Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны - Пернелл Соня

Марсель Леччиа ранее проинформировал Вирджинию о контактах его семьи с Сопротивлением в Кон-сюр-Луар в Ньевре, в пяти часах езды к юго-востоку от Парижа, в самом сердце Франции. Она слышала, что маки там страдали от плохого руководства и фракционных распрей – распространенной и жутко раздражающей проблемы по всей Франции, особенно после потери общего лидера Жана Мулена. Добровольцам также не хватало припасов. Хотя это был один из самых опасных районов в стране, тем не менее становилось ясно, что командованию союзников потребуются боеспособные партизанские силы в Ньевре, чтобы совершать ударные атаки на немецкие войска, направляющиеся на север: для укрепления обороны Ла-Манша и саботажа их линии связи до, во время и после вторжения союзников. Когда Вирджиния выбрала город для своей следующей базы, в штаб-квартире с ней с готовностью согласились, но напомнили о череде арестов и о том, что там было «очень опасно», поэтому ей стоило быть осторожной.

Вирджиния и мадам Рабю вместе отправились в дом полковника Вессеро, начальника жандармерии в отставке и в прошлом помощника бывшего премьер-министра Франции. Брат его невестки Мими, Леччиа уже предупредил о скором прибытии важной гостьи, и полковник с нетерпением ее ждал. Неоднозначный и властный лидер Сопротивления недавно покинул этот район – к радости многих местных жителей, – и с тех пор полковник усердно работал, завербовав сотню партизан-макизаров и заручившись поддержкой нескольких действующих жандармов. Тем не менее, у них не было ничего, кроме вил и ручек от метел; им не хватало даже еды и одежды. Появление Вирджинии было радостным событием, поскольку Вессеро чувствовал, что его территория до сих пор была обделена вниманием союзников. При помощи своего передатчика Вирджиния могла слушать Лондон – город, который к тому времени приобрел для многих французов почти мифический статус, став символом надежды и изобилия. Наконец-то перед Вессеро была возможность запросить оружие, боеприпасы, деньги и дополнительных агентов для обучения новобранцев.

Вирджиния приступила к работе по созданию импровизированной, но эффективной партизанской силы, а полковник Вессеро «делал все возможное, помогая ей». Вместе они решили сформировать отряды маки, разделив их на четыре группы по двадцать пять человек, чтобы обучить, организовать и, в конечном итоге, вооружить. Это было решение прямиком из нового «Справочника партизанских лидеров УСО», считающегося библией ведения неджентльменской войны. Небольшие группы могли двигаться быстро и успешно избегать обнаружения – Вирджиния ясно давала людям понять, что их девизом должно стать «стреляй, сжигай, уничтожай», а затем «уходи». Их учили, что операции лучше всего проводить ночью, в обуви на резиновой подошве и вымазав лицо грязью. Она приказала начать мелкомасштабные диверсии, или «пиявочные» миссии, как они их называли, – неустанно атакуя наименее защищенные места с помощью таких простых приемов, как пробой дыры в днище бензобаков немецких автомобилей и поджог вытекающего топлива. Телефонные провода опускали, накинув на них веревку с грузом на одном конце или срубив ближайшее дерево, а железнодорожные стрелы выводили из строя, забивая в них деревянный клин. Все это было эффективной «изматывающей» тактикой, но для настоящей битвы Вирджинии необходимо было доставить припасы из Великобритании. Она организовала заброску с воздуха двенадцати контейнеров со взрывчаткой, оружием и боеприпасами к следующему полнолунию 15 мая, через десять дней, а тем временем продолжила обучение новобранцев основам.

Вирджиния попросила мадам Рабю быть ее курьером, но не говорить никому, где она находится, включая Арамиса, который все еще был в Париже[310]. Если Вирджиния и научилась чему-то во время своей последней миссии, так это тому, как быстро и не оставляя следов избавляться от слабых агентов, вне зависимости от того, стояли ли они формально выше нее. Временами она даже могла казаться жестокой. Она сообщила в Лондон, что Арамис «не добился прогресса в выполнении своей миссии» и просто бросила его на произвол судьбы без каких-либо средств связи с базой. «Я сказала себе: „Какого черта“, – вспоминала она, – и начала заниматься работой в своей части страны». К счастью, такое неподчинение терпел и даже поощрял Донован, который любил говорить: «Я предпочитаю молодого лейтенанта, обладающего достаточной смелостью, чтобы не подчиняться приказам, полковнику, слишком дисциплинированному, чтобы думать и действовать самостоятельно»[311]. Это был необычный поступок для женщины. Тем не менее, Арамису удалось найти всего лишь одну конспиративную квартиру для прибывающих агентов вместо трех требуемых. Было очевидно, как указывала сама Вирджиния, что он не подходил для специфических требований операций в стране, где царили беззаконие и жестокость. Как ни странно, он оправдывал неудачи своих «предприятий», как он называл свою миссию, тем, что «постороннему без рекомендаций было очень трудно установить нужные связи»[312]. Эти проблемы, казалось, не беспокоили Вирджинию; и его неудача лишь подчеркнула ее успех.

Марсель Леччиа, которого его новое начальство в Лондоне теперь считало «асом» в саботаже, тем временем все еще испытывал трудности. Гестапо продолжало уничтожать Сопротивление в окрестностях Тура, и он изо всех сил пытался найти сторонников, которые были ему нужны для взрыва железнодорожного узла. К счастью, Леччиа представили студенту-медику под кодовым именем Лилиас, и тот предложил помощь. Он был готов забрать Леччиа и Аллара из их конспиративной квартиры в Эндре и отвезти в Париж для установления полезных контактов. Провожала их новая невеста Леччиа Одетта Вилен, также находившаяся во Франции с миссией. Они влюбились друг в друга на тренировочном курсе УСО в Британии и за несколько дней до этого обручились. Вилен и инстинктивно более осторожный Аллар не совсем доверяли Лилиасу: откуда, например, взялся весь его бензин? Но упрямый Леччиа – УСО позже назовет его «самоуверенным» и, «возможно, слегка небрежным»[313] – думал, что справится с ним и что Лилиас может оказаться прорывом, в котором они так отчаянно нуждались. Аллар и Леччиа трогательно попрощались со всеми благородными французами, которые все это время давали им убежище и помогали. Но новый жених Одетты и его ближайший друг так и не вернулись. Лилиас, еще один двойной агент, отвез их прямиком в Шерш-Миди, бывшую военную тюрьму в Париже, где когда-то содержался капитан Альфред Дрейфус. Здесь их держали в одиночных камерах в ожидании допроса в гестапо. Новости об их судьбе появились лишь потому, что Леччиа убедил охранника передать сообщение на волю. Вскоре после этого его отвезли в здание гестапо на авеню Фош (известной во время войны как «авеню Бош»), всего в нескольких минутах ходьбы от Триумфальной арки. Следующие пятьдесят два дня он подвергался самому унизительному и чудовищному обращению на печально известном пятом этаже. Прохожие в покрытом зеленью переулке внизу уже не удивлялись доносящимся из здания крикам. Аллара и Гилена допрашивали отдельно от Леччиа, но всех троих неоднократно пытали почти до смерти. Гилену каким-то образом удалось нацарапать свое имя и несколько дат для истории на одной из стен.

Одетта Вилен, под кодовым именем Софи, примчалась из столицы в слезах, чтобы рассказать Вирджинии о случившемся. Война и так уже причиняла огромную душевную боль, но эта новость, полученная всего через два дня после ее прибытия в Кон, была поистине разрушительной. Леччиа был настоящим другом, который никогда не бросал ее во время первой миссии в Лионе, бесчисленное количество раз чудом избегая ареста из-за помощи ей. Затем, после заключения в тюрьме в Испании, именно она убедила его и других поехать в Великобританию, чтобы пройти подготовку в УСО и вернуться в поле. «Племянники» проявили мужество, возвратясь, и именно на ней лежала вина за их поимку. Однако на кону стояла жизнь не только «мальчиков», но и самой Вирджинии: по меньшей мере трое заключенных в тюрьму агентов знали, что она во Франции, и двое – что она в Коне. И не понадобится много времени – благодаря сведениям, которые добыл Алеш на лионской кухне Жермен Герен, – чтобы следователи смогли связать их всех с любимой «тетушкой».