Парадиз Ланд 1-3. Герой по принуждению. Черный рыцарь - Александр Абердин

- Про самое главное, я чуть не забыл как всегда - Вспомнив одну немудреную шутку про грузинов, я решил посмешить своего нового друга и рассказал ему старый анекдот - Учитель в грузинской школе, объясняет детям правописание русских слов и говорит им: - "Дети, хорошенько запомните то, что я вам сейчас скажу, потому что понять это невозможно, сол, фасол и антресол всегда пишутся с мягким знаком, а вилька и бутилька вообще без него".

Как это ни странно, но архангел Вельзевул эту немудреную шутку не только прекрасно понял, но даже и оценил по достоинству. Хохоча громко и раскатисто, он взял в руку стакан, налитый доверху и посмотрев вино на просвет, задал тон нашей дальнейшей беседе своей собственной хохмой:

- А вот как в учитель-друин рассказывает своим ученикам об истории Парадиз Ланда: - "Однажды взглянул Создатель на своих помощников, - белокрылых ангелов, принюхался, и немедленно повелел водам литься с неба всякий раз, как только они поднимутся в воздух повыше. Потому, что ему было гораздо легче сотворить дождь, нежели заставить ангелов искупаться в реке или озере". Так за что будем пить, Михалыч?

От смеха я чуть не пролил вино. Чокаясь с Вельзевулом стаканом и утирая выступившую слезинку, я ответил ему:

- Господи, мастер Вельзевул, да за что же еще можно пить в Парадиз Ланде, как не за женщин? Поэтому, старина, мой первый тост, - за прекрасных дам! А ты знаешь мастер Вельзевул, какими вообще бывают дамы? - Спросил я архангела и сам же ответил - О, они, родимые, делятся на три сорта: во-первых, на просто дам, затем на не дам ни при каких обстоятельствах и с этим нам, мужикам, приходится мириться, но самое обидное есть еще одна категория дам, это когда дам, но не вам!

Над этой хохмочкой Вельзевул смеялся еще громче. Мы выпили прекрасного вина и принялись за шашлыки. Наши острые зубы впились в сочные, бараньи почки, хорошо вымоченные в отличном кахетинском вине со специями и зажаренные на жарких углях из виноградного корня до коричневато-золотистой, хрустящей корочки. Когда я вновь наполнил стаканы темно-рубиновым напитком, он сказал мне:

- Михалыч, ты можешь звать меня так, как это делают мои самые близкие друзья, - Зелом. Не знаю, что именно двигало Создателем, когда он давал нам такие замысловатые имена, но иногда он и сам их с трудом выговаривал.

Наше застолье было веселым и непринужденным. Под хинкали, пышущие паром и истекающие горячим мясным соком, от которых шел божественный аромат хорошего хмели-сунели, мы раздавили второй пузырь вина и тут же принялись за третий, благо сациви в магических, глиняных горшочках оставалось горячим без всякого мармита. Мой новый друг Зел с удовольствием ел зелень с сыром и перцем, вовсю налегал на маринованный, белый и красный чеснок, хрустящую капустку по-гурийски, щедро сдабривал горячие чуреки острыми приправами, и потом еще искренне удивлялся, с чего это ему так хочется выпить еще вина.

Поскольку я давно и основательно забыл о том, что такое острая боль в почках, то был всерьез намерен побить свой собственный рекорд, когда однажды, в Тетрицкаро, выпил двадцать два стакана вина и не свалился при этом под стол. Правда, тогда мне было неполных семнадцать лет, жизнь была полна радостных открытий, роскошные и красивые женщины, сидевшие за нашим столом, были для меня совершенно недоступны, а потому молодое вино просто показалось водой, что мне и позволило перепить за столом всех, кроме старого Валико, в котором было росту под два метра, а в его живот спокойно вливалось полтора ведра вина.

Когда мы оба были уже в хорошем подпитии, я отважился, наконец, задать своему другу вопрос на ту тему, которой мы еще ни разу не касались. Даже тогда, когда вели почти телепатическое общение в синих глубинах Колец Творения. Наливая вина Вельзевулу и себе, я спросил его:

- Зел, старина, и все-таки расскажи мне про то, как вы умудрились устроить такую заподляну в Светлом Парадизе, возле Синего замка? Как я не пытался понять секрет вашего черного озера, которое способно отнять жизнь у любого магического существа, так ничего и не понял. Да и с порчей, которую вы навели на лес, мне тоже не все понятно. Может быть ты поделишься со мной этим секретом?

Мой вопрос привел Вельзевула в изумление. Высоко вскинув брови он воскликнул:

- Как, разве и в Светлом Парадизе имеются такие ловушки Создателя? Ничего не понимаю.

Тут настал мой черед удивиться.

- Господи, да Создатель-то тут при чем? Ему, вроде бы, совершенно незачем устраивать такое безобразие в своем собственном мире. Зел, послушай-ка! Выходит, что точно такие мертвые озера есть и на Терраглорисе?

Чтобы у Вельзевула не осталось на этот счет никаких сомнений, я быстро ввел его в курс дела и рассказал о Черном лесе, из которого чуть живыми вернулись вороны-гаруда, и о мертвом озере, к которому приходили умирать русалки, кикиморы и лешие. Все это так взволновало Вельзевула, что он даже протрезвел и закурил, чего он не делал весь вечер. Глубоко затягиваясь, он сказал:

- Выходит, мы были совершенно не правы, когда считали что это Создатель отравил воды единственного магического озера, которое он нам оставил. - Видя, что я смотрю на него непонимающим взглядом, Вельзевул пояснил мне - Тебе об этом ничего не известно, Ольгерд потому, что мы сразу же возвели над ним купол и объявили озеро священным и неприкасаемым. Кроме того, спасая жизни ангелов и друинов, я немедленно сотворил вокруг озера магическое заграждение, чтобы никто, по привычке, не пытался напиться из него. Все это произошло почти пятьсот лет назад и мало кто знает о том, во что превратилось озеро близ Капитула. Ангелы и друины по прежнему считают его воды целебными, хотя нам приходилось всячески выкручиваться и лечить наших больных иными магическими средствами. До этого озеро Создателя, пусть и не так основательно как твои магические бассейны, но все же прекрасно исцеляло болезни ангелов и друинов. Когда твой магический голубой шар стал повсюду возводить эти прекрасные магические бассейны, в которых к ангелам возвращались и молодость и природный светлый облик, друины стали роптать и требовать, чтобы я снова открыл для них озеро Создателя. Если бы ты не создал для них на острове Избавления магическую водную стену, то нам, Верховным магам Терраглориса, пришлось бы очень туго. Но поверь мне, Ольгерд, никто из нас не виновен в том, о чем ты мне сейчас рассказал. Да, кое-кто из наших экстремистов предпринял несколько вылазок в Светлый Парадиз, чтобы проверить тебя на прочность, но после того, как ты прислал нам свое послание, написанное на груди боевого друза и мы смогли прочитать его, то я категорически запретил все враждебные акты. Мы ведь когда-то заключили договор с Создателем и согласились не посягать на Светлый Парадиз и не чинить зла его мирным обитателям.

Не желая больше затрагивать эту тему, я сказал:

- Ладно, Зел, давай-ка позабудем про эту ерунду и поговорим о чем-либо более приятном. Поскольку я без труда разобрался с Черным озером и превратил его в магическую купальню, то и с вашим озером Создателя, тоже как-нибудь управлюсь. И все-таки, старина, давай не будем вешать это ярмо на шею старины Яхве, поверь мне, Зел, я нутром чую, что он здесь не при чем. Кстати, ты не мог бы мне рассказать о нашем Создателе подробнее? А то от Узиила и Асмодея я так ничего и не добился. Один несет какую-то восторженную чушь, воспевая его до небес, а другой или отмахивается, или начинает рассказывать мне, каким хорошим помощником он был в стародавние времена и как классно они работали. Единственный, от кого я хоть что-то узнал, это Ури, но он почти не общался с Создателем Яхве и потому не может рассказать ничего интересного. Зел, расскажи мне, что же такое Создатель, как существо? А еще я очень хочу знать, каков из себя Создатель Яхве? Как мне следует вести себя, если я однажды встречусь с ним, и как мне ему кланяться, в пояс или до самого пола?

Прежде, чем ответить на мои вопросы, Вельзевул выпил залпом два стакана вина подряд и лишь потом закурил и сказал довольно спокойным тоном:

- Хорошо, Ольгерд, я отвечу на твои вопросы и расскажу тебе, каким мне видится Создатель Яхве. Только я заранее хочу предупредить тебя, что ты не услышишь от меня восторженной похвалы, да и вообще каких-либо восхвалений в адрес Создателя и вовсе не потому, что я один из тех ангелов, на кого он опрокинул свой гнев. Да это, как мне кажется, и не было гневом. Наш Создатель весьма странное существо. Внешне он похож как на ангела, так и на человека, но это только потому, что он создал нас по своему подобию. Он довольно высок, даже выше чем я или Асмодей, и очень красив лицом. Красота его лица настолько совершенна, что я даже не смог бы нарисовать его портрет и лишь скажу тебе, что лицо его светлое, очень привлекательное, а волосы у него золотисто-русые, длинные и вьющиеся. Самое сложное для меня, это определить характер Создателя и это потому, что на его лице никогда не отражаются никакие эмоции. Он всегда спокоен и, как мне кажется, никогда не испытывает никаких переживаний. Зато одно я могу сказать тебе вполне определенно, - наш Создатель это жесткое, черствое и абсолютно рациональное существо, подчиненное одной единственной идее, которая движет им, - идее созидания новых Вселенных. Может быть как раз именно поэтому он и замкнул свою душу наглухо и не дает свободы чувствам и эмоциям. Такое чувство как сострадание, Создателю совершенно не ведомо, но зато он рачительно бережлив ко всему, что создано им самим или по его воле. Поверь, я сделал такие выводы не случайно и чтобы тебе было легче понять меня, я вкратце расскажу тебе, как мы оказались на Терраглорисе. Когда Создатель Яхве понял, что мы, вопреки его воле, хотим населить Землю друинами, он, без какого-либо выражения гнева на своем лице, грубо отругал нас самыми последними словами и велел убираться из Зазеркалья в Парадиз Ланд. После этого Создатель оставил с собой несколько десятков ангелов, в том числе и меня, и в нашем присутствии опрокинул на Землю огромный метеорит. При этом он сказал нам, чтобы мы помнили впредь, что ждет тех, кто посмеет его ослушаться. Взяв с собой Люцифера, который пытался найти слова оправдания нашим действиям, Создатель отправился вместе с ним в свой дворец. Люцифера мы больше никогда не видели и ничего о нем не слышали. На то, что мы взяли с собой всех друинов, которых сделали разумными и часть друзов, служивших им, Создатель посмотрел сквозь пальцы. Он приказал нам жить в огромном лесу и не покидать его до тех пор, пока он не решит, что ему делать с нами дальше. В Парадиз Ланде в это время уже жили Адам и Ева, но мы лишь слышали об этом от ангелов, которые навещали нас тайком, вопреки запрету Создателя. Поэтому мы так никогда и не увидели первых людей. Довольно долгое время, почти тысячу лет, мы были предоставлены в этом лесу сами себе и смогли завершить дело, начатое нами в Зазеркалье, на планете Земля. Уже тогда друины были разумными существами, а в Парадиз Ланде мы лишь довели их внешний вид до полного совершенства и теперь учили тому, что знали сами и внушали им мысль, что гнев Создателя, дело прошлое. Но вот, однажды, настало время и мы поняли, как жестоко заблуждались. За все то время, что мы провели в лесу, Создатель не посетил нас ни разу, а явившись к нам, он спокойно, без малейшего гнева и вообще, без выражения каких-то чувств на лице, сказал чтобы мы забирали своих друинов и друзов и убирались прочь из Светлого Парадиза на его темную сторону, и там дожидались того дня, когда он пришлет к нам человека, который принесет благую весть об избавлении. Вот так, за какую-то ничтожную оплошность, которая заключалась лишь в том, что мы поддались на уговоры архангела Люцифера и решили сделать Создателю сюрприз, почти триста тысяч ангелов в мгновения ока сделались черными как смоль и были отправлены в пустынный и мрачный мир, где солнце появлялось всего лишь на четыре часа в сутки. Мы, стоя на коленях, умоляли его простить нас, просили пощады, но все, чего мы добились, так это того, что одним взмахом руки Создатель убил несколько десятков огромных, добродушных и совершенно безвредных друзов, чтобы нам было неповадно надоедать ему своими стенаниями. Даже тогда, когда Создатель отчитывал нас за этот эксперимент, высказывая нам в лицо всяческие грязные оскорбления, его лицо, как всегда, было спокойным и невозмутимым. Хотя я очень долго размышлял над этим, мне так и не удалось понять, отчего Создатель никогда не проявлял своих чувств. Иногда я задаюсь вопросом: а может быть он действительно никогда не испытывает никаких чувств? Тогда мне остается только пожалеть его.