Тропиканка - Вальтер Неграо

Сердце никогда не забывает пережитой любви.

Года лежат на ней будто пепел, но она всегда готова вспыхнуть новым огнем, только развороши их …

* * *

Мануэла боялась, не хотела идти в деревню.

Она неохотно отпускала туда и Питангу, боясь, как бы из — за старых обид кто — нибудь не обошелся плохо и с ее дочерью.

Питанга не понимала опасений матери, в деревне ей все нравилось — и люди, и море. К тому же там жил Кассиану. Одного этого было достаточно, чтобы Питанга мечтала о деревне, будто о земном рае. И при любой возможности стремилась попасть в деревню.

О деревне мечтал и Бом Кливер. Там он провел свои лучшие годы. Душа его рвалась к морю, Бом Кливер как — никак был прирожденным рыбаком и в городе тосковал по йодистому запаху водорослей, тяжести мокрых сетей, свежему соленому ветру, бескрайним синим с белыми барашками просторам …

Питанга, видя тоскливые глаза деда, однажды в воскресный день предложила:

— Давай сходим в деревню, дeдyшкa. Ты же давно там не был, искупаешься, навестишь друзей.

Мануэла хотела было воспротивиться, но, глядя на встрепенувшегося, разом помолодевшего отца, тихо сказала:

— Я, пожалуй, тоже с вами пойду.

Питанга очень обрадовалась решению матери, и они двинулись в путь втроем.

Бом Кливер будто на крьльях летел, Питанга никак не могла за ним угнаться. Зато Мануэла шла медленно, словно тащила на себе тяжелый груз. Этим грузом была ее неуверенность — она боялась, как ее там встретят, в их деревне.

На дороге Бом Кливер наткнулся на стоящий с открытыми дверцами «джип», ни слова не говоря, сел за руль и помчался.

Кассиану выскочил на дорогу, замахал в отчаянии руками, закричал, взывая к совести похитителя, но все напрасно, «джип» не остановился. Кассиану стоял и в растерянности крутил головой: ну и ну! Оставь машину на секунду, тут же уведут! Они с Далилой пяти минут не гуляют, а машину поминай как звали!

Но отчаяние Кассиану сменилось веселой улыбкой, когда он углядел на повороте, кто сидит за рулем.

— Да это Бом Кливер! — радостно воскликнул он. — Ах ты, адский водитель!

Бом Кливера в деревне любили все. Он был учителем и Рамиру, и Самюэля, всех самых лучших рыбаков. Кто как не он знал все тонкости рыбной ловли — и на лангустов, и на креветок, и на любую рыбу. Кто лучше него знал капризы погоды, причуды моря?

Весть о его приезде мигом облетела деревню, и к дому Самюэля с Эстер, которые принимали городских гостей, потянулись люди. Всем хотелось повидаться со стариком.

— Несправедливо, что ты забрал Бом Кливера себе, — подмигивая другу, шутливо упрекал Самюэля Рамиру.

— Может, мне сон снится, или старина Кливер в самом деле пожаловал к нам? — вторила мужу Серена.

— Дай обниму тебя, моя красавица, — и Кливер уже обнимал Серену. — таких женщин днем с огнем поискать!

Поцелуи, объятия, смех, шутки.

— Пойдем — ка выпьем, старина, — предложил Бом Кливеру кто — то из рыбаков.

— Нет, сперва на корабль, — попросил Бом Кливер.

Кораблем он называл баркас, который делал когда — то своими собственными руками и на котором рыбачил много — много лет, баркас, с которым сроднился, который был для него будто живое любимое существо.

Рыбаки уважительно отнеслись к просьбе старика, они его понимали. Мужчины всей гурьбой отправились к морю.

У женщин были свои дела. Серена побежала домой готовить лангуста, ей хотелось побаловать старика Кливера его любимым лакомством.

Эстер усадила Мануэлу пить кофе и они вели мирную беседу.

— Питанга — то как расцвела, — говорила Эстер, — и такая она у тебя воспитанная, такая скромница …

— А Далила какой красоткой стала, — отвечала ей Мануэла, — и все такая же резвушка, как в детстве …

Мануэла теперь даже недоумевала, с чего это она так боялась идти в деревню? Все тут так хорошо к ней относятся, по — доброму, по — родственному. Она вспомнила, что Самюэль когда — то даже защитил ее. Вот было страшное дело: парень в баре набросился на нее с ножом, но Самюэль вступил в драку и сам получил страшнейшую рану в руку.

Мануэле и в голову не приходило, что Эстер из — за этой раны до сих пор ревнует к ней Самюэля, считая, что он бросился защищать ее от большой любви. Нет, не проходят былые чувства. не проходят. Годы идут, а они все живы …

* * *

В деревне ни души, все заняты городскими гостями, и никто не видел, что приехал из города еще один гость. Гость, который осторожно влез в окно и оказался прямо перед Асусеной.

— Уходи, Витор, — пролепетала обомлевшая Асусена, — увидят тебя отец или брат, убьют, — и девушка замерла сама не своя, и счастливая, и несчастная разом.

С тех пор как она каталась на катере сВитором. отец строго — настрого запретил ей с ним видеться, но, видно, Витор — се судьба, раз, несмотря ни на какие замки и запреты, он опять перед ней.

— А я по тебе так соскучился, — сказал Витор, притягивая ее к себе, — просто умирал без тебя.

— И я, — призналась Асусена и неловко прильнула к своему любимому, желанному.

Ох, какие это были поцелуи! Двух влюбленных, изголодавшихся, истосковавшихся! У Асусены все плыло перед глазами и земля уходила из — под ног. — Иди, иди, — шептала Асусена, — а то, того и гляди, мама сюда придет …

— Я подойду завтра к школе, — обещал Витор. — Тебе же завтра в школу, занятия начинаются …

Никто не видел, как пришел Витор, никто не видел, как он ушел.

Глава 22

Франсуа прекрасно понимал, что ему как можно скорее нужно обсудить случившееся с Летисией. Он позвонил ей по телефону, но Летисия, узнав, кто ее просит, отказалась взять трубку. Тогда Франсуа срочно приехал к ней в офис.

С чувством гадливости взглянула Летисия на этого красивого. мужественного человека.

Франсуа был уверен, что сейчас он Летисии все объяснит. Собственно, он даже и не видел никакого состава преступления. Дурацкое недоразумение, не больше. Обсудить нужно было проблемы Аманды. Но по поведению Летисии Франсуа понял, что Аманда сильно приукрасила произошедшее, переиначила его и теперь все нужно расставить по местам. Он принялся объяснять, что Аманда поймала его в ловушку, что она притворилась, будто подвернула ногу, и он понял это только после ее поцелуя, когда она вприпрыжку убежала по берегу.

Летисии слушать все это вранье было невыносимо: развращенный циник оказался еще и трусом, собственными пороками он наделял ее дочь. Выносить этого она не могла. Неужели ему не понятно, что, обвинив во всем Аманду, он не получит прощения от ее матери?!

— Ни слова больше! — прервала Летисия объяснения Франсуа. — Если в вас сохранилась хоть капля собственного достоинства, замолчите и уходите! Уходите навсегда из моей жизни!