СССР-2061 (антология) (СИ) - Гвор Виктор

— Хм… Я… Надин, почему ты мне пишешь? Мы же рядом, мы можем говорить напрямую! По-настоящему!

«Точно… ты прав… Но я уже привыкла, мне так гораздо комфортнее…»

Он сообразил и чертыхнулся про себя. В цивилизации, где люди проводят большую часть жизни в виртуальной реальности, общаются друг с другом при помощи смайлов и коротких шаблонных сообщений, почему для несостоявшихся любимых должно делаться исключение?

С другой стороны, если не для них, то зачем все вообще?

— Мне было бы приятнее, если бы ты говорила со мной, — мягко сказал Олег и, увидев непонимание на ее лице, уточнил. — Голосом.

«Грустный смайлик».

— Что ж, ладно, я постараюсь — ради старого друга, — вздохнула Надин, и, сверкнув очками доп-реальности, продолжила с некоторым напряжением — сказывалось отсутствие практики:

— Но я и правда очень-очень рада, что ты выкроил наконец время из своего напряженного графика и соизволил проведать землячку, прозябающую в чужих унылых краях… Шучу, я отлично тут устроилась! Но нам не следует стоять и мерзнуть — плохая идея! Предлагаю сделать бэт-джамп… не знаю, как это по-русски… словом, взлететь на крышу Немо-центра!

— Надин, лифт…

— Для седых дедушек и ограниченных физически личностей, — отмахнулась девушка. — Да и кроме того, лифт муниципальный, а это значит, что его ресурс и энергию следует экономить, электростанции в Вестерсхелде уже дышат на ладан, а мой трос выдерживает до двухсот килограмм, так что волноваться не о чем.

— Выдерживает?

— Ну, так написано в инструкции… но ты не волнуйся, у нас очень неплохая медицина, в случае чего разживешься бесплатными биопротезами — они классные, давно себе хотела!

И не успел Олег понять, было ли это обещание шуткой, Надин выстрелила из руки какой-то длинной штукой вроде стрелы с веревкой, а потом шагнула к нему, обхватила за шею — куда пропала личная дистанция? — и с силой оттолкнулась от земли.

Они летели — не слишком быстро и без ускорения, но поднимались, держась на тонком, но дьявольски прочном тросе и крохотном мощном пьезодвигателе. Возможно, на лифте было бы быстрее и куда безопаснее. Но это… уходящий вниз, перечеркнутый каналами темный город, и надвигающееся сверху глубокое перевернутое небо, и смеющиеся глаза Надин совсем рядом…

Это было как старт ракеты, уходящей в глубокий космос, вот только космонавт не носил скафандра и был совсем, абсолютно беззащитен перед жестоким светом звезд и бесчисленными мириадами чужих, незнакомых миров. Правда, не похоже было, чтобы его это хоть сколько-то волновало.

Наверху все было как он помнил — амфитеатр, кафе, музыка и прочее, только от ветра оберегали искусно расположенные прозрачные пластиковые щиты, и место бармена заняли, похоже, пищевые автоматы, но это были мелочи, не заслуживающие внимания. Они были здесь, и они были одни, и наконец все чертово напряжение этой безумной недели немного оставило его.

Надин уже вызвала электронное меню и задумчиво его изучала, когда Олег, наконец, очнулся от своих мыслей.

— Послушай… совсем забыл… родители настояли и очень просили передать, — он зашуршал карманами рюкзака. — Сказали, ты очень любила в детстве, и хотя я ничего такого не помню, но… вот.

Надин широко распахнула серые глаза, узкое лицо осветилось мягкой улыбкой, и она снова стала той девчонкой, что была грозой яблоневых садов на далеком юге много-много лет назад.

— Спасибо за подарок! — она буквально вцепилась в яркую обертку шоколадной плитки. — Какой интересный дизайн! «Генеральский»! Поразительно! И огромная советская звезда сверху — любите вы это дело!

«Смайлик в ушанке, в руках бутылка и балалайка».

— Надин, звезда — это самый обычный элемент оформления… В США точно такая же, хоть и белая…

— Да-да, конечно… — она прижала плитку к носу и с силой втянула воздух. Смешно наморщила нос. — Ну, я же говорила — от него буквально пахнет коммунизмом!

— Это какао-бобы, — пояснил Олег, невольно снова растягиваясь в глупой беспричинной улыбке. Беспричинной? Он был снова рядом с Надин, и она была рада, и она говорила с ним. — Нормальные, из Белоруссии. У вас таких нет.

— Ха? Пожалуйста, — фыркнула девушка, быстро-быстро нажимая какие-то кнопки в виртуальном меню. — Вот, готово. Тебе я заказала какао со взбитыми сливками, двойную большую порцию, и шоколадный торт — потому что на него вечером скидка, и чтобы ты увидел, что у нас шоколад тоже бывает вкусным, и еще потому что ты его любишь, я помню.

— Я люблю… — начал было Олег, но тут Надин отпрыгнула к стойке, чтобы забрать поднос, и закончить фразу не получилось. Все равно она оказалась бы, наверное, не к месту.

Некоторое время они просто сидели, наслаждаясь вечером и обществом друг друга, перебрасывались малозначащими замечаниями, поглядывали вокруг. На город уже почти полностью опустилась темнота, подсвечивались только несколько соборов, да огромный массив Бизнес-Сити в центре города, где работа не прекращалась даже ночью. От воды ощутимо тянуло холодом, но никакого запаха — мощные насосы гнали в каналы морскую воду, и застоя не происходило.

— Как тебе Большой Амстердам? — Надин повела рукой вокруг, на гигантские стальные и стеклянные шпили, полностью закрывающие теперь устье Амстела. Олег пожал плечами.

— Я прилетел вчера поздно вечером, остановился в отеле в Схипхоле, так что, в общем, еще не успел осмотреться…

— Вечером! — понимающе подмигнула Надин. — Так что, наверное, в красный район уже наведался?

«Анимированный смайлик, совершающий непристойные движения».

— Грешен, — кивнул Олег. — Он теперь сильно отличается от того, что я помню.

— Что такое?

— Ну… мужчины, женщины, мужчины, притворяющиеся женщинами — понятно… но дети, киборги, животные-гибриды… это как-то не мое. Выглядит отталкивающе.

— Олег! — сурово покачала головой девушка. — Ты сейчас являешься живым олицетворением расизма, сексизма, гомо- и ксенофобии. За это штрафуют. Даже в частной беседе.

«Смайлик в полицейской фуражке, сурово грозящий пальцем».

— Но я же просто высказываю мнение…

— И за упорство — тоже.

— Молчу, — Олег вздохнул. — О чем же можно говорить в этой дивной цитадели свободного мира?

— В рамках социально принятых норм — о чем угодно, — рассмеялась девушка. — Это же не Союз, в гулаги не отправят.

— Тогда у меня сразу вопрос, — задумчиво сказал Олег, озираясь, — почему у вас здесь за последние лет десять стало как-то… темновато?

— В каком смысле? — Надин покрутила головой, потом что-то вспомнила и стащила очки. — Да, верно, я забываю… Национальная программа экономии энергии — зачем жечь миллионы киловатт на рекламу, фонари, бигборды и вывески, если у всех все равно очки доп-реальности, которые и информацию выдадут, и дорогу подскажут?

«Смайлик в очках».

— И еще велят всем считать, что город — изумрудный… — пробормотал Олег. — Нет-нет, это я о своем, не обращай внимания. А отвечая на твой вопрос насчет города… знаешь, я все-таки, наверное, люблю Амстердам. Несмотря на эту его развязность, на темноту эту, на сырость, и даже на то, что он когда-то отобрал у меня…

В стороне зашел на посадку маленький частный конвертоплан, и мерный, сильный шепот его винтов на секунду заглушил окончание.

Надин нервно улыбнулась, резким движением снова надела очки и уставилась в пустоту за пластиковые щиты, где, в ее виртуальном мире, наверное, вовсю мигали рекламы и баннеры, указывая наиболее короткую дорогу домой и магазины с актуальными скидками. Олег помолчал. С его точки зрения, снаружи было тихо и пусто, редко пролетал мимо какой-нибудь модуль, да еще время от времени хлопали словно бы крылья гигантских нетопырей — особо трудолюбивые нидерландцы возвращались домой с работы.

— В детстве у нас, ты помнишь, была такая игра, — сказал он. — Нужно было придумать облик города, где ты пробыл хотя бы три дня. Если бы город был человеком, то как бы он выглядел? Что любил бы? Как себя вел? Помнишь?

Надин медленно, зачарованно кивнула.