Роды без страха - Грентли Дик-Рид

Наверху царили страдания и неразбериха. Молодая женщина, раздетая ниже пояса, кусала полотенце, запиханное ей в рот. Когда я вошел, полотенце убрали, она вскинула мне навстречу усталую руку и прохрипела: "Ради Бога, дайте мне покоя!"

В ее родах все было нормально, кроме того, как они принимались. Каждая схватка являлась сигналом для громких выкриков, типа: "Напрягись!" "Давай!" "Держись!" Надавливание на живот чередовалось с приподниманием ягодиц, чтобы посмотреть, не появился ли ребенок. Сестра, доктор и даже свекровь смотрели на безобидный вход во влагалище с мучительным нетерпением. Но шейка матки еще недостаточно расширилась. Я выдвинул предположение, что они все устали и предложил им попить внизу чай, а мне и пациентке принести по чашечке некрепкого и теплого напитка наверх. Через час появился здоровый малыш. Несколько глотков эфира в самое трудное мгновение (молодая женщина была очень сильно возбуждена), и вновь воцарилось спокойствие. Жалобная просьба девушки, замученной суматохой: "Ради Бога, дайте мне покоя!" запала мне в душу, так же как и незабываемое впечатление от могущества спокойствия и уверенности.

Еще задолго до этого для меня стало очевидным, что первое, с чем надо бороться, чтобы избежать боли, – это напряжение. В мозгу уже созрел афоризм: "Напряженная женщина – напряженная матка". Всем акушерам хорошо известны последствия напряженной матки: боль, сопротивление, бесчисленные осложнения затяжных родов и, не исключено, оперативный финал. Я был уверен, что причиной напряжения является страх. Возвращение чувства уверенности позволяло юным женщинам ослабить напряжение в степени, достаточной для того, чтобы родить здорового ребенка за довольно короткий промежуток времени.

Так как мысль о том, что роды обязательно должны быть болезненными, распространялась из многих источников, и некоторые из них были весьма высокопоставленными, общество, наверняка сильно встревожилось бы, подвергнись эти источники хоть малейшим нападкам! Я понимал это, но никак не мог согласиться с тем, что женщины по-прежнему будут страдать от боли, которую реально преодолеть. Также я понимал: трудно будет убедить людей, что Библия и Молитвенник неправильно трактуют сказанное первоначально! Молитвенник не подвергался исправлениям с 1662 года. В нем есть служба, известная как "Очистительная молитва рожающей женщины". Нижеследующее взято из молитвенника моей бабушки, которой эта служба читалась не единожды.

"Поскольку Господу всемогущему в доброте своей было угодно дать тебе благополучное разрешение от бремени твоего и спасти тебя от великих страданий родов, ты должна за это нижайше поблагодарить Господа и сказать: "Смерть распростерла надо мной свои объятия, и адские боли охватили меня. В беде и тяжести оказалась я, но воззвала к имени Божьему… Я страдала, а Он помог мне… Он спас мою душу от смерти.

О, Господь Всемогущий, я приношу Тебе свою низменную благодарность за то, что ты удостоил меня, рабу Твою, избавлением от боли великой, от смертоносной опасности родов."

Таким образом, я пришел к выводу, что ничего хорошего не будет в том, если я буду потрясать своей теорией перед лицом своих современников, пытаясь убедить их в том, что все величайшие акушеры ошибались, что ни под каким предлогом нельзя им верить. Это походило бы на то, если бы боец в легком весе атаковал на ринге не одного, а дюжину профессионалов тяжелой весовой категории.

Было непонятно, что делать. С другой стороны, должен признаться, я глубоко верил в свою теорию, и это, вкупе с толикой упрямства, из-за которой жителей Норфолка всегда считали неповторимыми чудаками, заставило меня без колебаний двинуться дальше. Помимо стремления успокоить женщин во время родов, я начал обучать их правильному поведению еще во время беременности. Вскоре я получил поддержку, так как многие женщины, инстинктивно почувствовав истину, перестали верить в неизбежность страданий.

Сначала этого было недостаточно, потому что очень часто, как только начинались роды, преувеличенная восприимчивость сознания ко всем видам возбуждения (как физического, так и психологического) начисто сметала все положительные намерения. Чтобы победить главного врага женщины – мышечное напряжение – необходимо было придумать какие-то методы.

Мною была предложена практика мышечного расслабления, которой я научился у индийского офицера во время войны.

Я научил моих пациенток хорошо расслабляться, занимаясь этим с ними в течение последних четырех-пяти месяцев беременности. При родах они должны были снимать все мышечное напряжение. Больше всего радовало то, что, если это правильно выполнялось, то женщины испытывали ощущения, совсем не похожие на боль.

Почти полностью полагаясь на простой восточный метод мышечной релаксации и повсеместно пропагандируя его, через очень короткий промежуток времени я был поражен еще более, чем мои пациентки. При отсутствии сумятицы, мук и непонимания многие аспекты родов предстали передо мной в своем истинном свете. Не более, чем через два года, результаты этого метода укрепили не только мою собственную веру, но, что более важно, веру большинства пациенток, испытавших его на себе.

Именно в это время я начал подключать мужей к предродовому обучению, поощряя их знания и присутствие во время появления ребенка на свет. Наша клиническая практика процветала, и папка с анализирующими заметками росла. Каждый раз, возвращаясь с вызова, я тщательно записывал все детали, включая отношение женщины, мою собственную работу, все допущенные ошибки.

К 1929 году результаты, полученные в домашних и больничных условиях, показали, что разработанные мною методы следования физиологическим законам природы могут применяться девятью из десяти женщин. Я начал готовить книгу по технике родов, используя мою рукопись 1919 года, сопоставляя ее с материалами, взятыми из историй болезней, которые я собирал. Работал я, в основном, по ночам. И вот впервые, с тех пор, как моя мать пренебрегла моим мальчишеским волнением и любопытством, я позволил себе вернуться к нему вновь в своем письме:

"Моя работа привела меня к мысли, которая, я уверен, со временем приобретет огромное значение для всех женщин. Уже совершенно ясно, что естественные роды не приносят ни боли, ни ужаса – это безболезненное и прекрасное событие, несмотря на все ощущения.

С тех пор, как работа получила развитие, значительное число женщин могут засвидетельствовать правоту учения. Без всякого наркоза, без боли и дискомфорта они прочувствовали радость естественного материнства. Рождение ребенка стало для них величайшим счастьем, а сам акт – самым замечательным переживанием в жизни.

Теперь ты согласишься, что такая работа может оправдание увлечь любого человека. Это работа, которая значит больше, чем просто оказание помощи. Если материнство сможет стать безболезненной радостью, то как сильно изменится вся наша нация! Это и есть моя цель.

Но на моем пути есть огромная преграда – мои противники. Опять мой старый враг, профессиональная ревность, потихоньку старается отобрать то, что могло бы сделать меня значимым для всех. Но на этот раз я сказал: "Нет! Это слишком важно, чтобы сдаваться." Это единственное оправдание того, что я живу. И поэтому я продолжаю идти вперед. Твердо, спокойно, уверенно. Может быть, в конце концов, пересмотрят Молитвенник, и там появятся простые слова благодарности за то, что женщина, с Божьей помощью, постигает радость материнства, таинство появления человека на свет – величайшего чуда Господня.

Ты сохранишь эти откровения между нами, хорошо? Так приятно было все это писать. Так чудесно, что ты есть на свете и что, будучи вдалеке от дома, я могу выплеснуть все мои сомнения и недовольства, рассказать о целях и идеалах, зная, что ты поймешь и разделишь их вместе со мной."

Рукопись была готова к 1930 году. В качестве названия я выбрал слова "Естественные роды". Перед тем, как отдать редактору, я показал ее моему другу доктору Джону Фэабрэйну, одному из лучших акушеров того времени. Он вернул ее мне, поблагодарив за разрешение посмотреть, но потом добавил: "Послушай, мой мальчик, (хотя мне уже было за сорок!) скажи, ты ведь не собираешься все это издавать, правда?" Я сказал, что очень на это надеялся.

Он горестно покачал головой: "Знаешь, это испортит тебе практику. Испортит!" Я спросил, почему. Ответом было: "Потому что, мой мальчик, все, что у тебя написано – это правда. Но правда, которая не будет принята нашими профессионалами. Если ты уверен, что выдержишь такие испытания, продолжай. Но если нет, то мой совет – отступись". Он похлопал меня по плечу и ушел.

В последующие месяцы я предлагал рукопись то одному редактору, то другому, но все они отказывались, некоторые с объяснениями, некоторые с официальным «сожалею». В конце концов, два года спустя Уильям Хайнманн (издательство "Медицинская книга") взялся за ее выпуск, с определенной оговоркой – при условии положительной рецензии доктора Джонстона Абрахама, широко известного лондонского хирурга. Позже пришло еще одно письмо из редакции, датированное октябрем 1932 года. В нем сообщалось: