Тишина старого кладбища - Наталья Тимошенко

– Лес? – переспросил Нев, задумавшись. Он прожил в Санкт-Петербурге всю свою жизнь, достаточно хорошо знал город, но не мог припомнить на Васильевском острове ничего похожего на лес. – Сомневаюсь. – На всякий случай он тоже посмотрел на Максима.

– Нет на Ваське никакого леса, – подтвердил тот. – Парки есть, но они небольшие, на лес не потянут.

– С чего ты взял, что это лес? – Ваня, наверное, впервые в жизни не обращал внимания на то, как заботливо его сестра гладила Войтеха по плечу. – Опиши подробнее.

Войтех закрыл глаза, пытаясь разобраться в ворохе видений и образов и восстановить картину.

– Там была дорога, довольно пустая, двухполосная. Слева забор, за забором много деревьев, очень много деревьев. Он свернул на обочину через встречную полосу, к этому забору и лесу за ним… Там еще были дома. Невысокие такие, унылые. Да, с одной стороны дороги лес за забором, с другой – ряд невысоких домов.

Максим сосредоточенно нахмурился, пытаясь поймать за хвост догадку, мелькнувшую где-то на окраине сознания. Место, описываемое Войтехом, почему-то казалось ему очень знакомым. С одной стороны унылые дома, с другой – лес за забором. Справа – дома, слева – забор…

Только для него это всегда было наоборот. Справа – забор, слева – дома. По улице Беринга он часто возвращался домой. Ехал от Малого проспекта до Наличной. Человек, похитивший Сашу, по всей видимости, двигался в обратном направлении.

– Это не лес, – Максим посмотрел на Войтеха, – это кладбище.

– Сюрприз-сюрприз, – лаконично прокомментировал Ваня.

30 октября 2012 года, 00.12.

Смоленское православное кладбище, Васильевский остров, г. Санкт-Петербург.

Никогда раньше она не думала, что в мире бывает так холодно. Жуткий, леденящий холод пронизывал до костей, заставлял еще почти бессознательное тело дрожать крупной дрожью. От него немели и руки, и ноги, и спина. Лицо почему-то жгло адской болью. Еще не открывая глаз, Саша попыталась пошевелиться, чтобы хоть как-то изменить положение тела и немного согреться. Однако первые же попытки к оглушающей головной боли добавили еще и тошноту. Чувствуя, как к горлу подкатывает отвратительный ком, Саша замерла, заставляя себя дышать медленно и глубоко. Ни боль, ни тошнота не прошли, но стали хотя бы переносимыми.

Саша попыталась вспомнить, что произошло. Она вышла из отеля, внешне совершенно спокойная, как будто только что не заявила, что уходит из группы. Но как только за ее спиной захлопнулась тяжелая металлическая дверь, все ее спокойствие словно рукой сняло. Злость и обида нахлынули с новой силой, заставляя сердце биться быстрее, руки дрожать, мысли путаться. Стремительным шагом она дошла до машины и прислонилась к ней спиной. В таком состоянии ей нельзя было садиться за руль. Она достала из сумки сигареты, пытаясь одновременно прикурить и найти ключи от машины.

– Девушка, огонька не найдется?

Она обернулась, замечая идущего к ней мужчину. Уличный фонарь светил ей в лицо, мужчина же все еще был в тени, поэтому она не могла рассмотреть его, но голос был ей незнаком. Саша протянула ему зажигалку, одновременно нажимая на кнопку открытия двери на брелоке, но не удержала ключи в правой руке. Они с едва слышным стуком упали на асфальт. Саша наклонилась, чтобы поднять их, и тут же почувствовала, как к лицу прижалось что-то мокрое и холодное, пахнущее очень знакомо: хлороформом. Она дернулась, но мужчина крепко прижал ее спиной к себе, отрезая все пути к спасению. Последней мыслью стремительно угасающего сознания было то, что после хорошей дозы хлороформа она рискует больше не проснуться.

– Твою мать, кто использует хлороформ в двадцать первом веке? – тяжело прорычала она, открывая глаза. – Я же сдохну сейчас.

Несмотря на то, что по специальности Саша была анестезиологом, она с трудом переносила даже самые современные, рассчитанные специально для нее дозы препаратов, а уж древний хлороформ, которого она вдохнула неизвестное количество, был для нее тем более опасен.

Она лежала на мокрой земле, уткнувшись лицом в холодный камень. По всей видимости, от него так и жгло кожу на щеке. Онемевшие руки были связаны за спиной, веревка больно впивалась в запястья. Саша повернула голову, пытаясь разглядеть пейзаж вокруг, но даже от этого легкого движения перед глазами все поплыло.

Она явно находилась в каком-то лесу. Вокруг росло очень много деревьев, верхушки которых терялись в темноте ночного неба. Однако кроме деревьев здесь было что-то еще. Присмотревшись, Саша разглядела несколько покосившихся крестов. Значит, она на кладбище. Но это точно не лютеранское кладбище, то она знала очень хорошо. Это место на него не походило.

Задержав дыхание, Саша повернула голову в другую сторону и сквозь неплотную стену деревьев увидела пробивающийся издалека свет уличных фонарей. Где-то рядом проходила дорога. Если похититель не увез ее с острова, то это могло быть только Смоленское православное кладбище. Оно располагалось недалеко от лютеранского, но занимало гораздо большую площадь и было еще более заросшим. Вариантов, кто ее похитил, у Саши было немного. Вернее, всего один: вряд ли она могла понадобиться кому-то, кроме того самого некроманта, которого они искали. Возможно, он не рискнул тащить ее на лютеранское кладбище, поскольку был велик риск наткнуться на полицию. Они наверняка искали его где-то рядом.

– Ч-черт… – пробормотала Саша, наконец разобравшись в том, что произошло.

Тут же перед ней возникли чьи-то ноги, обутые в мужские ботинки на толстой подошве.

– Очнулась? – поинтересовался тот же самый голос, что просил у нее прикурить.

– Помогите мне сесть, ужасно холодно.

Саша понимала, что ей лучше не злить некроманта. Он может убить ее одним лишь уколом или даже царапиной, если успел прихватить свой яд, но страх, сковывавший ее наравне с холодом, заставил слова прозвучать скорее как приказ, чем как просьбу.

Мужчина усмехнулся, взял ее за капюшон куртки и дернул вверх, приводя в полувертикальное положение. Бабушкин металлический кулон, превратившийся в кусок льда, коснулся кожи под одеждой, заставив Сашу сдавленно охнуть. От такого резкого изменения положения тела в пространстве в глазах потемнело, а тошнота накатила с новой силой. Саша сжала зубы, понимая, что ее вот-вот вывернет наизнанку. Почему-то сейчас, прекрасно осознавая, что ей угрожает, она была больше всего озабочена попытками удержать содержимое желудка в себе.

Кое-как отдышавшись, она снова огляделась. Насколько она помнила, на этом кладбище по вечерам часто выгуливали собак. Кто-нибудь из собачников мог стать тем шансом на спасение, от которого она сейчас не отказалась бы. Она ушла из отеля около девяти вечера. Если с тех пор прошел час – полтора, то сейчас наступило как раз самое время для прогулок с собакой. Ей нужно было всего лишь как-то дать о себе знать, попробовать добраться до освещенного места. Однако уже через мгновение это показалось ей поганым планом. Судя по общему состоянию, ноги едва ли будут хорошо ее слушаться, а со связанными за спиной руками ей и вовсе далеко не убежать.

– Слушайте, я уже старовата быть вашей женой или кого вы там себе создаете? – сказала она, когда мужчина, нервно ходивший взад-вперед по дорожке, приблизился к ней. – Насколько я помню, самой старшей вашей жертве не было и двадцати трех. А мне двадцать восемь на днях стукнет.

– Страшно? – поинтересовался в ответ мужчина.

– Ну я же не идиотка, чтобы не бояться, – честно призналась Саша.

Она действительно боялась, но не так сильно, как следовало бы. Словно безумный холод от промозглой земли, на которой она сидела, и постоянная борьба с тошнотой не оставляли сил ни на что другое. Она вовсе не считала, что нужна ему в качестве «жены». Саша видела фотографии его жертв и здраво оценивала свои внешние данные. Но она не понимала, зачем он похитил ее. Отомстить за то, что они нашли похищенных девушек? Тогда почему она? Ее ведь даже не было в том подвале. Первой на глаза попалась? Но почему сразу не убил?

Некромант явно чего-то ждал. Он мерил шагами тропинку, периодически останавливаясь и к чему-то прислушиваясь. Саша тоже прислушивалась, но вокруг было тихо, даже птицы не перелетали с ветки на ветку и ветер не шелестел еще не до конца облетевшими листьями.

Саша прикрыла глаза и попыталась немного помолчать, чтобы справиться с тошнотой и головокружением, но так становилось только страшнее.

– Цистит, пиелонефрит и пневмонию я себе уже заработала, – снова сказала она, открывая глаза. – Можно мне теперь хотя бы на скамейку сесть?

– Заткнись, – вдруг прошипел мужчина, к чему-то прислушиваясь.

Саша тоже попыталась услышать что-нибудь кроме шума в ушах, клацанья собственных зубов и мертвой тишины старого кладбища. Ей показалось, что где-то далеко взвизгнули тормоза, и тут же хлопнули четыре двери автомобиля. То же самое услышал и ее похититель, потому что мгновенно насторожился, подошел к ней, рывком поднял с земли, держа за куртку, чтобы она устояла на плохо слушающихся ногах.