Сибирский рассказ. Выпуск V - Пётр Денисович Аввакумов

…Полдня в окрестных горах перекатывалось звонкое эхо. Мэник срубал тонкие деревья для жердей. Мальчики обрубали на них сучья. Жерди подтаскивали к поломанным участкам изгороди. Сучья аккуратно складывали в кучу. Захламлять лес нельзя.

Мэник ловко укрепляет жерди, выправляет покосившиеся столбы, непрочные жерди заменяет новыми. Шаг за шагом, метр за метром взбирается бригада ремонтников в гору. А за ними тянется подновленный стройный кораль.

Работа нелегкая, но ребята не жалуются. Правда, чем выше поднимались, тем лес становится реже, деревья ниже и тоньше, на жерди такие не годятся. Теперь жерди приходится брать у подножия склона и втаскивать на гору.

Труднее всего приходилось Юре. Апока старался как-то подсобить ему, оставлял парнишке тонкий конец жерди, а сам брался за комель. Петя — парень крепкий и средние жерди старался тащить один.

Склон зарос желтовато-белым ягелем, под ним — лед. Скользко. Ребята то и дело падают. Их лица и руки давно исцарапаны. Но мальчишки не унывают.

Чтобы не очень уставать, весь путь в гору разделили на участки по сто шагов. И отдыхали только на этих отметках, не позволяя себе расслабляться. Посидят три минутки, молча вытрут ладонями пот с раскрасневшихся лиц и тащат дальше.

А Мэник готовит внизу новую партию жердей…

Юрка натер руки. «Плохо ему без рукавиц-то», — соображает Апока. Снимает свои брезентовые:

— Бери!

Юрка берет, надевает. Рукавицы ему велики. Но что же поделаешь. Мальчик давно понял, что зря не послушал вчера отца, когда тот велел взять рукавицы. Теперь из-за его, Юркиной, глупости достается Апоке.

Как приятно скинуть наверху ношу и присесть. Видно отсюда далеко-далеко. На перекатах река серебрится, на спокойных участках отливает в солнечном мареве золотом. У берегов толпится сплошная зелень тальников. За ними — широкая полоса нарядных тополей. А дальше — царство лиственницы. На горизонте горы стояли в голубой дымке, и казалось, что в них обязательно должна быть тайна.

— Вот куда поехать бы, а? — размечтался Апока.

— Поехали, — с готовностью откликается Петя.

— Сейчас нельзя.

— Почему? — спрашивает Юра.

— Надо же работу закончить.

— Ты же знаешь, скоро дожди пойдут. Стадо надо сюда перегонять.

Мальчики молча спускаются к Мэнику.

— Хватит, ребятки. Давайте пообедаем, — сказал оленевод, когда они пришла за очередной партией жердей. Мальчишки обрадовались. Работают-то с утра. Поустали, проголодались.

И они наперегонки побежали к палатке.

«Как оленята резвятся», — подумал Мэник, глядя им вслед.

А «оленята» вдруг остановились и повернулись к нему, Мэник почувствовал неладное и заторопился.

Палатка была наполовину разорвана, стойки сломаны. Поодаль валялась печка с помятыми боками. Вещи разбросаны.

Ребята испуганно жались друг к другу.

— Что это, а? — шепотом спросил Петя, обращаясь к Апоке.

— Медведь, — тоже тихо ответил Апока.

— М-медведь?! — вытаращили глаза Петя и Юра.

Подошел Мэник. Он, конечно, сразу все понял. Вчера на песке вдоль берега он видел медвежьи следы. А недалеко от палатки стояло дерево, о которое зверь терся спиной. В коре застряла жесткая темно-коричневая шерсть. Высоко на столе лохматится крупная щепа. Видно, медведь обхватил дерево лапами и оставил свои метки. Так он отмечает границу своих владений, чтобы никто не посмел посягнуть на них.

Медведь частенько наведывается к своим следам — проверяет, нет ли вблизи кого постороннего. И если обнаруживает, что кто-то осмелился оставить свои отметки выше его, то издает злобный рык, поднимается на задние лапы и снова впивается в дерево — выше, чем в первый раз.

Медведь самый сильный зверь в тайге и не любит, чтобы кто-то бросал ему вызов.

Мэник, конечно, не помышлял ни о каком вызове. Он просто хотел немного подурачиться. Только теперь Мэник начал понимать, какой опасности подвергает детей. Они расположились во владениях зверя. Возможно, его лежбище где-то рядом. Может быть, он сейчас следит за ними…

Мэник виновато посмотрел на спутников и направился к рваной палатке.

— Что наделал, аринка[13]?! — сердито сказал Апока.

— Ничего, не унывайте! Вскипятите-ка чай, а я мигом залатаю палатку.

Мэник вытащил из мешка маленькую потертую кожаную сумочку-асву, перешедшую к нему от отца. Здесь он хранил самое необходимое: ножницы, иголки, нитки, отвертки, плоскогубцы, всякую другую мелочь. Он начал зашивать палатку.

Мальчики притихли. Вскоре крышка чайника начала постукивать, напоминая компании, что пора обедать.

— Возвращаться на стоянку с пустыми руками нельзя, — говорит Мэник утром, когда они пьют чай, — Изгородь готова, но чем мы еще порадуем бригадира?

— Наберем сушняку! — выпаливает Петя.

— Молодец, — одобряет Мэник.

Ребята бесшумно ходят между деревьями, раздвигают тяжелые лапы елей, нижние ветви лиственниц, под которыми прячется сухостой.

Мальчишки верят, что и деревья соскучились без людей и теперь радуются их приезду.

Лес и в самом деле внимательно наблюдает, как осторожно и ловко занимаются гости своей важной работой.

В усталом поскрипывании толстых стволов, в любом тревожном или спокойном звуке, которые издают трущиеся друг о друга тонкие стволы, в приветливом перешептывании высоких макушек ловят ребята настроение леса.

Мальчики быстро нарубили сухостой и аккуратно сложили в специально сшитые переметные мешки. Седла рабочих оленей накрыли мягкими шкурами. Они свешиваются, защищая оленям бока, чтобы мешки с дровами их не терли.

Навьючивают оленей втроем, не спеша. Животные чувствуют заботливые руки погонщиков и не переминаются с ноги на ногу, выказывая недовольство. Олени стоят смирно — помогают ребятам.

Навьючив последнего, мальчики дружно вздохнули и весело переглянулись. Никто не сказал ни слова, но три пары глаз выражали одно и то же: «Вот какие мы молодцы!».

Дождь заметно слабел. Туман по ближним скалам полз вверх — верный признак конца непогоды.

Обратный путь не тревожил Апоку.

Работа почти сделана. Олени