Уйти, чтобы выжить - Сергей Садов

Граф хотел было заговорить с князем, но его очень вежливо остановил Филипп, попросив подождать до утра. Артон раздраженно глянул на солдата, явно размышляя, а не врезать ли тому хорошенько, чтобы не смел вмешиваться в разговор благородных. Потом глянул на неподвижного мальчика и девочку рядом с ним, развернулся и ушел.

— Ты сильно расстроился? — спросила Аливия.

— Не знаю, — ответил Володя. Потом словно очнулся и глянул на нее. — А ты чего еще не спишь?

— Так и ты не спишь. Ты так сидел тут у костра… мне страшно… да еще этот Эндон…

— Все в порядке. Честное слово, Кнопка, все в порядке. Давай-ка, ложись спать. Все будет хорошо, честное слово.

— Попробуй только обмануть, — пробурчала Аливия и, не выдержав, потянулась и сладко зевнула.

— А ну-ка, спать и без разговоров! Марш в шалаш!

Девочка подчинилась. Володя задумчиво поворошил веткой костер и снова замер. Но на этот раз в душе не было страха или тоски. Эх, Кнопка, ей достаточно пары слов, чтобы снять всю тяжесть с сердца… Володя лег и уставился на небо… Интересно, почему Аливия так похожа на Ленку? Или это кажется?

На следующее утро он проснулся бодрым и уже не так остро переживал вчерашний бой. Собрав вещи и забросив их на телегу, он подошел к Филиппу, наблюдавшему за дорогой.

— Нам долго еще до города?

— Не очень, милорд. К обеду выедем из лесу, а часам к двум будем в Рогуре.

— А город большой?

— Да нет… средний, жителей тысяч пятьдесят.

Хм… Для средневекового города вполне большой даже, а не средний. Но кто знает.

Уложив вещи, Володя забрался на свое облюбованное место возле возницы и достал гитару. Играть на тряской дороге не очень удобно, но мальчик быстро приноровился. Неплохо получается, если, конечно, не пытаться достичь идеала. Как обычно, Аливия, заслышав игру, немедленно придвинулась ближе, не мешая и не прося что-нибудь спеть, но мальчику быстро надоело просто перебирать струны. Задумавшись, он наконец подобрал песню под настроение и запел… Джером чуть придержал лошадь и тоже стал слушать, хотя вряд ли что-нибудь понимал…

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,Средь военных трофеев и мирных костровЖили книжные дети, не знавшие битв,Изнывая от мелких своих катастроф…[5]

Граф Артон дослушал песню и посмотрел на Аливию. Некоторое время он размышлял, потом, переборов себя, обратился к девочке:

— Князь Вольдемар ведь обучал тебя своему языку?

Девочка явно испугалась разговора с высокородным, бросила умоляющий взгляд на Володю, но тот снова погрузился в размышления и этого не заметил.

— Да, — несмело ответила она.

— Можешь перевести, о чем песня? Я никогда такого ритма не слышал.

Услышав просьбу, девочка оживилась.

— Я там не все поняла, некоторые слова не знаю, но если делать обычный перевод… — Аливия задумалась, прикрыв глаза, начала переводить по куплетам, причем там, где получалось, она даже подбирала рифму и размер, стараясь попасть в услышанную музыку. Она так увлеклась, что не заметила, как слушать ее перевод стали все. Никто даже внимания не обратил, что лошадка, лишенная присмотра, остановилась.

— Это ты с первого раза запомнила? — удивился Володя.

— Ну да. Я всегда все быстро запоминаю.

Логично, если подумать. Писать и читать тут мало кто умеет, а раз так, приходится запоминать, тренируя память, так что Аливия вряд ли исключение.

— Молодец.

— Только… а что такое «иуд»?

— Что?

— Это там… как там… «мы на роли предателей, трусов, иуд»… Что такое «иуд»?

— Это из легенд моей страны.

Чтобы было понятно всем, Володя коротко пересказал историю Иисуса и Иуды.

— Вот негодяй! — аж задохнулся от возмущения рыцарь. — Если бы я там был, я бы мечом показал, как надо относиться к учителю!

Володя рассмеялся:

— Вы сейчас говорите в точности, как один великий рыцарь моей страны. Только он еще свой отряд хотел с собой взять. Но вряд ли вы сумели бы наказать предателя сильнее, чем он наказал себя сам.

— Ну нет! Вот двинул бы его мечом, тогда бы он все понял! А так…

Мальчик покачал головой:

— Самые страшные кары те, которыми мы караем себя сами. Никакой палач не придумает наказание страшнее, чем накажет себя раскаявшийся человек, ибо его вина всегда будет при нем, и всегда будет напоминать о себе… И с этим жить… — Володя снова затих.

— У вас тоже есть такая вина? — понимающе спросил граф с необычайной для него проницательностью.

— Да нет, — вздохнул Володя. — Скорее та вина, которую я придумал себе сам. Я до сих пор не могу себя простить, что остался жив. Мама, папа, сестра… все погибли, а я жив. Понимаю, что ничего сделать не смог бы, но…

— Я вас прекрасно понимаю, — сказал Артон. — На мне тоже вина… Как вы думаете, у королевства есть шанс победить? — вдруг резко сменил он тему. — Вы уже доказали, что можете оценивать обстановку. Мне интересно ваше мнение на этот счет.

— Понятия не имею. Я же не знаю всего. Есть ли еще армия у Локхера, как скоро ее можно собрать, в каком состоянии войска Эриха, каково состояние казны обеих стран.

— Казны?

— Ну да. Как говорил один знаменитый полководец, для войны нужны всего три вещи: деньги, деньги и деньги. Если они есть, то войну вести можно. Хотя…

— Что?

— Я подумал, что денег иметь можно немеряно, вопрос — как их потратить? Если так же, как ваш король тратил до сих пор, то никаких шансов. Еще парочка поражений, и королевство останется и без армии, и без денег.

— И как же вы поступили бы на месте короля?

— У короля советники должны быть. Судя по тому, что я слышал, отец нынешнего короля был умным и толковым правителем, значит, и его советники должны быть умными.

Артон фыркнул.

— Есть повод сомневаться? — спросил Володя.

— Непонятно, с чего такой вывод, даже если… старый король был умным правителем.

— Элементарно. Это идиоты окружают себя придурками, которые смотрят в рот и повторяют каждое слово, немедленно превращая его в гениальное озарение. Умные люди стараются приблизить к себе тех, кто либо равен им по уму, либо превосходит, чтобы было у кого учиться. И на месте вашего короля я бы прямо сейчас задумался над тем, кто из советников отца отговаривал его от немедленной атаки. Более того, если найдется еще и такой, кто отговаривал и от первой атаки, и от второй, я бы прислушался и к тому, что он станет говорить сейчас. А лучше я бы отдал ему всю власть, а сам постоянно крутился бы рядом и учился.

— Отдать власть? — ошарашенно спросил граф.

— Ну, не явно, конечно. Просто приблизить к себе такого человека, а лучше двух или трех, кто предупреждал бы о последствиях поспешности, образовать такой вот узкий круг, куда больше никого не допускать, особенно тех, кто говорил, что-то типа: «Надо двигаться вперед, ваше величество, и вы вышвырнете Эриха из королевства как нашкодившего котенка».

— Да как вы смеете?! — взорвался Эндон.

Володя удивленно глянул на оруженосца:

— А вы-то чего возмущаетесь? Или вы один из тех, кто так кричал, собираясь в поход? Ну, вам простительно.

— Да вы… да я…

— Опять вызовете меня на дуэль? Спешу вас разочаровать — умереть можно только один раз.

Эндон, вспомнив о грядущей дуэли, сразу помрачнел. После недавнего боя он понял, что шансов победить у него, пожалуй, нет.

— Король разогнал старых советников, — поспешил разрядить обстановку Филипп. — Так я слышал. Герцога Алазарского даже отправил в отставку.

— Не знаю, кто этот герцог и чем себя проявил, но уже успел понять характер вашего короля. Так вот, ноги в руки и бегом из этого королевства, если, конечно, вас тут не держит долг.

— Даже так? — удивился Филипп. — Вы, ваше сиятельство, не видите никаких шансов?

— У меня нет нужных сведений. А шансы… шансы есть всегда.

— Народ поддержит своего короля! — пафосно возвестил Эндон.

Как раз в это время телега выкатилась из леса и взорам открылись засеянные поля. Вдали виднелись домики. Володя из-под руки оглядел окрестности.

— Народ? Готов поставить золотой против медяка, что под народом вы имели в виду благородное сословие. Ничуть не сомневаюсь — они клятву давали, хотя и тут найдутся предатели.

— А чернь меня не интересует, — на лице оруженосца отчетливо отразилась брезгливость.

— Ну и напрасно, — равнодушно пожал плечами Володя. — Вот если вы такой умный, скажите, для тех людей, — мальчик махнул рукой в сторону видневшейся деревни, — в случае победы Эриха что изменится, кроме имени повелителя?

Все озадаченно переглянулись, не поняв сути вопроса.

— А ничего, — не стал дожидаться Володя, когда кто-то сообразит, о чем он спрашивает. — Ну и зачем им воевать тогда? Им хлеб растить надо, работы невпроворот. А тут война. Да чем быстрее эта война закончится, кто бы ни победил, тем лучше. Ну, платили они налоги графу Артону, будут теперь платить какому-нибудь родезскому графу. Согнать в армию их можно, а вот заставить воевать — нет.