Какого цвета ночь? - Светлана Успенская

К отчету прилагалось пять соответствующих сюжету фотографий.

Я задумалась. После восторга наступило некоторое отрезвление. Что ж, кажется, цель моего пребывания в Славгороде выполнена, цепочка (правда, состоящая всего из двух человек, рыжего и Сергея) выявлена. А если еще присовокупить негра, который пополняет запасы «дури» в «ракушке», его контакты с небезызвестным Свидлером… Тогда можно класть отчет на стол и уходить! Конечно, мне не удалось повлиять на Машину жизнь… Но все же кое-что я сделала. Сделала все, что могла!

Что будет после того, как отец прочитает этот отчет? Нетрудно предположить: Сергей со свистом вылетит со своей работы. Естественно, ведь он нарушил целых два табу — вступил в интимные отношения с объектом охраны (теперь мне было ясно, где он находился в тот вечер, когда я искала его по всему дому!), а во-вторых, снабжал этот самый объект наркотиками. Как бы его еще не посадили после этого! Чипанов может это сделать, ведь у него деньги, связи… Стоит только вспомнить, как ловко он отмазал Стасика от тюрьмы, когда того загребли в первый раз!

Кстати, о Стасике! Он знает про отношения своей сестры с Сергеем! Знает, но предпочитает молчать. Он молчит, потому что Маша тоже знает про него кое-что… Что-то такое, о чем Стасик не хочет, чтобы узнал кто-нибудь еще. Может, о его отношениях с двумя убитыми девушками?

Я махнула рукой. В конце концов, какое мне дело до Стасика и до того, что знает Маша о своем брате. Это к делу не относится! Лучше подумать о том, что случится, если фотографии и отчет попадут к ее отцу. Яснее ясного: увольнение Сергея, для Маши — закрытая клиника для наркоманов, в которой порядки покруче тюрьмы… А что потом? Что будет с ней? Стать причиной чужого горя мне не хотелось. Но молчать и дальше, зная, что с каждым днем доза Маши будет увеличиваться, а пропасть, куда она стремится, углубляться, я тоже не могла.

Я не знала, как поступить. На всякий случай перепечатала отчет, смягчив в нем некоторые моменты. Вся правда — это слишком много правды. Лучше сначала намекнуть Чипанову, что я кое-что знаю, но пока еще не уверена… Убедить его, что нельзя и дальше держать Машу взаперти в четырех стенах, уговорить отправить ее куда-нибудь подальше и от дома, и от Сергея, и от возможности купить наркотики. Может быть, даже поехать вместе с ней…

Я набрала номер телефона московской квартиры Чипанова. Трубку взяла его жена. Осведомившись, кто это звонит ее супругу, она выразительно зашипела, как будто бы кто-то наступил сапогом на гадюку. Вскоре в трубке послышался усталый мужской голос.

— Нам надо поговорить, — сказала я. — Нам надо срочно поговорить!

— Да, нам надо поговорить, — неожиданно произнес он голосом, в котором сквозила отчетливая, ничем не прикрытая ненависть. — Нам давно уже надо поговорить… Завтра буду!

Ошеломленная, я положила трубку на рычаг. Может быть, я ошиблась, может быть, мне послышалось? Может быть, его голос изменен дальностью расстояния, качеством связи?

Но дальнейшее показало, что со слухом у меня все в порядке. Я не ошиблась, и со связью у нас в стране все тоже в полном порядке…

Глава 23

После вконец спившегося литератора Алексея Шипилина Александра встречалась с директором обойной фабрики из Белоруссии, преподавателем высшей математики, доктором наук из университета, с аспирантом оттуда же и еще со многими, многими, многими… Но все они не соответствовали ее требованиям.

Молодость проходила в безрезультатных поисках выгодной партии. «А любовь, а любовь-то когда?» — думала она и не находила ответа на этот вопрос. «Никакой любви нет» — к такому выводу она пришла со временем, поскольку примеры людей, окружавших ее, убедительно показывали, что любовь без материального достатка заканчивается в течение нескольких лет пшиком, а вот материальный достаток без любви в этом плане внушает сдержанный оптимизм.

— Сашка, чего тянешь, почему замуж не выходишь? — спрашивали ее подруги, давно уже обзаведшиеся мужьями, крикливыми отпрысками, шестью сотками в дальнем Подмосковье, изрядно побледневшие и расплывшиеся от семейного благополучия.

— А что, разве меня зовут? — отвечала Александра, но с таким видом, что всем было яснее ясного — зовут, но я сама не иду, пока выбираю.

Между тем Александра и сама чувствовала, что годы уходят, что некогда сияющая белизной кожа покрывается сеткой первых, едва заметных морщин, носогубная складка грубеет, глаза постепенно тускнеют, а роскошные каштановые кудри кажутся куда менее роскошными, чем раньше. И тогда она сказала себе: «Хватит выбирать! Если уж я сама не могу выбрать подходящий вариант, пусть выберут меня. И будь что будет!»

Немного поколебавшись и поспрашивав знакомых, она решила обратиться в брачное агентство, которое обещало милым девушкам абсолютно бесплатный выбор обеспеченных господ.

Нельзя сказать, что она пользовалась бешеной популярностью у женихов, но все же и на нее «западали». Первый кандидат на звание супруга, явившийся из агентства, оказался низеньким якутом с плохими зубами, директором алмазодобывающего предприятия. Он сказал ей, что увезет ее в Республику Соха и покажет небо в алмазах. Несмотря на такое заманчивое предложение, Александра отказалась уезжать из Москвы.

Второй кандидат оказался лысым и почти нетранспортабельным директором крупной чаеразвесочной фабрики с холодными руками и сальным взглядом. Александра сделала все, чтобы не обижать его отказом, и при этом приложила максимум усилий, чтобы не понравиться.

Третий кандидат в мужья поведал, что любит женщин с большой грудью, как у Джины Лоллобриджиды или Памелы Андерсон, и поэтому, если она действительно собирается за него замуж, ей придется увеличить грудь силиконом. Поскольку Александра операций панически боялась и свою грудь считала вполне пропорциональной для своего облика, она решительно отказалась.

Потом был еще кто-то, и еще кто-то, и еще… Все женихи были немолодые, некрасивые, заносчивые и считали, что кандидатки обязаны перед ними пластаться в благодарность за то, что на них обратили высочайшее внимание. Женихи моложе сорока попадались чрезвычайно редко, но и те требовали себе манекенщиц не ниже ста семидесяти ростом и с классическими параметрами — 90–60—90. Только один из них, с особым вкусом, претендовал на параметры — 120— 60–90. Но Александра и им не соответствовала.

Наконец в один прекрасный день ей позвонила «сваха» и с дрожью в голосе сообщила, что Александру выбрал по каталогу один оч-чень, оч-чень респектабельный иностранец.

И тут появился он. Не слишком худой и не слишком толстый, хотя и в летах. У него были совсем взрослые дети, не нуждавшиеся в заботах матери, большой капитал и уверенность в завтрашнем дне. Он не тащил ее сразу в постель, не требовал изменить внешность и не давал несбыточных обещаний. Он, как Александра, верил в свою звезду. К тому же она ему тоже понравилась, это было видно.

Его не волновали ее предыдущие браки, и он не требовал немедленного заведения потомства. Он вряд ли потребовал бы этого и в обозримом будущем — своей отцовской ролью он был сыт по горло. На свадьбу он подарил ей небольшой двухместный «мерседес».

Свадьба была скромная, всего человек на пятьдесят, и проходила она в ресторане отеля «Савой». Дети жениха с неприязнью посматривали на свою новую мамочку в белом платье с кринолином и двухметровым шлейфом, видя в ней коварную посягательницу на семейные капиталы. Александре было на это глубоко начхать, она ухватила за хвост свой шанс и теперь ни за что не отказалась бы от него.

Потом, когда все выпили и слегка расслабились, когда поток шампанского подыссяк, а поток водки, наоборот, изрядно усилился, сын жениха пригласил ее на танец. Она хотела сначала отказаться, ожидая от него каверзы, но пересилила себя.

— Я рад, что у меня появилась такая очаровательная мамочка, — заявил он, глядя пьяными шальными глазами на нее, и тут же ущипнул за бок. — Повеселимся как-нибудь? — спросил он, покачиваясь. Очевидно, наглец, он забыл, с кем разговаривает.

— Знаешь что, сыночек, — прошипела она, испытывая огромную многотонную усталость от долгой и утомительной свадебной церемонии, — если не хочешь получить от меня по яйцам, угомонись!

— О, мамуля, оказывается, умеет кусаться, — пробормотал Стасик, восхищенно заглядывая за декольте невесты. Затем он пробормотал как бы в задумчивости: — Какая грудь… Хотел бы я быть младенцем, чтобы припасть к такой груди…

После первой брачной ночи, вполне благопристойной, молодые уехали в свадебное путешествие по Европе, а после их возвращения установилась тихая, размеренная, спокойная жизнь. От жены не требовалось ничего экстравагантного. Мужа вполне удовлетворяли встречи с ней раза два-три в неделю, ровные супружеские отношения, лишенные юношеской романтичной страстности, спокойная приветливость и нетребовательность.