Всякая плоть - трава - Клиффорд Саймак

- Да, конечно, в войне хорошего мало, но при чем тут...

- Сейчас отвечаю, - сказал Смит. - У вас очень много расщепительного... не отыскиваю слово...

- Расщепляющихся материалов, - подсказал кто-то.

- Совсем верно. Расщепляющиеся материалы. У вас их много. Так один раз было в одном другом мире. Когда мы пришли, уже ничего не осталось.

Никого живого. Нигде совсем ничего. Было так печально. Всякая жизнь погублена и кончена. Мы опять устроили там жизнь, но об этом так печально думать. Не должно случиться здесь. Значит, мы необходимо настаиваем: такие расщепляющиеся материалы разделить далеко, в разных местах, в каждом месте немножко.

- Э, постойте-ка! - закричал кто-то из репортеров. - Вы требуете разделить расщепляющиеся материалы. Как я понимаю, вы хотите, чтобы мы рассредоточили запасы, разобрали бомбы и чтобы в одном месте могло храниться лишь самое ничтожное количество. Чтобы нельзя было собрать никакой бомбы, так, что ли?

- Вы очень скоро понимаете, - сказал Смит.

- А откуда вы узнаете, что материалы и вправду рассредоточены? Может, какое-нибудь государство скажет, что оно выполнило ваше условие, а на самом деле все останется, как было? Почем знать? Как вы это проверите?

- Будем наблюдать.

- У вас есть способ как-то обнаружить расщепляющиеся материалы?

- Так, совсем правильно, - подтвердил Смит.

- Ну, даже если вы будете знать... скажем так: вы обнаружили, что где-то остались большие количества, не рассредоточенные... и как вы поступите?

- Распустим их в воздух, - скамью Смит. - Очень громко обезвредим.

- Но...

- Мы назначаем окончательное время. Непременно в такой день все запасы разделить. Пришел такой день, и в некотором месте запасы все равно есть, тогда они авто... авто...

- ...автоматически.

- Спасибо, очень добрый. Это самое слово, никак не мог достать. Они автоматически взрываются в воздух.

Настила неловкое молчание. Я понимал, репортеры гадают: может, их провели, разыграли? Может, они просто попались на удочку ловкого мошенника в каком-то дурацком жилете?

- Уже наш механизм совсем точно показывает, где есть все запасы, небрежно заметил Смит.

- Ах, черт меня подери! - охрипшим от волнения голосом выкрикнул кто-то. - Та летучая машинка времени!

И тут они как с цепи сорвались - наперегонки бросились к своим машинам. Никто нам больше слова не сказал, никто и не подумал с нами попрощаться: они спешили сообщить миру новость.

Ну, вот и все, подумал я с горечью. Я был точно выжатый лимон.

Теперь пришельцы вольны нагрянуть к нам, когда им вздумается и как вздумается, человечество будет в восторге. Они не могли бы найти лучшего способа добиться своего - никакие доводы, уговоры, никакие посулы и приманки не принесли бы им такого быстрого и верного успеха. Эта новость вызовет бурю ликования во всем мире, миллионы людей потребуют, чтобы их правительства немедля согласились на это единственное выставленное пришельцами условие, и никто не станет слушать никаких здравых и трезвых советов.

Любое соглашение между нами и пришельцами, если это не пустые слова, а договор, который можно осуществить на деле, непременно должно бы строиться на практической, реальной основе, чтобы было какое-то равновесие и возможность проверки. Каждая сторона обязуется внести свой вклад - и твердо знает, что, нарушив обязательства, неминуемо должна будет понести определенное наказание. А теперь конец всякому равновесию и всякой проверке, дорога пришельцам открыта. Они предложили то единственное, чего жаждали народы - не правительства, а именно народы, во всяком случае, верили, что жаждут этого превыше всего на свете - и, конечно, будут этого требовать, и ничем их не остановишь.

И все это обман. Меня обманом заставили пронести на Землю ту машинку, меня прижали к стене, так что поневоле пришлось просить о помощи, - и помощь явилась в лице этого самого Смита, по крайней мере он в ней участвует. И его сообщение о единственном условии пришельцев тоже едва ли не обман. Все это старо, как мир. Люди ли, пришельцы ли - все одинаковы.

Если чего захочется позарез - добывают правдами и неправдами, не стесняются, тут уж все средства хороши.

Где нам с ними тягаться. Они с самого начала умели нас перехитрить, а теперь мы и вовсе выпустили вожжи из рук, и на этом Земле - крышка.

Смит удивленно смотрит вслед убегающим репортерам.

- Что такое?

Будто не понимает. Ох, свернуть бы ему шею...

- Идем, - сказал я. - Отведу вас в муниципалитет. Ваш приятель сейчас там лечит людей.

- Но почему так бегут? Почему так кричат? Какая причина?

- Еще спрашивает! - сказал я. - Вы же сами заварили эту кашу.

23

Я вернулся домой - и застал там Нэнси, она ждала меня, сидя на крыльце. Она вся сжалась, затаилась, одна против всего мира. Я увидал её издали и ускорил шаг, никогда в жизни я так ей не радовался. Во мне все смешалось: и радость, и смирение, и такая нахлынула безмерная, ещё ни разу не испытанная нежность, что я едва не задохнулся.

Бедная девочка! Нелегко ей. Дня не прошло, как она вернулась домой, и вдруг в её родном доме, в том Милвилле, какой она помнила и любила, все полетело в тартарары.

Из сада, где, наверно, все ещё росли на кустиках крохотные пятидесятидолларовые бумажки, донесся крик.

Я отворил калитку, услыхал этот яростный вопль да так и застыл.

Нэнси подняла голову и увидела меня.

- Это ничего, Брэд, - успокоила она. - Это просто Хайрам. Хигги велел ему сторожить деньги. А в сад все время лезут ребятишки, знаешь, мелюзга лет по восемь, по десять. Им только хочется сосчитать, сколько денег на каждом кусте. Они ничего плохого не делают. А Хайрам все равно их гоняет.

Знаешь, иногда мне его жалко.

- Хайрама жалко? - изумился я. Вот уж не ждал: по-моему, можно пожалеть кого угодно, только не Хайрама. - Да он же просто болван и гад.

- Но этот болван и гад что-то хочет доказать всему свету, а что - и сам не знает.

- Что у него силы, как у быка...

- Нет, - сказала Нэнси, - совсем не в том суть.

Из сада во весь дух выбежали два мальчугана и мигом скрылись в конце улицы. Хайрама не было видно. И вопли затихли. Он свое дело сделал: прогнал мальчишек.

Я сел на ступеньку рядом с Нэнси.

- Брэд, - сказала она. - Все очень нехорошо. Все идет как-то не так.

Я только головой мотнул: конечно, она права.

- Я была в муниципалитете, - продолжала Нэнси. - Там это ужасное существо, эта сморщенная обезьяна всех лечит. Папа тоже там. Помогает. А я просто не могла оставаться. Это невыносимо.

- Ну, что уж тут такого плохого? Этот... это существо - называй как хочешь, - вылечил нашего дока Фабиана. Док опять на ногах, бодрый, будто заново родился. И у Флойда Колдуэлла больше не болит сердце, и...