Плененная королева - Элисон Уэйр

– Как? – вызывающе спросила Алиенора. – Все твои владения уже распределены. Что, если ты умрешь, назвав Генри моим наследником? Ричард останется нищим?

Теперь уже многие из гостей многозначительно наблюдали за их ссорой. Алиенора видела это, но ей было все равно. Только будущее Ричарда имело значение. Но Генрих, заметив, что их перепалка становится предметом всеобщего внимания, решил положить ей конец.

– Спорить бесполезно, Алиенора, – сказал он. – Я принял решение. И лишь из вежливости просил твоего одобрения. Ты знаешь, что его не требуется. Говорить тут больше не о чем. Вот только хочу сказать тебе, что, когда празднества закончатся, я намерен еще раз угомонить твоих буйных сеньоров, а потом поеду в Пуатье, где встретим Рождество. Там я представлю Молодого Генриха как твоего наследника. Я, конечно, хочу, чтобы и ты при этом присутствовала, дабы продемонстрировать согласие со мной.

– Никогда! – яростно возразила Алиенора. – Я отправляюсь в Англию и буду оставаться там до рождения ребенка. И не собираюсь присутствовать при действе, которое лишает Ричарда наследства. Вместо этого я буду помогать Матильде готовиться к свадебному путешествию на будущий год.

Она решила все это импульсивно, под воздействием момента, и, еще не закончив, думала, не пожалеет ли о своих словах, потому что отъезд в Англию означал, что она наверняка еще долго не увидит Генриха. Разумно ли оставлять его одного в то время, когда они все больше отдаляются друг от друга? Алиенора понимала, что, возможно, на долгий срок приговаривает себя к эмоциональным потрясениям, но поделать ничего не могла. Слова были сказаны, и забрать их назад нельзя. К тому же она осознавала свою правоту.

Генрих нахмурился, но остался невозмутим.

– Ты можешь ехать, куда хочешь, – сказал он. – Я отдам распоряжения.

Глава 34

Вудсток и Оксфорд, 1166 год

В глуши Оксфордшира стояли холода, свинцовый воздух обещал снег. Небо затянули тучи, голые деревья гнулись под ледяным ветром. Алиенора сидела ссутулившись в своих носилках, ее растолстевшее тело было закутано в меха. Надо как можно скорее найти какое-то убежище, понимала она, потому что ребенок уже готов появиться на свет.

Бедный малютка, думала королева. Он был зачат в раздоре и родится в горечи, потому что Генрих отпустил жену без всяких возражений, и с тех пор она не получила от него ни весточки. Непокорность разозлила его, тут сомнений нет, но Алиенора по-прежнему была уверена в своей правоте: мысль о том, что Молодой Генрих получит наследство Ричарда, оставалась открытой раной, которая никак не затягивалась.

Алиенора устала от бесконечных споров с мужем из-за автономии ее собственных земель, она была взбешена его решением обделить ее любимого сына и страдала при мысли о том, что их брак рушится. Уехать от Генри было облегчением, и все же… и все же, несмотря ни на что, она тосковала по нему, хотела его, он был ей нужен… Боль не проходила. Алиенора мучила себя мыслями о его возможной связи с другой женщиной. Доказательств не было никаких, но что еще могло вызвать такую перемену в его отношении к жене? Неужели она просто стала ему безразлична?

Алиенора опустила голову на подушку. Что терзаться без толку? В ее положении это не на пользу. Она должна думать о ребенке, который скоро появится на свет.

Они направлялись в Оксфорд, надеялись добраться туда до темноты, прежде чем начнется снегопад, но борьба со стихией задержала их, и у королевы не оставалось выбора: она приказала свернуть на ночевку в Вудсток. Этот королевский охотничий домик был любимым местом отдыха Алиеноры. Там у нее были свои покои, и она надеялась, что смотритель содержит их в надлежащем состоянии. Королева не думала, что ее ждут холодные комнаты, непроветренная кровать или сырые простыни. Ей сейчас больше всего нужен был огонь, ревущий в жаровне, теплый бульон, пуховая кровать и уход ее женщин. Она устала до изнеможения.

Наконец носилки прогрохотали по деревянному подъемному мосту, по обеим сторонам процокали на конях воины. Когда процессия остановилась, Алиенора раздвинула кожаные занавеси носилок, позволила своим дамам помочь ей подняться на ноги и разинула от удивления рот: в Вудстоке появилась новая башня из превосходного желтого камня. Впрочем, этого стоило ожидать, потому что Генрих без устали улучшал или перестраивал королевские резиденции и в последнее время потратил на это немало времени. Удивило Алиенору то, что находилось перед башней внутри стен куртины: закрытый садик – занятнее она не встречала, – и его явно не было здесь, когда она приезжала сюда в прошлый раз. Королева тяжелыми шагами чуть ли не в прострации направилась туда. Потом вспомнила, что Генрих провел здесь немалую часть прошлой зимы и осени. Неужели он проявил такую заботу о ней, обустроил сад к ее будущим приездам? И башню? Неужели это тоже для нее?

Вскоре Алиенора увидела, что сад представляет собой кольцевой лабиринт из молодых тиса и шиповника, выложенная плиткой тропинка исчезала в глубине. Лабиринт был невелик, но вид имел привлекательный, даже волшебный… и довольно зловещий – в свете факелов, несомых ее людьми и рассеивающих сгущающуюся тьму. Неужели Генрих построил все это великолепие именно для нее? Странно! Он ведь и представить себе не мог, что жена в обозримом будущем окажется здесь.

В обход лабиринта шла травянистая тропинка, одно ее ответвление вело к башне, другое – в старое здание, где находились солары короля и королевы, но Алиенора не пошла туда. Она заметила свет в верхних окнах новой башни, мелькавший за расписанным гризайлью[54] стеклом, такие бывают только в соборах. Неужели здесь обитает какое-то важное лицо? Нет, скорее слуга или служанка зачем-то поднялись туда. Этим и объясняется свет за стеклом.

Внезапно дверь распахнулась, и из сгущающейся темноты материализовался смотритель. Он тяжело дышал, лицо его раскраснелось, по его виду ясно было, что он нервничает.

– Миледи, добро пожаловать, добро пожаловать! – воскликнул он, поспешно кланяясь. – Мы понятия не имели, что вы собираетесь сюда. Я сейчас все приготовлю. Прошу вас, входите и согрейтесь. – Он показал Алиеноре, что она должна следовать за ним в большую нижнюю комнату сооружения, в котором размещались солары, но она прошла мимо.

– Сейчас. Благодарю вас, но сначала я хочу осмотреть эту новую башню – она такая впечатляющая, – сказала она.

Его лицо побледнело.

– Мадам, я не советую вам это делать, там… гм… не все готово и, возможно, небезопасно.

– Там кто-то есть! – Алиенора показала на усыпанную металлическими заклепками дверь в основании башни и неуклюжей походкой направилась туда.

– Миледи! – запротестовал смотритель.

Но королева проигнорировала его.

– Откройте дверь! – потребовала она.

Смотритель с несчастным лицом подчинился, и Алиенора, пройдя мимо него, стала подниматься по винтовой лестнице. Она едва дышала, когда добралась до покоев второго этажа, и ей пришлось остановиться на какое-то время. Руку она положила на торчащий живот. На этом этаже явно никого не было, и смотритель сказал ей правду: башня еще не завершена. На выбеленных стенах красовались незаконченные росписи, на деревянном полу лежали грудой веревки, стояли горшки с краской, валялись кисти и заляпанные коврики.

Алиенора немного отдохнула и двинулась на следующий этаж, где располагалась сводчатая кладовая с несколькими переплетенными металлом сундуками, табуретками и всякой всячиной. Здесь она тоже никого не увидела. С намерением удовлетворить свое любопытство она поплелась на верхний этаж, дыша тяжело, но решительно. И наконец оказалась перед узкой деревянной дверью, из-под которой проникал свет.

Алиенора глубоко вздохнула и нажала ручку. Дверь распахнулась – и королева увидела вполне домашнюю сцену. В комнате было тепло от углей, тлеющих в жаровне. Перед тазом чеканного серебра сидела необыкновенно красивая юная девушка, она что-то напевала себе под нос, обтираясь тонкой голландской материей в мерцающем свете восковых свечей. На ней была только белая сорочка, спущенная до талии, – верхняя часть тела оставалась обнаженной. За мгновение, прежде чем испугавшаяся нимфа охнула и закрылась, Алиенора своим проницательным взглядом оценила маленькие груди с розовыми сосками, длинные соломенные волосы, сильные, гибкие руки и влажную кожу, нежную, как лепестки розы.

– Кто вы?! – в ужасе спросила она, предвидя ответ и страшась его.

– Меня зовут Розамунда де Клиффорд, мадам, – настороженно ответила девушка. Она понятия не имела, кто эта женщина: завернута в плотный плащ, под капюшоном виднеется белый вимпл – такие головные уборы носят зажиточные и богатые матроны, хотя видно, что этот очень тонкой работы.

– И что вы здесь делаете? – Алиенора не смогла сдержать напористого тона. Она должна знать, кто эта молодая женщина и что она здесь делает.