Колесо превращений - Николай Петри

- Чего это с вами? - только и спросил Милав. Кудесник поднял руку и этим остановил поток вопросов, готовый вылиться с уст кузнеца на Вышату.

- Ты с бабушкой Матреной виделся? - спросил он, внимательно наблюдая за кузнецом.

- Да, я проводил ее до первого разъезда по дороге в Рудокопово. Милав по-прежнему ничего не понимал.

- И... как она?

Вопросы кудесника были странными, очень странными, и Милав стал что-то подозревать.

- Вы мне скажете, что здесь творится?! - вспылил он. Вышата вкратце пересказал свой разговор с баенником. Реакция Милава последовала незамедлительно:

- А при чем здесь бабушка Матрена? - спросил он.

- Ты не кипятись, - охолонил кудесник разгоряченного Милава, - Вышата дело говорит: Аваддон сейчас в безвыходном положении, поэтому способен на любые подлости!

- Но бабушка... - вновь начал кузнец.

- А ты уверен, что это была та самая бабушка Матрена, которую ты знаешь?

- Конечно, я же с ней разговаривал! И потом - вы же знаете о моей способности узнавать о людях все.

- Это еще ничего не значит, - возразил кудесник. - Аваддон рядом, быть может, он даже слышит нашу с вами речь - ему не составит труда внушить тебе то, что ему нужно.

- Нет, я не могу поверить, что это была не она! - не унимался Милав.

- Хорошо, - сказал мудрый кудесник, - предположим, что ты прав и старушка, навестившая тебя, и есть та самая бабушка Матрена. Тогда постарайся припомнить: не показалось ли тебе что-либо странным в разговоре с ней?

Милав надолго задумался.

- Ну-у... мы говорили совсем недолго, - неторопливо начал он, напряженно припоминая, - меня удивило только то, что старушка ничего не знает о ледяном озере и Виле-Самовиле...

- Это действительно странно, - задумчиво произнес кудесник, - чтобы знахарка-травница не ведала целебного озера?!

- Да мало ли здесь озер? - не сдавался Милав. - А что вы скажете на то, что я проводил старушку до разъезда и она спокойно пошла в Рудокопово?

- На ночь глядя? - спросил молчавший до этой минуты Вышата.

Милав пожал плечами:

- Она сказала, что папоротники собирать будет, а их днем не рвут.

- Правильно, - согласился кудесник, - их собирают в полночь...

- Вот видите! - обрадовался Милав.

- ...и только в полнолуние, - закончил свою фразу кудесник. - А до полной луны еще пять дней!

Глава 6

НОЧНОЙ ДОПРОС

- Чем закончился ваш визит в логово варваров? - поинтересовался Аваддон, когда Кальконис прислуживал ему вечером за трапезой.

- Ваш гениальный план полностью удался! - отрапортовал сэр Лионель.

- Заподозрил ли что-нибудь кузнец?

- Нет, - уверенно заявил Кальконис. - Я беседовал с ним дважды - он ни о чем не подозревает.

- Ну что ж, - удовлетворенно вздохнул чародей, - значит, вместо тренировки в черном колдовстве мне придется похвалить вас.

- Что вы, магистр Аваддон, - расплылся Кальконис счастливой улыбкой, я ведь не ради награды...

- Неужели?! - поднял брови Аваддон. - А ради чего?

У Калькониса было на раздумье всего несколько мгновений, а потом либо в лужу навозную, либо...

- Я это сделал только из безграничной к вам преданности и еще более безграничного уважения! - выпалил Кальконис и замер с закрытыми глазами: что же сейчас последует?

- Вот как? - Аваддон слегка промокнул губы салфеткой из тончайшего шелка и встал из-за стола.

Кальконис, затаив дыхание, прислушивался к тому, как шаги Аваддона приближаются к нему... приближаются... а вот и замерли возле него. Сэр Лионель успел уловить слабый запах дорогой ароматической воды, привезенной чародеем с далекой родины, а потом холодные пальцы Аваддона опустились на плечо философа, дрожащего как осенний лист.

- Нервы у вас не в порядке, - сказал магистр тоном заботливого друга. - Что же касается моего поручения, то... вы просто молодец!

Вздох облегчения вырвался из груди Калькониса: какое счастье привалило неутомимому искателю сладкозвучной рифмы - сегодня он сможет поспать в настоящей постели, а не плескаться гигантской лужей, богатой органическими удобрениями!

- Готов и впредь служить вам столь же ревностно! - Кальконис так и сочился безграничной преданностью правому делу своего господина.

Аваддон с непонятной улыбкой на лице опустился в кресло, услужливо пододвинутое для него Кальконисом, и поманил его пальцем:

- И чем закончилась ваша вторая встреча с кузнецом? - спросил он негромко, когда лицо Калькониса склонилось к самому его уху.

- Я сказал, что на утренней заре буду ждать его в условленном месте, зашептал сэр Лионель, дыша запахом чеснока на чародея, поморщившегося от такого аромата.

- А он?

- Кузнец радовался, что дите малое, - веселился Кальконис, - и все пытался меня под белые ручки взять да проводить до дороги!

Аваддон слегка отодвинулся от напиравшего на него в целях конспирации Калькониса и сказал:

- Планы меняются. Мы сделаем иначе...

... Скрип половиц Кальконис услышал сразу: в последние дни он научился спать вполуха. Аваддон не повторял своих слов дважды. Когда он звал Лионеля посреди ночи - горе, если философ опаздывал. Вот и сейчас, услышав непонятный скрип, Кальконис соскочил со своей кровати (он спал в комнате, примыкавшей к спальне Аваддона) и, еще не успев открыть глаз, уже стоял возле двери. Заглянул в щель, прислушался - до него долетало лишь тонкое посапывание чародея. Аваддон спал сном младенца, чего нельзя было сказать о Кальконисе. Сэр Лионель прислушался еще раз, теперь обратив внимание в сторону второй двери, выходившей в коридор. Там определенно что-то происходило: шуршание, слабый шепот, непонятное поскрипывание. Кальконис насторожился - обеспамятевшие гриди, стоявшие на страже на каждом этаже терема, не могли так шуметь, потому что передвигались совершенно бесшумно, словно бестелесные тени (что было недалеко от истины). Девки, убиравшие комнаты, двигались так же бесшумно, отчего любвеобильный Кальконис не воспринимал их, как создания женского рода - скорее как одушевленные тряпки для уборки грязных полов. Поэтому звуки показались ему подозрительными. Он осторожно приблизился к двери и приложил ухо к дубовым резным доскам. Шорох сразу стих, словно там тоже кто-то вслушивался в темноту. Кальконис подождал некоторое время - шорох не возобновился. Тогда он, уверенный, что это мыши (все коты по непонятной причине покинули княжеский двор после трагедии с Годомыслом), открыл дверь. Пламя свечи, стоявшей за его спиной на ночном столике, осветило небольшую часть коридора. Сэр Лионель собрался распахнуть дверь настежь и...

* * *

- Честно говоря, мне не верится, что это был Кальконис, - грустно сказал Милав. Ему почему-то даже думать не хотелось о том, что поганый Аваддон добрался и до образа бабушки Матрены, ставшей для него в последнее время самым дорогим человеком.