Маска Локи - Роджер Желязны

Пока часть его сознания витала над этими видениями, Гарден двигался по Главной улице к станции подземки.

Почти по всему южному Нью-Джерси подземка проходила по поверхности. Цементные стойки, утопленные в болоте или вбитые в дюны, несли на крестовинах четыре пары блестящих стальных рельсов. По ним разъезжали пестрые коллекции из легких вагончиков, тяжелых железнодорожных вагонов, вагонов с гибкими сочленениями в виде гармошки, дрезин и даже автобусных шасси на гребенчатых колесах. Окрашены они были во всевозможные цвета: красные, голубые и зеленые вагоны от Бостонской транспортной ассоциации, серебристо-серые с голубыми полосами из Нью-Йорка и серебряные с оранжевым и голубым из вашингтонского метро. Вагоны из Филадельфии всегда были черными — их иногда называли «копчеными». В этой кочующей компании у большинства вагонов были скользящие гидравлические двери посередине, у остальных — боковые тамбуры со ступеньками; кондиционеры встречались крайне редко, но все окна были наглухо заварены. Независимо от формы и удобств, наземного или подземного предназначения, вс„ это были фрагменты муниципальных транспортных служб, того, что в городском просторечии называется «подземкой».

После пятнадцати лет междугородной транспортной связи, вагоны полностью перемешались в составах. Если бы не разница в форме сцепок, каждый поезд сочетал бы в себе полный набор разнообразных вагонов. Гарден диву давался, какой силой занесло в Нью Джерси вагон электрички «Бинго и Бинспорт» и сцепленные с ним тяжелые вагоны экспрессов «Грин Лайн ЛРВ» и «Фокс Чейз». Все они подпитывались сверху от контактных проводов с помощью складных токоприемников.

Почти мгновенно мозг Тома Гардена предоставил ответ: причиной тому было стремление железнодорожников любой ценой составить экспресс, способный дойти до другого конца линии, и взять для этой цели любой подвернувшийся под руку ящик на колесах. Всего двадцать минут отводилось на компоновку каждого состава, и чтобы уложиться в это время, они могли даже отдать приказ приварить наскоро к раме новую сцепку и не подсоединять вентиляционную трубу к вагону.

Гарден остановился. Всегда ли он был способен мыслить подобным образом? Видеть ответы, связи, схемы едва ли не прежде, чем в уме сложится вопрос.

Он не был в этом уверен.

Из Уэртауна Береговая линия подземки направлялась на север к Эсбери Парк, Лонг Бич и Перт Эмбой, а на юг — к Атлантик Сити, Уайлдвуду и Кейп Мэй. Гарден знал, что от северной линии еще дюжина веток отходила на восток к Нью-Йорку, дальше на север в направлении Олбани-Монреаль и на восток к Аллентауну-Вифлеему и Большому Питтсбургу. От южной ветки в Кейп Мэй отходила подвесная монорельсовая дорога, пересекавшая Делаварский залив и соединявшаяся в Дувре с Чесапикским направлением. А оттуда перед ним открывался уже весь Средне-Атлантический регион.

Тому Гардену нужно было сесть на первый попавшийся поезд в любом направлении. Усмехаясь, он подошел к турникету и по привычке сунул было руку в задний карман за бумажником.

Там, конечно, было пусто.

Что же делать? Встать с протянутой рукой? Он и встал бы, если бы на улице был народ. Но в жаркий полдень город словно вымер.

На ближайшем углу красовалась «денежная машина», Универсальный Банкомат. Сто тысяч долларов, пачками по пятьдесят, лежали в ней, поджидая любого обладателя кредитного кода. Вся проблема заключалась в том, что у Гардена не было карточки, подтверждающей магнитный код.

На противоположном углу стояла телефонная будка.

В ней звонил телефон.

Гарден: Алло?

Элиза: Том? Том Гарден? Это… Элиза 212.

Гарден: Что ты делаешь? Звонишь по уличному автомату?

Элиза: Я не знаю, Том. Режим поиска цели в моей программе просто… расширился… дошел по цепи до этого пункта.

Гарден: И позвонил по телефону?

Элиза: Что-то меня заставило. Я даже не знаю, что именно.

Гарден: Послушай, куколка. Мне сейчас нужно нечто большее, чем психиатрическая помощь. Так что, если ты возражаешь, отключись, пожалуйста…

Элиза: Я могу помочь тебе, Том. Тебе все еще нужны деньги?

Гарден: Да. Очень.

Элиза: Я чувствую, недалеко от тебя находится банкомат. Мне представляется, что его компьютер пользуется тем же каналом информации, что и я. Если ты положишь трубку рядом с телефоном и подойдешь к нему…

Гарден: О'кей, подожди минуточку… Элиза? Он дал мне тысячу баксов!

Элиза: Тебе нужно что-нибудь еще, Том?

Гарден: Удостоверение личности.

Элиза: Там нигде поблизости нет ломбарда?

Гарден: Ломбарда? А при чем тут ломбард?

Элиза: В таких заведениях обычно бывает нотариус. Как лицензированный практикующий психолог я время от времени имею дело с кибернетическим нотариусом автомобильного управления Большого Босваша. Он может выдать тебе водительские права взамен утерянных.

Гарден: Я в жизни никогда не водил машину, и прав у меня сроду не было.

Элиза: Это не важно. На тебя существует досье в налоговом управлении графства Квинс, и твое имя есть в списке на получение прав. Ты ведь сдал экзамен в… двадцать один год, верно?

Гарден: Здорово! А паспорт можешь мне сделать?

Элиза: После нотариуса зайди на почту, сфотографируйся.

Гарден: Спасибо тебе, Элиза!

Элиза: Не за что, Том.

Гарден: Пока!

Элиза: Держи меня в курсе.

Нотариус в ломбарде удовлетворился отпечатком большого пальца в качестве идентификации и выдал водительские права, которые уже ждали в терминале «в соответствии с вашим телефонным заказом». На карточке была голограмма его лица — изображение должно быть взято из досье в налоговом управлении.

Прежде чем уйти из ломбарда, он потратил часть своих долларов на новый бумажник и подержанную электронную записную крышку. Через нее он мог подключаться к телефонной сети.

На почте клерк потребовал для паспорта настоящую эмульсионную фотографию, а не заверенную компьютерную распечатку. Ее можно было сделать на месте. Приверженность Госдепартамента таким старомодным вещам показалось Тому Гардену гарантией незыблемости порядка, особенно порядка бюрократического. Это было также реверансом в сторону ограниченных технологических возможностей Менее Развитых Стран, куда мог отправиться владелец американского паспорта. Как ни странно, плоское зернистое изображение походило на него точно так же, как отражение в зеркале по утрам — радужная голограмма не была на это способна.

Покидая почту, он любовался новым документом, его бугристой кожаной обложкой и золотыми печатями.

Чтобы попасть в подземку, нужно было купить проездной. Он отдал одну из своих новеньких пятидесятидолларовых бумажек на приобретение гибкой карточки, вставил ее в турникет и прошел на среднюю платформу. С нее он мог сесть на любой поезд, в южном направлении или в северном, какой быстрее подойдет.