Олег Даль: Дневники. Письма. Воспоминания - Борис Львов-Анохин

— А сколько ему лет?

— Тридцать один.

— Ничего, до утра доживет. Утром врача вызовите.

К утру температура немного спала, и после этого он неделю пролежал лицом к стене, не разговаривая ни со мной, ни с Лизой. Мы только ставили около него тарелки, он немножко ел, пил кофе, и я убирала посуду. Вся неделя продолжалась в этой страшной депрессии, и мы извелись совершенно. Я постоянно заходила к нему, садилась возле и начинала его гладить, а он продолжал молчать. Потом наконец произнес какое-то слово, за которое я зацепилась сразу же обеими руками. «Немота» исчезла, и потом он из этого состояния вышел. Но легкие в тот раз сорвал раз и навсегда — до конца жизни он маялся от их слабости.

Через полгода после этого случая Олег опять стал невыносимым, все было плохо, и мы решили, что ему надо уехать к себе домой. На мой вопрос: «Когда ты уедешь в Москву?» — Олег сказал:

— Ну, через несколько дней…

И вот тут я спросила:

— А почему не завтра?

На это он уже промолчал, а я дала ему 25 рублей на такси и самолет.

На другое утро он очень красиво ушел: отправился в ванную, навел там на себя ослепительный блеск и, став очень элегантным, зашел в таком виде к нам на кухню:

— Ну… Я поехал.

Мы обе промолчали. Он пошел к входной двери, потом вернулся обратно и сказал:

— Я могу оставить пока у себя ключи от квартиры?

На что Лиза сказала:

— Можешь.

С этим он и уехал в Москву. Это была где-то середина марта 1973 года. Через неделю я набрала люблинский номер. Олег суховато со мной разговаривал, но все-таки хоть разговаривал! Я даже успела что-то такое ему в трубку вякнуть. А первого апреля он позвонил сам и, попав на Лизу, сказал ей, что все в порядке и проблем больше не будет. На что Лиза ответила:

— Это вообще-то не повод для первоапрельской шутки!!!

На другой день он приехал. Лиза, вернувшись с работы, почувствовала, что кто-то дома. Вошла в комнату и увидела Олега. Он остановил ее жестом руки и, повернувшись спиной, спустил штаны, показав на попке заплатку от зашитой «торпеды». И спросил:

— Теперь веришь?…

С этого момента началась наша роскошная жизнь с милым, добрым, умным, очаровательным человеком, а прежний Олег исчез надолго, словно его и не было.

Заканчивая с этой темой, хочу рассказать об одном случае, перепугавшем меня самым жутким образом.

В 1975 году, перебросив уже свои вещи из Люблина на улицу Новаторов, мы продолжали жить в Переделкине у Шкловских. Что-то произошло между Лизой, мной и Олегом: то ли мы переругались, то ли все от чего-то или друг от друга устали, но в результате мы вдвоем оказались в Москве, а Олег почему-то продолжал жить в Переделкине. Было уже довольно прохладно. Видимо, конец сентября — начало октября.

Уже потом Олег мне рассказывал о своем житье в одиночестве, о том, как он питался одной яичницей, потому что в холодильнике ничего не осталось, о том, как много общался он в эти дни с Вениамином Кавериным.

По-видимому, пил он там тоже довольно много. Лиза не проявляла к нему никакого интереса в течение недели — сидела в Москве и злилась на него. А он обижался на то, что она не приезжает и «морит его голодом». В итоге он плюнул и уехал не к нам, а в Люблино, к матери. Оттуда позвонил Лизе и сказал, что уходит от нее. Она стала плакать:

— Такие дела не решаются по телефону… Если тебе что-то не нравится и ты хочешь уйти от меня, так приезжай — мы поговорим… Так же нельзя поступать…

— Хорошо. Я приеду за вещами.

Узнав, что он приедет забирать вещи, я в очень угнетенном состоянии ушла из дому и бродила по улицам, пока не наткнулась на какой-то кинотеатр, где шел «Фанфан-тюльпан». Купила билет, но в кино продолжала реветь, а на экран почти что не смотрела, хотя очень люблю этот фильм. Никак не смотрелось… Потом опять брела по Ленинскому проспекту — уже в полной тьме. Подойдя к нашему дому, я вытерла свои слезы и… позвонила в дверь.

Открыла мне Лиза с веселым лицом, и очень бодро подмигнула. Я сняла плащ и тихонько заглянула в их комнату. Лежавший на постели и смотрящий на меня Олег приветливо махнул рукой.

Ни тогда, ни сейчас я Лизу ни о чем не спрашивала. Сама же она сказала, что, когда Олег приехал и она увидела, что он без чемодана, оба сделали вид, что на эту тему даже в помине не было никакого разговора. Просто, пока Олег ехал, он успокоился. Лиза в ожидании его тоже успокоилась и встретила не с зареванными глазами и трагическим заламыванием рук, а очень достойно.

Так что в этот раз Олег весь разрядился в «телефонный взрыв» и пришел к себе домой в совершенно спокойном состоянии. Я же поняла, что больше на эту тему говорить нечего. Но испуг у меня был страшный, и Ленинский проспект я полила своими слезами очень обильно, потому что в своем возрасте уже прекрасно осознавала, что в действительности все вот так и бывает: даже самая большая любовь вдруг из-за какой-то ерунды прекращается навсегда. Все это было страшно, потому что меня больше всего пугала наша жизнь в чужом городе (после «свежего» отъезда из Ленинграда), наличие черт знает какой (и черт знает где) квартиры, отсутствие (по настоянию Олега) работы у Лизы и скромное присутствие моих пенсионных грошей. Хуже того: мы теряли Олега, которого очень любили и к которому сильно привыкли за пять лет.

В общем, это были несколько трагических часов ожидания. Я была абсолютно уверена в том, что все так, как сказал Олег, и только войдя в квартиру, поняла, что мы «счастливо ошиблись».

О ДНЯХ ВЕЛИКИХ

Первомай, Первомай…

Я пукну, а ты поймай!..

Олег. Ежегодно в День международной солидарности трудящихся

Из всех праздников Олег любил и считал обязательным быть дома и отмечать только Новый год. Он очень уважительно относился к этой «перемене цифр». Единственный Новый год, который он не встретил с нами — 1981-й. На мне это событие лежит тяжелым грузом, потому что в возникшей в ту ночь ситуации я могла и должна была остаться с ним дома. Лиза не сдержалась и ушла, но я обязана была находиться рядом. Наверное, просидели бы мы с Олежечкой всю ночь на его диване в кабинете. И я бы вспоминала потом об этом с удовольствием. А так я вспоминаю встречу 1981 года с ужасом: это одна из самых тяжелых из непоправимых ошибок в моей жизни. Остальные Новые года мы были всегда вместе, по-моему… Только 1973 год он встречал с Лизой в Ялте на съемках «Дуэли». Но они тоже были вместе друг с другом — просто без меня.

Потом был День Победы, который отмечают все, но мы никогда не праздновали 9 мая в застолье, а просто считали его моментом каких-то горьких воспоминаний о войне…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});