Спецкоманда на завтра (СИ) - Артемьев Юрий

— Я половину слов не поняла… Ты — самец?

— Ну не самка же… Поэтому… Опасаясь за то, что я не сдержусь и сделаю с её дочкой что-нибудь раньше, чем надо… Она сделал то, что сделала… Я её за это не виню… Она думает о здоровье своей дочери… Вот ты хотела шантажировать меня этим… Неужели ты думаешь, что Аня не смогла бы понять и простить свою мать?

— Я об этом не подумала…

— Вот ты говоришь, что я тебе нравлюсь… Поясни, пожалуйста: Какой смысл ты вкладываешь в свои слова?

— Я не знаю… Ты мне снишься… Во сне мы с тобой…

— Понятно… Ты хочешь, чтобы наши с тобой отношения из разряда дружеских перешли в более близкие?

— Да… — в полголоса сказал Алёна и снова покраснела.

— Но неужели ты не понимаешь, что при таких раскладах у нас с тобой нет никакого будущего в этом плане? Даже если мы станем с тобою любовниками, то это всё тут же закончится, когда Аня подрастёт.

Красная, как варёный рак Алёна, старалась не смотреть мне в глаза… Но её губы упрямо высказали мне:

— Значит, у нас есть шанс стать… любовниками?

— Зачем тебе это? Пройдёт немного времени и у тебя появится парень, который тебе понравится… Как ты думаешь, ему понравится, что его избранница уже не девочка?

Казалось бы, что покраснеть больше, чем сейчас уже невозможно… Но Алёнке и это удалось…

— Но ты же знаешь, что есть много способов, чтобы не лишиться девственности… Я очень хотела бы, чтобы ты был тем, кто меня научит всему-всему и не сделает ничего лишнего…

— Фух… — это уже я выдыхаю после такого откровенного предложения… — Не ожидал от тебя такого.

— А чего ты ожидал?

И вот на меня уже смотрит не покрасневшая от стеснительности девочка, а уверенная в себе решительная молодая девушка, настроенная очень серьёзно…

— Да я вообще ничего такого не ожидал… Я в шоке.

— Да, ладно… Врёшь ты всё. Чтобы тебя в шок ввести, я не знаю, что должно произойти такого… Я же видела тебя в экстремальной ситуации. Когда ты кулаком стекло выбивал, ты даже ни секунды не раздумывал.

— А чего там думать? Ты же видела, что машина вот-вот загореться должна была…

— Всё я видела. И как ты смотрел прямо в глаза этой Жанне, когда машина вспыхнула, я тоже видела… Ты тогда стоял объятый пламенем и улыбался…

— Красиво… Умеешь рисовать?

— Нет.

— Эх… Жаль… Ты бы такую картину могла нарисовать…

— Опять зубы заговариваешь?

— А у тебя что, зубы болят?

— Нет… Только потеют.

— Ладно… Пора домой!

— Саша! Мы ещё не договорили…

— Так договаривай! Ты же всё время уходишь от прямого вопроса… Как же мне дать тебе прямой ответ?

— Ты… Ты… — возмущённо смотрела на меня Алёнка… — Я же тебе прямым текстом уже сказала, что хочу стать твоей любовницей…

— Ага… Но при этом, хочешь остаться девственницей…

— Да…

— Тихо! Не ори на весь двор!…

— Дурак!

— Ты только сейчас это поняла?

— Нет. — огрызнулась она… — Давно знаю.

— А если ты всё давно поняла, то тебе надо с этим вопросом обратиться напрямую к Ане. Объяснить ей всё, и спросить её: Согласится ли она на то, чтобы я тебя учил всему этому.

— Ты с ума сошёл? Как я смогу ней на эту тему разговаривать?

— А со мной ты как разговаривала? Из тебя приходилось все слова клещами вытягивать… Она же тоже девочка. Поговори с ней! По простому. По девичьи… Откровенно. Может она тебя поймёт?

— Да она мне все глаза выцарапает.

— Не… Ей сейчас нельзя перенапрягаться… Да и глаза у тебя красивые…

— Правда что ли?… — снова «поплыла» Алёнка…

— Тебе что… никто никогда не говорил хороших слов?

— Нет…

— Тогда ты очень рискуешь…

— Чем это?

— Найдётся какой-нибудь подонок, который узнает эту твою слабость, и воспользуется этим… А у тебя нет иммунитета на неприкрытую лесть. И станешь ты женщиной сама того не желая неизвестно с кем…

— Вот и научи меня!

— Чему?

— Всему! Чтобы мне было легче распознать подонка, и не поддаться на его льстивые слова.

— Я тебе уже сказал. Идёшь к Ане и спрашиваешь у неё. Если боишься, пошли вместе… Я буду тебе подсказывать нужные слова…

— А ты не боишься того, что она подумает…

— То, что это моя инициатива? Боюсь, конечно… Но она всё равно так подумает. Так что пошли домой. Надо уже ставить вариться бульон для супа. А то обедать мы будем только после ужина. А то и совсем ночью…

03 июля. 1974 год.

Москва. Улица Чкалова.

Самое странное было в том, что ключей у нас не было, а на дверной звонок очень долго никто не реагировал… Мы звонили сначала скромно, потом не очень… А после звонили так, что даже и мёртвый бы проснулся…

Наконец послышались какие-то звуки и сонный голос ани спросил через дверь:

— Кто там?

— Анечка! Это мы…

Щёлкнул замок, дверь открылась и нам предстала весьма неоднозначная картина… Заспанная Аня тёрла глаза кулаками… Но не это бросалось в глаза в первую очередь. На неё были надеты только трусики и… один носок.

— Ты почему в таком виде?… И без корсета?

— Да ну его… Он натирает. Вот смотри! — она повернулась боком, на котором и в самом деле была видна красная потёртость на коже…

— Тебе не стыдно в таком виде перед Сашей? — спросила её Алёнка и снова покраснела.

— А почему мне должно быть стыдно перед ним? Он меня уже голой видел и не раз. Я его невеста. А когда вырасту стану его женой. Я согласна и раньше ему отдаться, но он против. Говорит, что будет ждать, пока я не подрасту. Лен! А почему ты так покраснела?

Алёнка снова стояла красная-красная и смотрела в пол…

— Давайте мы уже зайдём все внутрь, а потом будем разговоры разговаривать…

* * *

Анюта всё же накинула на себя какой-то домашний халатик. Так же была одета и Алёна после того, как умылась. Мы помыли кости и закинули их в кастрюлю вариться. Ну, как «мы»… Я как всегда руководил, командовал, да левой рукой водил… Первое время после закипания девчонки снимали накипь, а потом уже добавили чёрного перца горошком, листок лаврушки и немного соли, да и оставили варится на маленьком огне. По моим прикидкам варить ещё часа три-четыре… Так что остальное можно было пока отложить на потом.

— А ты чего спать-то легла? — наехал я на Анечку… — Нас там чуть в тюрьму не посадили, а ты…

— Я что я? Я как позвонила маме, так она сказала, что дальше сама сообщит кому надо… А мне она сказала, чтобы я сидела дома и не волновалась. Ну… Я сидела и волновалась. А потом устала волноваться и спать легла. Очень кушать хочется…

— Всё с тобой ясно. Ты тоже голодная? — это я уже у Алёнки спросил.

— Да. Не отказалась бы…

— Блин. Всё как в анекдоте…

— Рассказывай! — как будто в один голос потребовали обе девочки.

* * *

Одесса! Голодные двадцатые годы, сразу после гражданской войны… В комнату к больной тёще входит заботливый зятёк.

— Мама! Вы болеете?

— Да, зятёк. Болею очень…

— Может быть, Ви хочите кушать?

— Да, зятёк.

— Мама! Может быть, Ви хочите жареной рибы?

— Хочу, зятёк.

— Мама! Ну, так встаньте и пожарьте!

— Зятёк! Так нет же у нас рибы.

— Ну, тогда лежите и не болтайте!

* * *

Я как мог, изображал правильный акцент. Но по-моему, моим девочкам было всё равно над чем смеяться.

— Чего смеётесь? Пошли на кухню! Будете себе еду готовить.

— Рибу жарить? — снова смеётся Алёнка…

— Так нет рибы… — вторит ей Анюта…

И они снова закатываются смехом.

* * *

Посоветовал им сотворить самое простое блюдо из яиц. Болтушку… Под моим чутким руководством они разбили порядка десятка яиц на большую чугунную сковородку, а потом Алёна всё время ложкой не давала жёлтой массе пригорать на сильном огне…