Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ - Игорь Стодеревский

На новом месте мы решили сломать эту традицию. Во всех четырёх углах лагеря построили башни, такие же, как на реке. Башня была рассчитана на отделение. На всех этажах имелись бойницы для стрельбы. А на самом верхнем этаже стоял пулемёт ПК, спаренный со станцией ПСНР (переносная стация наземной разведки). Рядом с башней, естественно со стороны лагеря, размещался блиндаж, в котором и находилось отделение, а на башне была только дежурная смена. Проникнуть в башню можно было только через лаз в полу, который вёл в блиндаж, других входов не было.

По периметру, между башнями, был сооружён высокий забор из колючей проволоки, с внешней стороны которого было установлено МЗП (малозаметное препятствие). Для несведущих, это тонкая, мало заметная проволока, которая лежала спиралями и была трудно проходима. Мины мы поставили только сигнальные. На старом месте дислокации, у нас подорвался солдат, на своей же мине. Но мы сделали хитрый ход.

Я приказал начальнику инженерной службы отряда, капитану Василегину, в течение недели, днём и ночью, подрывать вокруг лагеря боевые мины. А затем пригласил к себе в гости аксакалов ближайших кишлаков, вроде бы как для знакомства. И в конце встречи сказал им, что если они захотят со мной встретиться, то идти надо только через КПП, от дороги. Так как вокруг лагеря всё заминировано, и что наверно они слышат, как на установленных минах, подрываются суслики.

Сторожевая башня. Вход в блиндаж.

Лагерь в этот раз мы планировали более тщательно, уже был опыт. Построили, своими силами, больше капитальных строений. На старом месте, таким строением, была только баня.

Каждая рота, также как раньше имела две палатки УСБ. Но если раньше мы копали котлованы, на новом месте от этого отказались. Летом в эти котлованы заползала всякая дрянь и змеи и скорпионы.

Здесь было найдено другое решение, я уж не помню, в какой роте это придумали. Строится здание из дикого камня, вокруг его море. Стены толщиной 50–60 сантиметров, но без крыши. Не из чего было её делать.

Цемент, на строительство стен, мы добывали у проходящих мимо, наших колон. А затем на эти стены натягивалась палатка. Со стороны, кажется, что стоит палаточный городок. Но ни одна пуля, не пробила бы, те стены.

Вагончики, чтоб не было жарко, покрывались массетями.

Правда, благодаря нашей еженощной работе, и попыток таких не было. Но об этом чуть позже.

За жилыми помещениями располагались ротные кладовые. Мы их сделали по старинке блиндажного типа.

Дальше шла линия Ленинских комнат, они были предназначены для отдыха личного состава и проведения классных занятий. Их строили, также как башни, из кирпича сырца. Благо строительного материала под ногами сколько угодно. Я в школьные годы занимался этим кирпичом и знал технологию его производства. К тому же нам помогали солдаты из цирондоя и пленные душманы.

Из кирпича были построены также караульное помещение и КПП.

Работа по строительству проводилась большая, потому как надо было всё успеть до зимы. И ни кто нам не прейдёт, и не сделает. Более того, все 100 % стройматериалов мы доставали сами. Я помню удивление офицеров приехавших из Кабула и увидевших асфальтированные дорожки, правда, их было очень мало. В ближайшей округе асфальтных заводов не было, но голь на выдумки хитра.

У входа в свой вагончик.

Командир РМО (рота материального снабжения) капитан Свиридов, где-то нашёл брошенный асфальтный завод. Привёз глыбы старого, брошенного асфальта, и использовал их для покрытия дорожек.

А делалось это так. Куча старого асфальта обливалась соляркой и поджигалась. По мере горения он размягчался, его разбивали лопатами, размельчали и укатывали.

Чуть позже к входу в мой вагончик сделали пристройку, прихожую, стало уютней, да и вид стал более респектабельный. Я уже писал, что в левом крыле моего вагончика располагалась комната советско-афганской дружбы. Там мы принимали всех наших гостей и не только афганцев.

размещения ППД 154 ООСПН на местности

Строительство строительством, но мы ежедневно выполняли свою основную задачу, поставленную перед нами Командующим 40 Армией. Стабилизация обстановки в зоне ответственности, а это более 100 километров только вдоль дороги Ташкурган — Рабатаг.

На этом участке душманы били наши колонны с грузами, идущими на Полихумри, где размещались армейские склады и далее на Кабул. Кроме того, они совершали диверсии на топливопроводе Термез — Полихумри. По двум трубам шли: дизтопливо для техники, и керосин для авиации.

В течение месяца мы навели порядок в зоне ответственности. Последняя засада душманов, на транспортную колону, состоялась 12 августа 1982 года. И до самой передислокации отряда под Джелалабад, в ноябре 1983 года, ни одной засады. Мы их били в момент выхода на засады. Они выходили под утро, а мы их уже ждали с вечера. Кроме того, мы проводили засадные действия не только у самой дороги, но и на тропах идущих с гор в долину. Периодически проводили блокировки и зачистки кишлаков.

Во время проведения одной из таких операций, южнее Айбака, был ранен осколками гранаты мой брат, в голову и ногу. Осколок из ноги вытащили, а осколок в голове носит до сих пор.

На этой же операции погиб солдат с Юриного взвода.

Снайпер рядовой Капустин Виктор Владимирович, 1963 года рождения.

Награждён орденом «Красная Звезда» посмертно.

Захоронен в Бурятской АССР, г. Улан-Удэ,

502 км., пос. Нахаловка.

Мать — Капустина Людмила Степановна.

 Прощание с рядовым Капустиным В.В.

На одной из операций, в районе Айбака, я, стоя на БТРе, чтобы было лучше видно, руководил боем, и наводил на цели боевые вертолёты. В районе КП обстановка была спокойная, душманы были надёжно зажаты подразделеньями отряда, и оставалось их только додавить.

Вдруг получаю удар в плечо и лечу на землю. Поднявшись, ничего не могу понять, ведь ударил меня один из моих телохранителей. Оказывается я, увлёкшись, не слышал, как по броне, рядом со мной, щёлкали пули. Стреляли сзади, из кишлака, и видимо из малокалиберной винтовки, так как выстрелов слышно не было. Да я и не мог услышать, шум в наушниках, рокот вертолётов заходящих на удар, а парень услышал и сбросил меня на земля. К сожалению, не помню, кто это был, в бою не до этих мелочей, сегодня ты мне помог, завтра я тебе, это нормально.

Мы обросли не плохой агентурой, в основном это заслуга начальников разведки отряда. На первом этапе, это был лейтенант Игорь Скирта, а затем, старший лейтенант Александр Иванов.

Игоря сняли с должности, хороший офицер, но допустил грубую ошибку. Оставаясь за начальника штаба, как-то получилось, что из командования отряда, в лагере не было ни кого. Толи на операции были, толи в Кабуле. Он поставил в паспорте офицера чужой части, штамп и печать о разрешении выезда в Союз. Мы пользовались таким правом, но только для своих. А этот скот Игоря обманул, сказал, что в суматохе, в его части забыли это сделать, и дезертировал. И Скирта оказался, чуть ли не соучастником. Обошлось снятием с должности.

Корректировка работы боевых вертолётов.

На фото в центре Кудуз, боец цирандоя, у него были свои, личные счёты с душманами. Они вырезали всю его семью.

Во время прочёсывания кишлаков, местные власти обязательно проводили разъяснительные беседы.

Губернатора провинции в начале осени куда-то перевели, и на его место назначили нового, таджика по национальности.

Губернатор провинции проводит беседу с местными жителями.

С губернатором провинции Саманган, он в центре, ждём завершения операции.

Чай, это всегда хорошо.

Подведение итогов проведенной операции с губернатором провинции.

Война войной, но мы были вынуждены сдавать проверки по боевой подготовке, точно так же как в мирное время. Кому нужно было это очковтирательство?

С Кабула приехала комиссия штаба армии. Провели, как это и положено строевой смотр, а затем вперёд, сдавать все положенные предметы. Ну, с политподготовкой всё понятно, её сдавали в палатках. А вот предметы боевой подготовки, я предложил принимать в бою. Провели блокировку кишлака — оценка по тактике. Набили душманов — оценка по огневой подготовке.

Митинг перед началом итоговой проверки.