Совокупность лжи - Дэвид Игнатиус

Сев за стол напротив Ферриса, он налил в фужеры шампанского. Феррис ждал какого-нибудь мерзкого и бравурного тоста, но Хофман молчал. Тогда он сам нарушил молчание.

— Мы сделали это, — сказал он, поднимая бокал. — Не думал, что это возможно, но мы сдюжили. Мы влезли в их ДНК.

— Ага, конечно, — мрачно ответил Хофман.

— Никаких сомнений. После того, как они перехватили звонок Сулеймана. Он попал в переделку. Иначе бы он не вышел на поверхность. За последние дни мы поймали столько новых нитей, что скоро сможем накрыть кучу их сетей, от Лондона до Лахора.

Хофман покачал головой. Дело было не только в выпивке. Его что-то беспокоило. Но Феррис не хотел делить с Хофманом его проблемы, у него хватало собственных.

— Успокойтесь, босс. Это победный раунд.

— Мы пока не победили.

— Но мы куда ближе к победе, чем всего неделю назад. Выпьем.

Феррис чокнулся с Хофманом и выпил бокал почти до дна. Но его старший товарищ не стал пить.

— Все слишком хорошо, — сказал Хофман. — Значит, что-то не так.

— О чем вы? Ради бога, почему нельзя сказать «да»? Оно сработало. Господь знает как, но мы это сделали.

Феррис и слышать не хотел о неуверенности в себе или оставленных «хвостах». Сейчас, когда он выполнил свою часть операции, он думал о том, как начать новую жизнь. Он хотел, чтобы Хофман оставил его в покое и дал возможность самому творить свое будущее.

— Что-то не так. Сулейман не должен был выйти на поверхность так быстро. Я этого не ожидал. Как будто он прощупывает нас, пытаясь узнать, много ли мы знаем на самом деле.

— Ладно, Эд, не надо паранойи. Вы слишком долго жили в этом стиле. У вас послеродовая депрессия. Хватит, дружище. У вас родился отличный уродец.

— Думаешь? Зачем Сулейман оставил нам свой мобильник? С кем он говорил о предательстве? У нас так и не появилось ничего реального. И это меня бесит.

Феррис расхохотался и налил себе еще шампанского. Он устал и, по правде говоря, не интересовался проблемами Хофмана. Он расцеловал Хофмана в щеки, ощутив его кислое дыхание и отросшую щетину. Люди снаружи орали и танцевали, а потом принялись скандировать имя своего шефа:

— Хоф-ман! Хоф-ман!

Полночь приближалась, они считали оставшиеся секунды. Они хотели встретить Новый год со своим боссом.

Хофман вышел из кабинета. Он был настоящим лидером и не мог пропустить свой ход. Забравшись на стол, он поднял вверх бутылку.

— С Новым годом! Спасибо за ваш тяжелый труд! Будем работать дальше. Я люблю вас всех! — крикнул он. Его фраза закончилась за пару секунд до того, как часы показали двенадцать. Идеальный расчет времени, как обычно.

Толпа взревела. Они были пьяными, радостными и вымотанными одновременно. Толпа замкнула хоровод вокруг женщины с пышными формами, главы отдела по слежению за террористическими ячейками. Посреди этого безумия Феррис, пожалуй, был единственным, кто заметил, что Хофман тихо ускользнул обратно в кабинет и закрыл дверь.

На Новый год пропал Омар Садики. Феррис узнал об этом, когда ехал в аэропорт, чтобы вылететь в Амман. Отделение в Аммане прослушивало телефоны Садики, чтобы он не вляпался в неприятности, и в день перед Новым годом стало ясно, что он не отвечает на звонки. Начальник оперативного отдела, командовавший отделением в отсутствие Ферриса, занервничал.

Ближе к вечеру он послал одного из агентов домой к Садики, чтобы выйти на контакт с ним. Придя туда, агент застал дома толпу женщин и детей в полном замешательстве. Жена Садики сказала, что к ее мужу утром пришли какие-то посетители, он уехал вместе с ними и с тех пор не возвращался. Они звонили и в офис, и в мечеть, и в кофейню, где любили проводить дни члены «Ихван Исан». Но его нигде не было. Женщина сказала, что ее муж был чем-то озабочен. Что бы то ни было, но в результате он исчез.

После разговора с заместителем Феррис тут же позвонил Хани по защищенной линии. Хани сказал, что уже в курсе этих новостей, и несколько раз извинился. Он не знает, как Садики удалось ускользнуть от его слежки. Это моя ошибка, несколько раз повторил Хани. УОР должно было более тщательно следить за этим человеком. Они не должны были позволить ему исчезнуть. Феррис никогда еще не слышал, чтобы Хани говорил таким извиняющимся тоном.

— Черт, — пробормотал Феррис себе под нос по окончании разговора.

С того самого момента, как они с Садики встретились в Абу-Даби, он знал, что с Садики случится что-нибудь нехорошее. Он слишком уязвим, типичная пешка в чужих играх.

Феррис заставил себя не думать о последствиях. Если слишком много думать о том, что может случиться с твоими агентами, никогда не сможешь провести операцию. Но ведь Садики даже не агент. Он никто, он ничего не знает. Возможно, ему будет легче от этого, когда пленившие его люди начнут допрос. Но Ферриса снедал страх, в котором он едва ли был готов признаться даже себе.

На самом деле его волновала не судьба Садики. А лишь тот факт, что Садики знаком с Алисой Мелвилл.

— Почему я не вывез его из Иордании, чтобы спасти его? — спросил Феррис Хофмана, позвонив ему час спустя. — Почему я оставил его там? Он же просто мишень.

— С ним все будет в порядке. Они изобьют его, он расскажет им все, что знает, а он ничего не знает. Он будет отрицать какую-либо причастность к Инкирлику. Расскажет, что был в Турции по делам, насчет архитектурного проекта для американского банка. Расскажет про Брэда Скэнлона. Они не поймут, чему же здесь верить, изобьют его до полусмерти, но он будет повторять свои признания, и после этого они будут знать еще меньше, чем вначале.

— Они убьют его.

— Сомневаюсь. Если так, то что? Как я всегда говорю тебе, дерьмо случается. Если бы мы тряслись над каждым обжегшимся Джо, мы бы никогда и ничего не добились.

— Боже. Вы хладнокровный мерзавец.

— Как и ты, — ответил Хофман. — Просто ты не хочешь в этом признаться.

Хофману действительно плевать, для него человеческие жизни не ценнее пластиковых карточек на планшете.

— Они вычислят меня, — сказал Феррис. — Когда они допросят Садики, он меня выдаст, и они меня вычислят.

— Не смогут. Они узнают твой псевдоним, ну и что? Грим у тебя был просто сказочный. Легенда железобетонная. Она была подстрахована по всем пунктам. Хватит нервничать. Омар вернется на работу, быть может, без одного-двух пальцев на руках или ногах, и что? Найми его, чтобы он построил тебе домик у моря.

— Они станут допрашивать Садики насчет других американцев, живущих в Аммане. Они попытаются выяснить, нет ли у него связей с посольством, через людей, которые могут знать и меня.

Тон Хофмана стал раздраженным.

— Слушай, Роджер, что ты хочешь сказать, конкретно? У меня есть и другие дела.

Феррис призадумался. Можно ли выдать Хофману страшную тайну, спрятанную в глубине его сердца? О том, что Омар Садики знаком с женщиной-американкой, которая, в свою очередь, знакома с мужчиной-американцем, работающим в посольстве. Которого зовут Роджер Феррис. Но у него не хватило на это смелости. Он наконец-то понял, что не доверяет Хофману. Завершив разговор, Феррис принялся названивать Алисе Мелвилл. Она не отвечала — ни с домашнего, ни с рабочего, ни с мобильного. Может, куда-то вышла. Может, у нее похмелье. Может, куда-то поехала. Может, завела себе нового любовника.

Феррис провел ночной перелет из Вашингтона в Лондон в состоянии нарастающей паники. Он додавил кость до предельной точки, и сейчас она щелкнула, ломаясь.

Глава 30

Амман

Когда ближе к вечеру 2 января Феррис прилетел в аэропорт имени королевы Алии, там царила полусонная, послепраздничная атмосфера. Офицер на паспортном контроле едва глянул на экран компьютера, штампуя ему паспорт. В магазине дьюти-фри все еще висели рождественские плакаты, рекламирующие выпивку и сигареты для путешествующих мусульман. Внутри никого не было. Даже портье, пытавшиеся обычно сшибить чаевые, толкнув на пару десятков метров вашу грузовую тележку, сейчас выглядели устало. Ветер, дующий с пустыни, усиливался, начиналась песчаная буря. Феррис вышел из терминала аэропорта в этот призрачный полумрак. Автомобили, словно тени, внезапно выныривали из облаков кирпично-красной пыли. Глубоко вздохнув, Феррис почувствовал на зубах крошечные крупинки песка.

После посадки Феррис позвонил Аписе, но она опять не ответила, и он решил сразу ехать к ней, в старый квартал города. Она дала ему ключ. Кроме того, она всегда говорила, что любит сюрпризы. Феррис попытался успокоиться. Если ее нет дома, он подождет ее. Да, подождет, может, приготовит ужин и зажжет свечи. Окутает ее покрывалом своей любви. Им придется начинать заново. Покончить с прошлым и начать все заново. На это уйдет час-два, пара стаканов вина, чтобы сгладить неловкость ситуации. А потом она будет подшучивать насчет людей, с головой уходящих в работу, спорить с ним об отношениях Америки и арабов. Когда напряжение спадет, он примется за развенчание лжи, шаг за шагом, чтобы наконец-то создать что-то настоящее.