Никола зимний - Сергей Данилович Кузнечихин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мишенька, ты спишь?
– Нет, а что?
– Мне показалось, что уснул.
– Как Славка учится?
– Он так тебя ждал. Глупенький. Все: «где папа», да «где папа» – ничего еще не понимает. А учится плохо.
«В папочку пошел», – чуть не ляпнул Михаил, но вовремя удержался. Нина почувствовала, как его тело сначала напряглось, а потом расслабилось.
– Ты что-то хотел сказать?
– Нет, ничего, – поспешно успокоил Михаил.
– Когда ты в ноябре прошлого года деньги прислал, я подумала, что и сам следом приедешь. Каждый день иду с работы и на окно смотрю, а сама еле удерживаюсь, чтобы не побежать. Дверь распахну – и никого, целый вечер корешок от перевода изучаю.
При упоминании о деньгах Михаил едва не свистнул.
Он никак не ожидал, что «потерянные или украденные» пятьсот рублей окажутся у Нины. Теперь он ясно вспомнил, как их не хотели принимать на почте у пьяного, а он плел, что от этого зависит жизнь человека. А тогда, утром, он выворачивал карманы и грешил на других. Васька уговаривал его успокоиться и подумать, где мог их потерять, уверяя, что свои не возьмут. А он только хрипел, что нигде не терял, и порывался устроить обыск, пока Васька не разозлился и не достал свои. Васька совал деньги в его карман и кричал, что из-за какого-то навоза нельзя плевать людям в душу. Михаил деньги не взял и сделал вид, что поверил в потерю, но продолжал подозревать всех, кроме Васьки.
Как бы его били, если бы узнали, что деньги ушли по почте.
– Я их целый месяц тратить боялась. Потом сразу два пальто купила, Славке и себе.
– Зря боялась. – Михаил протянул руку и достал из кармана пачку денег. – Держи! – И рассыпал их по одеялу.
– Много, – сказала Нина, не радуясь и не удивляясь.
– Не из Кисловодска привез, – обиделся Михаил и, собрав рассыпанные бумажки, положил их на стул. Мог бы и больше.
– Да по мне хоть вообще – копейки, только никуда не уезжай.
– Не нужно, Ниночка. – Ему показалось, что Нина собирается заплакать. – Теперь уже никуда не уеду, разве что вместе с вами.
Утром в комнату вбежал Славка, все такой же маленький и жидкий, как лозинка. Ничего не подозревая, мальчишка полез к матери.
– Славик… – Нина растерялась, не зная кого стесняться. Не замечая, как рука тянет одеяло к подбородку, она умоляюще смотрела то на сына, то на Михаила.
– Приехал, – неуверенно улыбнулся Славка. – Папка приехал.
Михаил притянул его к себе и неумело чмокнул в ухо. Ребенок затих под рукой.
– Ну ладно, сынок, иди одевайся, я сейчас приду. – А когда он ушел, шепнула: – Глупенький, ничего не понимает. Я так испугалась.
– Он что так мало вырос?
– Это тебе кажется, уже второклассник. – Она пошла собирать Славку в школу, потом вернулась. – Я сейчас на работу слетаю, отпрошусь. Я быстренько.
Она ушла, а Михаил все думал о Славке. Тощенький, ласковый; конечно, обижают и во дворе, и в классе. Силенок нет, злости нет – мамочкин сынок. Конечно, мамочкин, если нет папочки. В поселке считают, что ребенок его, и Славка в этом уверен. Так за чем же дело встало? Совсем не любуясь собой, спокойно и твердо он решил, что с Ниной нужно расписаться, а Славку усыновить.
С любовью и кропотливым старанием он наводил в квартире мужской порядок: подтягивал капающие краны, склеивал рассохшиеся стулья, ремонтировал розетки и выключатели, мастерил полочки – не спеша и смакуя. Когда в комнатах не осталось предмета, к которому можно приложить руки, Михаил перебрался в подвал, провел электричество, вытащил несколько десятков ведер земли и мусора и заменил прогнившие доски. Для банок с соленьями он сколотил удобные полки, а для картошки – вместительный ларь. Славка был превращен в самого незаменимого помощника. В конце ремонта мальчишка уже лихо пилил доски, орудовал рубанком и, не загибая, забивал гвозди. Вдвоем они выкопали картошку и перенесли в подвал, освободив Нину от неженской работы.
Михаил пополнел и стал походить на солидного семьянина. В движениях его появилась плавная степенность. Изредка, как бы глядя на себя со стороны, он удивленно качал головой и улыбался во весь рот, забывая про корявые зубы. Из дома выходил только по делам – никакого пива, никаких друзей. Один раз чуть было не столкнулся с аптекаршей, но не заюлил, не стал отворачиваться, а запросто поздоровался и пошел дальше.
Славка поджидал его около подъезда. Он шмыгал носом и тер красные заплаканные глаза. Рядом пыхтел румяный крепышок, примерно таких же лет.
– Пап, а они дерутся.
– Кто, он? – Михаил указал на мальчишку.
– Нет, я за Славку, – испугался румяный. – Технические лезут.
– Какие «технические»?
– С Технической улицы.
– Мы галку поймали, а они отняли ее.
– А зачем отдали?
– Они дерутся.
– Так нужно не ябедничать, а сдачи дать. Галка-то у них?
– Она улетела. – Славка не выдержал и заплакал.
– Ну ладно, пошли домой. Новую поймаем.
– Что с ним? – испугалась Нина.
– Да галку у них отняли сначала, а потом она улетела. Как же вы дрались, если ни одного синяка нет?
– А мы не дрались, это они хотели драться, а потом галку отняли.
– Это же хорошо, что галка улетела. Пусть себе на воле живет, – неуверенно сказала Нина.
– Ну вот, тоже мне мужики называются, вас припугнули, и вы в слезы. А вместо того чтобы сдачи дать, ябедничать побежали.
Славка заплакал снова. Михаил увидел, что Нина незаметно кивает ему головой на коридор, и вышел за ней.
– Не надо, Мишенька, с ним так. Ты как-нибудь по-другому. Он так обрадовался, что у него защитник появился. Мне он никогда ни на кого не жаловался. Он хороший, нежный такой.
– Дурочка ты, я же совсем о другом. Я ему добра хочу. Славка!
