Суровая нежность - Моника Маккарти

Уязвленная, она отправила ответ, прекрасно понимая, что, бросая этот мелочный вызов, окончательно лишает себя вероятности еще когда-нибудь его увидеть. Уильям Сазерленд Морей, гордый граф Сазерленд, не опустится до того, чтоб за кем-то гоняться. Даже за женщиной, которой признавался в любви. Особенно когда она с презрением отвергла эту любовь, или, скорее, его «предложение».

Когда она свернула за угол на высокую улицу, шаги ее замедлились. Улица была хорошо освещена, кипела жизнью, на ней было полно магазинчиков, лавок, пивных, и даже таверна имелась. Шум был странно успокаивающим.

До ее жилища оставалось рукой подать. Мюриел уже разглядела факел, оставленный для нее сапожником, когда проходила мимо пивной. Крики и звон бьющегося стекла были здесь обычным делом. Но мгновение спустя какой-то мужчина вывалился из пивной – вернее, был вытолкан – прямо перед ней и, не сумев избежать столкновения, она врезалась в него и едва удержалась на ногах.

– Извините, – пробормотала она, инстинктивно спеша отойти. Но он схватил ее за талию и развернул к себе.

– Что у нас тут? – Язык у него заплетался, изо рта воняло элем. Это был крупный мужчина, тяжелый, с грубым лицом. Солдат. Ледяная дрожь сотрясла ее. Рука крепче сжала талию, и он придвинул свое бородатое лицо ближе. – А ты хорошенькая пташка, а?

Мюриел содрогнулась от выражения его глаз. Паника схватила за горло. Нет, нет, нет! Только не это! Еще раз ей этого не пережить.

– Отпусти меня! – крикнула она, пытаясь вырваться.

Он хохотнул.

– Куда спешишь, куколка? Мы же только начали знакомиться.

Он притиснул ее к своему телу. От ощущения его затвердевшего члена новая волна паники захлестнула ее. Обезумев, она стала колотить его кулаками, отпихивать, пинать, понимая, что во что бы то ни стало должна вырваться.

– Какого?… – Голос его оборвался.

Перед ней промелькнула какая-то черная тень, и она вдруг оказалась свободна. Мюриел услышала хруст кости, когда кулак врезался в челюсть пристававшего к ней верзилы. Он отлетел назад и шмякнулся на мостовую прямо перед ней. В факельном свете она увидела вспышку стали от клинка у его горла.

– Назови мне хоть одну причину, почему я не должен убить тебя, – проговорил ее спаситель.

Мюриел ахнула:

– Уилл!

Темная, неясная фигура повернулась к ней, их глаза встретились, и Мюриел покачнулась.

Он чертыхнулся и кинулся вперед, чтоб подхватить ее и не дать упасть. Одной рукой он прижал ее к своей груди, другая все еще держала меч, и она обессиленно привалилась к нему.

– Все хорошо, – мягко сказал он. – Ты в безопасности.

Уилл. Он и правда здесь. Успокаивающий звук его голоса был как воплощение мечты, как сбывшийся сон.

Поверженный наземь противник между тем воспользовался возможностью, чтоб сбежать. Уилл хотел погнаться за ним, но Мюриел вцепилась в него мертвой хваткой.

– Пусть уходит, – всхлипнула она, и сжимавший сердце страх излился потоком слез. – Не оставляй меня.

Крепко прижимая к себе, он повел ее по улице к комнатке над лавкой сапожника. Должно быть, он ждал ее, когда увидел, что к ней пристают.

Он ждал ее. Может ли это означать?…

Предательская надежда затеплилась в груди.

Он открыл дверь и завел ее в лавку. Зажег свечу, усадил на стул, а сам пошел в заднюю часть магазина и стал что-то там искать. Минуту спустя вернулся с чашкой в руке.

– Вот, больше ничего не нашел.

Она сморщила нос от запаха, но без возражений выпила противный, обжигающий напиток. Виски опалило горло и погнало по жилам тепло, прогоняя озноб.

Когда шок немного прошел, она воззрилась на него, не веря своим глазам.

– Ты приехал.

Его красивое лицо ожесточилось.

– И как раз вовремя. Проклятье, Мюриел, о чем ты только думала? Уж тебе-то должно быть известно, как опасно ходить по ночам одной. Разве ты не знаешь? Ведь не маленькая.

Он осекся и покраснел от стыда.

Она вздрогнула.

– Да, я знаю, что могло произойти.

– Я не хотел…

Она рассмеялась над его неловкостью.

– Напоминать мне? Бог мой, Уилл, думаешь, я когда-нибудь смогу забыть? Думаешь, я не видела в его глазах тех негодяев, которые изнасиловали меня? Думаешь, я не вспоминаю каждую минуту того дня? – Он протянул к ней руку, но она отвернулась. Ей не нужна его жалость. – Думаешь, я смогу забыть, какую цену мне пришлось заплатить?

Ей было четырнадцать. Война докатилась до Бервик-апон-Туида, и люди короля Эдуарда наводнили город. Отец ее был в больнице, занимался ранеными, когда пришли солдаты. Их было восемь. Они все по очереди изнасиловали ее, а потом вышвырнули на улицу, как мусор. Один из соседей нашел ее, избитую и истекающую кровью. Кто-то послал за отцом. Ему удалось спасти ей жизнь, но не все можно было вылечить.

Из-за того, что те подонки сотворили с ней, она никогда не сможет подарить Уиллу сына и наследника. И ничего не в силах сделать, чтобы это изменить.

Они вообще не должны были влюбляться, графский наследник и докторская дочка. Первые пару лет после того, как она приехала в Данробин, он, казалось, почти не смотрел в ее сторону. Но возможно, она была слишком погружена в свою боль, чтоб заметить его внимание. Их дружба началась случайно. Однажды он гулял вдоль берега, а она возвращалась с лечения одного из членов клана и столкнулась с ним.

Поначалу она нервничала в его присутствии, даже слегка побаивалась красивого молодого наследника графства. Но спустя какое-то время настороженность прошла. Она стала доверять ему. Он начал ей нравиться. Он оказался много добрее, чем она полагала. И забавнее. Ему удалось вернуть ее к жизни.

К ней вернулась способность мечтать.

И, о чудо, казалось, ее мечты сбылись. Когда она в конце концов поделилась с ним своим прошлым, он держал ее в объятиях и утешал. А потом поцеловал нежно-нежно и сказал, что любит ее. Ей никогда не забыть тот миг и ту воспарившую надежду. Это превосходило ее самые безумные мечты. Казалось, он и сам был удивлен. И многие месяцы они упивались своими вновь обретенными чувствами и ее медленно пробуждающейся страстью.

Пока он не попросил ее выйти за него замуж. Он готов был презреть свой долг жениться с выгодой для клана и взять в жены бесприданницу. Но потом она сказала ему, что никогда не сможет родить ему сына. Этим долгом он не мог пренебречь.

Почти два года они мучились и страдали; безнадежность ситуации делала обоих несчастными. Но лишь до тех пор, пока он не сделал свое «предложение», которое она отвергла. Он не желал принять ее отказ, в гневе превращаясь в холодного, властного графа, каким представлялся всем остальным.