Призрачная ночь - Клаудия Грэй

— Могли хотя бы предупредить парня.

— Я полагала, что у него есть вполне реальная возможность снова обрести жизнь и здоровье, — сказала миссис Бетани, открыв входную дверь. Сэмюэль с трудом поднялся на ноги и кинулся к ней. Он двигался неуверенно, спотыкаясь и пошел не в сторону школы, а к лесу. Я почему-то была уверена, что мы никогда больше его не увидим. Миссис Бетани подошла так близко к тому окну, в которое я заглядывала, что мне пришлось спрятаться среди веток ближайшего куста, и посмотрела ему вслед. — Кто знает? Возможно, лет через десять он приобретет некоторую стабильность.

— Надо его догнать! — воскликнул Лукас. — И если это лучшее, на что вы способны, не следовало проводить испытания на нем!

— Сердитесь, мистер Росс? — Судя по виду миссис Бетани, она от души забавлялась. — С чего бы это? Хотя у меня нет оснований сомневаться в ваших добрых намерениях, я не могу себе представить, что ваш гнев вызван исключительно жалостью к мистеру Янгеру.

— Вы просто… погубили его! Только для того, чтобы проверить свою теорию!

Чем сильнее он злился, тем теплее становилась улыбка миссис Бетани.

— Вы расстроены, потому что она не сработала, вернее, сработала не так, как вы хотели бы. Потому что думаете, будто у меня до сих пор нет обещанного вам ответа.

— Ничего подобного…

— Разве? — Она положила руки ему на плечи. Теперь они стояли лицом к лицу. — Мы можем восстать из мертвых. Я это доказала. Мы можем ловить призраков, это я тоже доказала. Теперь все дело за тем, чтобы найти подходящих призраков — особенно сильных, особенно стабильных. Связанных с миром осмысленно. И если мы сумеем найти таких призраков и поймать их в ловушку, мы с вами снова будем жить.

Лицо Лукаса превратилось в маску гнева, но ее последние слова — «снова жить» — заставили его зажмуриться.

Она заговорила тише, мягче, ласково:

— Я вижу, как вы смотрите на учеников-людей. Мне знаком ваш голод — это у нас с вами общее. Я обменяла свою человеческую жизнь на жизнь вампира ради любви и мести, но и двумя столетиями позже я остаюсь пленницей собственного трупа. Это так тяжело, правда? Везде таскать за собой собственное мертвое тело. Знать, что ты монстр, ненавидеть себя. Но это почти закончилось, Лукас. Мы почти свободны.

Он открыл глаза. Они долгую секунду пристально смотрели друг на друга, и я в отчаянии подумала, что потеряла его. На этот раз по-настоящему.

— Присоединяйся ко мне, — произнесла она, — и живи снова.

Лукас скинул ее руки со своих плеч.

— Нет.

Миссис Бетани отступила назад, схватившись за горло.

— Мистер Росс…

— Вы вышвырнули этого парня, как будто он ничто, — сказал Лукас. — Вы избавились от него, как от хлама, и даже глазом не моргнули. Вы собираетесь уничтожать призраков, как будто они ничто, даже… даже тех, кто является настоящими живыми существами, — и это тоже ровным счетом ничего для вас не значит. Я не могу на это пойти, никогда, даже ради… Знаете, мне плевать, какой магией вы воспользовались. Даже если у вас все получится, даже если ваше сердце снова начнет биться, внутри вы все равно останетесь мертвецом.

Молчание. Они стояли там и рассматривали друг друга, как незнакомцы. Миссис Бетани выглядела печальной. Подавленной. Наконец она негромко произнесла:

— Я надеялась, что вы станете частью этого.

— У меня была надежда, — ответил Лукас. — Но я никогда не стану частью этого.

Он кинулся к двери и выбежал из дома.

Как я могла в нем сомневаться, хотя бы на секунду? Лукас остался со мной. Он сохранил мою тайну. Даже столкнувшись с наивысшим соблазном, он ушел без колебаний. Я испытывала не только изумление и ужас, но еще и глубочайшую, сильнейшую радость. Я ветром помчалась за ним высоко над землей, по пути стряхивая с деревьев красные и золотые листья.

Лукас рванул в лес. Сначала я решила, что он хочет догнать Сэмюэля, хотя не представляла, как ему можно помочь. Но едва деревья скрыли Лукаса из виду — на небольшой полянке, той самой, где мы когда-то впервые встретились, — он рухнул на землю. Он прерывисто дышал, и я поняла, что он вот-вот разрыдается.

Я медленно обрела форму, дав ему время велеть мне уйти, если он хочет остаться один. Но Лукас порылся в кармане, вытащил мою брошь и протянул ее мне. Как только я прикоснулась к гагату, мое тело сделалось плотным. Лукас прижал меня к себе изо всех сил.

— Выход есть, — выдохнул он. — Выход есть, но я никогда не смогу им воспользоваться!

Я крепче обняла его. Почему до меня сразу не дошло, насколько ужасно все это для него? Ему пообещали освобождение от существования, которое он считал страшнее тюрьмы, — и это было правдой. Все обещания миссис Бетани были правдой. Есть дверь, которая ведет наружу, но Лукас никогда не сможет из нее выйти.

Я хорошенько подумала, и во мне зашевелился страх, но я не позволила ему взять над собой верх.

Я обнимала Лукаса, а он спрятал лицо у меня на плече, и все его тело дрожало от сдерживаемых эмоций. Я молчала, пока не обрела окончательную уверенность.

И тогда я сказала:

— Мы можем это сделать.

Он отодвинулся и посмотрел мне в лицо.

— Сделать что?

— Ритуал. То, что сделала миссис Бетани. — Я собралась с силами. — Я могу вернуть тебя к жизни.

— Нет. Ты отдашь свою жизнь и исчезнешь навсегда.

— Ты предложил мне то же самое, помнишь?

— А тебе хватило мужества, чтобы умереть. — Лукас провел большими пальцами по моим щекам и взял мое лицо в свои ладони. — Я тоже на меньшее не согласен.

Я снова его обняла, и он привалился ко мне, как будто лишился сил. Миссис Бетани больше никогда не будет обладать над ним властью, но его ноша сделалась тяжелее, чем раньше. И никогда не станет легче. Ни один из нас не умрет — и не начнет жизнь заново.

Глава восемнадцатая

Позже этим же вечером в комнате для хранения документов мы рассказали обо всем остальным, так что теперь не только мы с Лукасом пребывали в шоке. Мы молча просидели около часа. Достижение миссис Бетани — возвращение вампира к жизни — противоречило всем известным нам физическим и сверхъестественным законам, однако мы видели это собственными глазами.

Балтазар повторил в восьмой раз:

— Все равно это… совершенно нереально. Невозможно, что существует способ вернуться к жизни.

— Не искушайте меня, — презрительно фыркнула Патрис, как будто это не она десять минут подряд повторяла: «О боже, о боже мой!» — Я на горьком опыте поняла: если кто-то умер, и не важно, как именно это случилось, нужно оставить все, как есть.

Она внезапно очень заинтересовалась своими кольцами, но я знала, что она вспоминает свою давно утраченную любовь, Амоса, которого вернула в виде привидения. Скрытная Патрис была не из тех, кто делится подробностями, но понятно, что результат оказался трагическим.