваться, чтобы снять проклятие.
– Помимо Алиды в мире тысячи смертных девушек, Мелдиан.
Вольфзунд улыбнулся – не кривой ухмылкой, а настоящей улыбкой, немного неуместной для этого разговора, для этого времени, для всего, что происходило, но на Мела эта улыбка произвела то же впечатление, которое производит солнечный луч, прорезавший сплошной покров туч, или тепло камина в промозглый день.
Вольфзунд положил руку ему на плечо и ободряюще сжал.
– Я знаю, что есть ещё кое-что, заставляющее тебя упрямиться с рвением молодого бычка. Я могу ошибаться
