Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров - Борис Камов

Я чувствую оторопь. Так и хочется крикнуть:

— Владимир Алексеевич, обождите. Ведь Соловьев никогда не нападал на чоновские отряды. Соловьев боялся Голикова. Атаман нападал только на мирных жителей и плохо вооруженных рабочих (о чем рассказ впереди).

…Солоухин, который провел всю Отечественную войну за Кремлевской стеной, возле молчащей Царь-пушки, не знал: когда один вооруженный отряд нападает на другой и в руках у людей настоящие трехлинейные винтовки конструкции Мосина, а не фанерные макеты для неподвижных истуканов с Поста № 1, то возникает стрельба. Представляете ли вы, читатель (в отличие от Солоухина), чем должна была закончиться стрельба на льду Соленого озера, якобы сплошь заполненного толпами обреченных хакасов? Сколько несчастных должно было полечь на льду, очутившись между двумя палящими друг в друга отрядами?

И последнее: сумел бы Соловьев легко и без потерь уйти от преследования Голикова, имея в своем обозе десятки и сотни людей — старцев, женщин с младенцами, подростков — голодных, замерзших, испуганных, бредущих пешком?.. Да еще с валунами на шее? Так что заявление «известного русского писателя», будто бы Соловьев налетел и просто так увел у Голикова всех обреченных — безграмотное фантазирование человека, не имеющего представления о реалиях беспощадной войны.

Ведь Голиков командовал 58-м полком, который насчитывал 4000 бойцов. И 5-м боевым районом на Тамбовщине, где было 6000 бойцов. Отряд Соловьева состоял максимум из 50 человек. Мог ли Голиков, имея такой боевой опыт, бежать от Соловьева?

Но в заявлении Солоухина о мнимом налете Соловьева обнажается Главная истина Главного эпизода Главной книги Владимира Алексеевича: никакого утопления несчастных хакасов руками Аркадия Петровича Голикова на Соленом озере не было.

Не было, как говорят юристы, события преступления.

Все ужасающие подробности, которыми Солоухин снабдил свой «роман», оказались ложью.

Ложью оказались полупудовые камни, будто бы выкопанные из-под трехметрового снега, чтобы привязывать их на детские и старческие шеи.

Ложью оказался день рождения восемнадцатилетнего Аркаши, отмеченный массовым убийством на озерном льду.

Ложью оказалась всегда красная от крови озерная вода. К этому добавилось еще одно: если вода зимой была подо льдом, то как можно было определить ее цвет? Однако если цвет был постоянно виден, то это значило: лед растаял. Но Голикова к тому времени в Хакасии уже не было… Его отозвали.

Все обличения, которые Солоухин собирал и выстраивал против Голикова, начиная с названия книжки, оказались ничем. Пустотой.

Отказ разума

Но я все-таки хочу знать: как развивались дальнейшие события? Вот налетел Соловьев. Допустим. Вот Голиков дрогнул и побежал со своими бойцами. Предположим. Но я желал бы прочесть в «романе» «Соленое озеро», как это происходило во всех подробностях. Ведь атаман Соловьев одержал победу. Он переиграл командира, которого прислала Москва. Солоухин ненавидит «будущего писателя» и гордится «народным вожаком».

Я хочу прочитать подробный отчет, как произошла эта, в известном смысле «историческая», битва. Ведь Иван Соловьев, если верить Владимиру Алексеевичу, спас от мучительной гибели большое количество людей. Все — хакасы.

Как бы мы ни относились к Соловьеву, но если он совершил подобный подвиг, он, казачий атаман, заслуживает уважения. Наверное, так должны были думать и другие читатели, менее пристрастные, нежели я.

Испытывая волнение, внутренне готовлюсь читать дальнейшие объяснения. Счастье на войне переменчиво. Не случайно первая книга Аркадия Голикова (Гайдаром он еще не был) называлась «В дни поражений и побед».

Вслед за потрясающими по краткости словами «Соловьев пришел. Голиков бежал» Владимир Алексеевич без всяких объяснений помещает в тексте «Соленого озера» следующие исторические материалы:

• обзор деятельности советских учреждений с января по 1 августа 1920 (?!) года (напоминаю: Голиков приехал в Хакасию в 1922-м)[92];

• историю Хакасии с древнейших времен до 1917 года[93];

• хакасский народный эпос (на двух языках — хакасском и русском)[94].

Что все это значит? Владимир Алексеевич пошутил? Но какие тут могут быть шутки — ведь рассказ идет о войне, о жестокой трагедии.

Тогда остается единственное объяснение: Солоухин во время работы над книгой заболел. Мозг его от непосильного труда занемог. Разум его поразил реальный психоз, похожий на тог, который Солоухин в обнимку с Заксом пытались приписать Голикову-Гайдару.

Немного разбираясь в недугах, утверждаю: маниакально-депрессивным психозом Солоухин не заболел, но врачебная помощь ему в тот момент была крайне нужна. У Владимира Алексеевича случилось полное истощение центральной нервной системы. Он перестал контролировать свои поступки. В голове у него начали рождаться совершенно детские мысли.

Одна была примерно такая: если ненадолго отвлечь внимание читателя, то он забудет, что автор «Соленого озера» НЕ рассказал, каким образом Соловьеву удалось победить Голикова. И читатель с радостью примется изучать хакасский язык или отчет об успешной работе хакасских финотделов.

Присутствие в «Соленом озере» текстов, которые не имеют никакого отношения к борьбе Голикова с Соловьевым, обнажает нам две неожиданные истины:

• никто из лжегайдароведов даже не открывал этой книги. Иначе бы им было понятно, что над «Соленым озером» трудился человек, разум которого в тот период серьезно страдал;

• рукопись и верстку «Соленого озера» не читали даже редактор и корректор, которым полагалось это делать по долгу службы. Предполагаю, что они первыми обнаружили бы, что Солоухин — психически нездоровый человек. И никакая редакторская работа с таким автором невозможна. Он гораздо сильней нуждается во врачебной помощи.

«Если человек весь отдается лжи,

его оставляют ум и талант»

Путь отменного здоровяка Солоухина к состоянию полубезумия не сложно проследить. Когда Владимира Алексеевича уговаривали взяться за написание книги против Аркадия Голикова, его ввели в заблуждение. Солоухину пересказывали десятки злодейских историй про «будущего писателя», обещая, что документальное подтверждение он найдет в Хакасии — в архивах, где «бумаг навалом, некуда девать». А подробности расскажут очевидцы: «В каждой хакасской семье есть что рассказать про Аркашку».

И если Солоухин какое-то время еще сомневался, то решающим доводом в пользу того, чтобы согласиться, стала вскользь брошенная фраза:

— А еще Голиков топил людей в озерах. Собирал и топил.

Подробность оказалась решающей. Она позволяла выстроить композицию книги. Сделать сцену утопления кульминацией. Перед Солоухиным, литературные успехи которого в последние годы были весьма сомнительны, открывалась возможность создать сенсационный исторический роман о трагедии маленького трудолюбивого народа, который чудом избежал полного истребления.

Но и это не все. Солоухин получал возможность первым рассказать о никому не известной хакасской войне. Советская историческая наука молчала о ней три четверти века.

В древности хакасы уже пережили подобную трагедию. Во время монголо-татарского ига хан Батый и другие завоеватели пытались полностью истребить жизнестойкий, цивилизованный и оседлый хакасский народ. Монголо-татары совершали геноцид, пытались уничтожить всех представителей этого народа, до единого человека.

И вот трагедия как бы повторилась в XX веке, когда в этих же краях появился восемнадцатилетний Аркашка Голиков. По версии местных историков: «Всех, понимаешь ли, топил. Особенно детей. Геноцид ему какой-то был нужен».

— Документов на руках у нас пока что нет, — объясняли Солоухину «агитаторы», — но в Хакасии вы обязательно их найдете. Да вам все помогут. Вы еще приехать не успеете, а документы вас будут ждать.

Но когда Солоухин в Хакасию прилетел, никто его с охапками толщенных папок не ждал. Сам он документов о зверствах Голикова в архивах не нашел. И добровольные помощники при всем усердии не обнаружили тоже.

Перед возвращением растерянного писателя в Москву ему в Абаканском аэровокзале продолжали обещать, что документы найдутся и ему их бандеролью, а то и посылкой пришлют.

Разумеется (с российской-то обязательностью!), их никто больше не искал и ничего не прислал.

В писательском поселке Переделкино Солоухин сидел за письменным столом и пытался слепить «Соленое озеро» из «хакасского фольклора», настоящую цену которому Владимир Алексеевич знал. Больше ничего у него на руках не было. Книжка не клеилась.