Последняя тайна - Линн Шоулз

Они с Джоном прилетели в Лондон через три дня после похорон Томаса.

— Нравится комната?

Коттен осмотрелась.

— Нравится — не то слово. Просто роскошная. Только я не понимаю, почему они тратят на меня такую кучу денег. И еще — не хочу обидеть, но не понимаю, почему они тратятся и на тебя, а не на какую-нибудь шишку из Венатори.

Джон впился в нее взглядом.

— Как раз на шишку из Венатори они и тратятся.

— Что-что?

Она помолчала, осознавая, что он сейчас сказал.

— Постой, у тебя есть должность — что-то там такое по сакральной археологии. У тебя нет должности кого-то там в Венатори.

— Твоя наивность всегда была частью твоего обаяния, — улыбнулся Джон. — Я был прелатом папской комиссии по сакральной археологии — хотя теперь это скорее формальность.

— Формальность? — Коттен отступила на шаг. — Ты говоришь так, словно хочешь сказать «прикрытие».

— Иначе нельзя. Все знают, что Венатори существует, но никому не известна ее внутренняя иерархия. В противном случае верхушка организации стала бы легкой мишенью. Я докладываю напрямую Папе. И у меня нет ни официального ранга, ни должности.

— Томасу известно об этом?

— Нет. Полевые агенты понятия не имеют, чем я занимаюсь, хотя он мог догадываться, зная о моих близких контактах с Папой. Мы с ним часто беседовали, но Томас отчитывался перед другим человеком, который, в свою очередь, отчитывался перед третьим.

— Похоже на ЦРУ. Значит, когда тебя возвели — это ведь так называется? — в сан архиепископа, ты стал возглавлять Венатори?

— Да, проще всего объяснить так. Венатори хорошо известна разведкам всего мира, но никто за пределами организации не подозревает, как глубоко уходят ее корни. Это моя прямая обязанность, моя и Папы. — Джон указал на стул, стоявший у одного из нескольких дубовых столов в роскошном гостиничном номере. Они сели, и он продолжил: — Мы найдем способ остановить эти самоубийства и разгадать тайну таблички, Коттен. Единственная цель Венатори: победить наших врагов — твоих врагов.

— Все слишком быстро. У меня миллион вопросов. Считать ли происходящее началом Армагеддона? Что я должна остановить? Я ведь точно не знаю, что от меня требуется.

— Лучше всего начинать сначала. В данном случае начало — это предок Томаса Уайетта, Чонси Уайетт. — Джон достал из кармана куртки листок и развернул его. — Приехав сюда, в Лондон, мы сразу же приступили к сбору информации. В самолете, пока ты спала, я составил список. Во-первых, Венатори установила, что у Томаса действительно здесь есть дальняя родственница. Ее зовут Вайолет Кратчфилд. Она живет в пригороде Лондона. Для начала к ней и отправимся. Во-вторых, у нас есть кое-какие соображения по поводу записки Чонси Уайетта — той, что он оставил, когда выкрал табличку, — особенно его упоминания про нитку. В Евангелии от Матфея говорится, что легче верблюду пройти сквозь угольное ушко, чем богачу попасть в Царствие Небесное. И есть древнее предание о том, что в Иерусалиме были ворота, которые назывались Игольное Ушко, потому что верблюд мог пройти через них, только если его развьючивали и он сгибал передние ноги. Считается, что смысл именно в этом: к Богу можно прийти только на коленях, оставив нажитое. К сожалению, нет никаких археологических и документальных свидетельств, что такие ворота существовали на самом деле. Но если мы ничего здесь не обнаружим, можно будет продолжить поиски в этом направлении.

Коттен кивнула, уже представляя себе поездку в Святую землю на поиски этих таинственных ворот.

— И вот еще над чем тебе стоит поразмыслить, — продолжал Джон. — Есть такое действие — вдеть нитку в иголку. Оно имеет отношение к остроте и объемности зрения — ведь Господь дал нам два глаза.

Коттен ухмыльнулась:

— Собираетесь проводить научный эксперимент, мистер Чудодей?

— Именно так.

Джон встал.

— Для начала нам понадобится нитка.

— У меня с собой коробочка с нитками и иголками. Достать?

— Доставай. Посмотрим, найдется ли там катушка.

Коттен порылась в сумке и вытащила маленькую пластмассовую коробочку.

— Пойдет? — спросила она, доставая катушку с черными нитками.

— Вполне. — Джон взял катушку и зажал под подбородком конец нитки. Отмотал ее и, вытянув руку, оторвал. Передал катушку Коттен: — Теперь ты сделай то же самое.

Коттен посмотрела на него с любопытством:

— Хорошо.

И повторила действия Джона.

— Смотри прямо перед собой, — сказал он. — Сколько ниток ты видишь?

— Две.

— И при этом ты знаешь, что на самом деле она одна. Теперь закрой левый глаз. Сколько ниток?

— Одна.

— Открой левый и закрой правый.

— Опять одна.

— Вот поэтому-то у нас по два глаза и мы способны к глубинному зрению. Теперь смотри двумя глазами и сфокусируйся на одной точке.

Коттен послушалась.

— Нитки сошлись в одну, — сказала она.

— Место, где они сошлись, — точка фокуса. Это и есть нитка в иголке.

Коттен почувствовала, что у нее дежавю: она вспомнила рисунок куба, который показывал Лестер Риппл в «Старбаксе» в Чикаго.

— Джон, — проговорила она тихо, возвращаясь к своему стулу и садясь. — Кажется, я начинаю понимать, что происходит. Веришь ли ты, что мы можем находиться в двух местах одновременно, как эта нитка, в зависимости от точки фокуса, в зависимости от того, где предпочтем быть? — Мысли теснились в голове. — Когда я была в Перу… Там меня научили одной технике медитации, которой я до сих пор пытаюсь заниматься.

Джон сел напротив.

— Этому научил тебя тот шаман? Человек, про которого ты мне рассказывала?

Коттен пыталась сплести воедино разрозненные обрывки мыслей.

— Когда я в последний раз пробовала делать то, что Ячаг называл «погружением в жидкий свет», мне показалось, что я как будто нахожусь в двух местах одновременно. Я видела, как стою сразу на двух берегах. И я была уверена, что могу переместиться с одного на другой. — Коттен запустила пальцы в волосы. — А потом в Чикаго я встречалась со странным физиком, видевшим фотографии таблички, которые я носила в Иллинойский университет. Он сказал, что надписи на табличке каким-то образом связаны с квантовой механикой. Что они сделаны в бинарном коде и полностью совпадают с теорией, которую он создал. Он называл ее «нитяная теория» и пытался объяснить, как частицы в квантовом мире могут находиться в нескольких местах одновременно. По его словам, он доказал, что это же верно и для нашего мира. Лестер Риппл уверял, что все возможные варианты и результаты уже существуют. И это очень похоже на то, что говорил мне Ячаг в Перу. Суть в том, что есть множество путей, тропинок. Если ты сфокусировался на одной из них — значит, там ты и решил провести жизнь. Как по-твоему, в этом есть смысл?