Грешники - Барбара Пирс

На лице Маккуса мелькнула улыбка.

– Ты творишь чудеса. Я хочу тебя снова, – заявил он.

– Правда?

Маккус с готовностью доказал ей это, и она восхищенно посмотрела на своего возлюбленного.

– С тобой, Файер, мое желание бесконечно.

С этими словами он поцеловал красную метку, оставленную им на ее груди.

Она неожиданно отвернулась. Маккус задумался. Может, он повторил слова подлого предателя Стэндиша? Или это вызвано чем-то другим? Он не дал себе труда терзаться долгими сомнениями и в одно мгновение перекатился на спину, так что Файер в считанные секунды оказалась сверху.

Игриво притронувшись к ее груди, он преподнес ей еще один урок в искусстве любви. Маккус уже предвкушал новые удовольствия.

– Миледи, вы знаете, что делать. Оседлайте меня, как следует.

* * *

– Ты расскажешь мне эту историю? – сонно спросила Файер, нежась в объятиях Маккуса спустя час.

После яростной любовной схватки она плотнее прижалась к нему, и они погрузились в сладкое забытье. Хотя Маккус понимал, что они не могут оставаться здесь всю ночь, он не в силах был заставить себя даже шелохнуться. Изнеможение словно сковало его.

– Какую историю, колдунья? – отозвался Маккус, тронув ее плечо. – Я боюсь, что я слишком избаловал тебя похвалами. Я обожаю тебя, боготворю тебя и не мыслю жизни без тебя. Ты моя с головы до кончиков пальцев на ногах.

Файер в ответ лишь изогнулась в его объятиях. В это невозможно было поверить, но леди Файер Карлайл была очаровательной искусительницей, и его член, до этого мирно дремавший, вдруг снова пришел в движение и начал расти на ее глазах.

– Нет, я не об этом, – поворачиваясь к нему, сказала она. – Я хотела услышать историю твоих шрамов. Я заметила, что у тебя есть несколько шрамов и на спине.

Маккус уже сталкивался с любопытными любовницами. Обычно он отвлекал их, и ему невольно захотелось повторить тот же трюк и с Файер. Но она заметила его сомнения и пристально посмотрела ему в глаза.

– Я уже говорил тебе, что у меня было очень непростое прошлое, – проворчал он в ответ.

Файер убрала прядь волос с его лица и сказала:

– Об этом я и сама догадалась бы.

– Я не знаю своей матери. Сеймус никогда о ней не рассказывал, – начал Маккус, мысленно прикинув, что он может открыть Файер, а что должен оставить в тайне.

– Сеймус? – повторила она.

– Сеймус Броули, мой отец. Он был матросом. Зная, с какими женщинами он общался, мне остается предположить, что моя мать была просто одной из тех шлюх, которые встречались на его пути. С той лишь разницей, что она забеременела.

– Он воспитал тебя один, – сказала Файер.

– Он говорит, что из-за меня бросил море. Может, так и было, хотя, учитывая его характер и любовь к выпивке, я думаю, что его выгнали за буйный нрав.

На ее лице отразился ужас.

– Он бил тебя?

– Когда алкоголь затуманивал его сознание, отец переставал соображать.

Файер осторожно коснулась его шрамов и спросила:

– Те отметины на спине тоже память о нем? – Маккус хмыкнул в ответ.

– Успокойся, любовь моя. Это случилось много лет назад.

– Он бил собственного сына? – ее голос звучал угрожающе. Она готова была обвинять человека, которого ни разу не видела.

– Файер, меня били так часто, что я не поручился бы, какие шрамы и когда мне достались.

В ее глазах появились слезы.

– О, не плачь. Ты заставляешь меня страдать. Теперь это не имеет никакого значения, – растроганно произнес Маккус.

– Но у него не было никакого права избивать тебя, – гневно отозвалась она.

Файер была воплощением невинности. Она и понятия не имела, как жестоко может иногда обращаться судьба с детьми бедняков.

– Я его ненавидел, но мне даже в голову не приходило, что он не должен этого делать. Когда отец женился на Саре Макадаме и она родила ему Тревора, он остепенился. Но это продлилось недолго. Сеймус вернулся к занятиям контрабандой, а вслед за этим – к выпивке и шлюхам. Сара умерла, когда мне было семнадцать. Она была очень любящей и доброй женщиной. Мой отец погубил молодую и цветущую женщину, но он всегда так поступал с близкими, не щадя никого, – с горечью сказал Маккус.

Файер зарылась ему в плечо.

– Ты любил ее.

– Да, конечно, – ответил он, впервые всерьез задумавшись над своими чувствами к этой женщине. – Она была мне матерью.

Файер провела пальцем по шраму, оставшемуся после пулевого ранения. Маккус чувствовал, что она не решается задать ему следующий вопрос.

– Ты хочешь узнать именно эту историю?

– Я понимаю, что об этом больно говорить, поэтому не настаиваю, – поспешно отозвалась она.

Маккус накрыл ее руку своей.

– Когда ты назвала меня Маком Броули, контрабандистом, я подумал, что Тревор посвятил тебя в некоторые детали моего прошлого.

Файер вздохнула.

– Немного.

Он понял, что она не хочет говорить об этом. По всей видимости, ей было неприятно вспоминать, как он впал в ярость, увидев ее и брата в собственной гостиной.

– Думаю, что ты уже не однажды собиралась нарушить молчание и затронуть эту тему. Я же знаю, какая ты любопытная лисичка.

Файер посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, чем вызвана смена его настроения.

– Маккус, мне очень хочется узнать о тебе как можно больше, но я понимаю, что мое любопытство, касающееся твоего прошлого, вызывает раздражение.

Маккус осознавал, что, если он решил завоевать ее доверие, ему следует быть предельно искренним.

– Я уже говорил, что мой отец занимался контрабандой. У меня же оказался к этому делу просто врожденный талант.

Маккус вспомнил, как Сеймус закатывал истерики, обвиняя его в том, что он ведет нечестную игру с собственным отцом, хотя на самом деле просто завидовал своему сыну.

– Когда мне было всего шесть, я отправился с ним в первый рейд.

– Ты был контрабандистом в таком юном возрасте? – ошеломленно спросила Файер.

Он пожал плечами.

– Конечно, я стал им, когда подрос. Но потом, осознав, насколько это неблаговидное занятие, я бросил его.

Он явно что-то недоговаривает, подумала Файер, и сказала:

– Очевидно, кто-то выстрелил в тебя, потому что ты перешел ему дорогу.

Все было намного сложнее. Но ее наверняка шокировала бы неприглядная правда, которую узнал Маккус, поэтому он решил ограничиться лишь несколькими деталями.

– Однажды вечером я вел своих людей, но нам устроили засаду. Я больше ничего не помню. Только взрывы и бездыханные тела вокруг. Все горело. Меня вынесло на берег. Я был весь в крови и не успел прийти в себя, когда ко мне подъехали всадники. Один из них был вооружен.

В свете желтого пламени свечей зеленые глаза Файер сверкали от ужаса, когда он описывал тот памятный вечер.