Три женщины - Лиза Таддео
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все были потрясены случившимся. Но Мэгги знала, что вечером все эти люди вернутся домой и забудут о своих переживаниях. Они будут говорить о потустороннем, темном, о том, как и почему он это сделал. Они будут пить имбирное пиво, есть свиные отбивные. Они лягут в постель, и в их душах не возникнет пустота, которую никогда не заполнить.
Мэгги подошла к гробу, наклонилась и задрожала над холодным трупом отца. Ей удалось взять себя в руки. Она поняла, что началась вторая часть ее жизни. Все кончилось. Сегодня она одинока, как не была одинока еще никогда в жизни. И она тихо спела отцу на ухо несколько строчек из «Черного дрозда». Он всегда любил эту песню и научил дочку петь ее.
Арлена весь день пребывала в оцепенении. Она прокручивала в памяти их долгую жизнь, отпуска, слезы, детей, когда они были еще маленькими. Она перебирала фотографии, черно-белые и цветные, вспоминала, как молодой Марк пригласил ее танцевать, а потом предложил выйти за него замуж. Она спрашивала себя, как это могло случиться, в какой день их жизнь стала так невыносимо тяжела. Но больше всего Арлена вспоминала, как несколько дней назад он попросил ее лечь рядом с ним. Ей хотелось навсегда остаться там, в их теплой постели, рядом с мужчиной, который дал ей все, что только мог дать. Если бы она могла удержать его навечно… Она не могла подобрать верного слова для своих чувств… «Горе» и «сожаление» казались ей слишком мелкими.
Первый день суда пришелся на холодный апрельский вторник следующего года. Мэгги жила без отца уже несколько месяцев, но порой она просыпалась поутру и забывала об этом. Она просыпалась счастливой – чисто случайно. Небо было сизым, стальным, бескрайним. Дул холодный ветер. Подходящий день, чтобы работать в забегаловке. Внутри суд оказался не таким грандиозным, как она ожидала. Гладкие серые стены, ковровое покрытие, имитация дерева. Группа бледных мужчин в темных костюмах.
Помощнику генерального прокурора, Джону Байерсу, было как-то неуютно в плохо сидящем костюме. В следующие дни он будет действовать чисто номинально. А вот адвокат защиты строг и придирчив. При выборе присяжных он вел себя очень уверенно, чувствовалось, что он уже выработал стратегию. В конце концов они выбрали четверых мужчин и восемь женщин. В этом было какое-то неравенство. Прокурор не сделал отвода женщине, которая во время опроса заявила, что семнадцатилетней девушке следовало бы иметь голову на плечах. Но она тут же добавила, что будет открыта для всей информации и беспристрастно рассмотрит все доказательства и факты. Такие, как она, называют девушками всех подряд, кому меньше тридцати. И она стала присяжной.
Во время первого выступления адвокат защиты Хой встает перед присяжными и заявляет, что «крайне, крайне, крайне маловероятно», чтобы такой достойный, любимый всеми и уважаемый человек, как Аарон Нодель, мог совершить все то, в чем обвиняет его жертва. Достойные мужчины не занимаются оральным сексом с девушками, которые им нравятся. Достойные мужчины не говорят девушкам, что им нравятся их маленькие ручки. Адвокат говорит, что все это – лишь слова самой девушки. Изнасилование не зафиксировано. На одежде ни малейшего следа спермы.
Когда Мэгги входит в суд, адвокат предупреждает ее, что в коридоре сидит Мари Нодель и Мэгги придется пройти мимо нее. Они видят ее издалека.
– Не хотите подождать, пока она уйдет? – спрашивает адвокат.
– Нет, – отвечает Мэгги. – Я ее не боюсь.
Мэгги идет дальше, не отрывая взгляда от Мари. Она понимает, что это неправильно, но она зла на эту женщину, которая удерживает ее мужчину. Мари смотрит в потолок, потом в пол, на свои туфли.
Во вступительном слове Хой говорит, что Аарон Нодель сделал все, чтобы помочь Мэгги. Он предъявляет данные о телефонных разговорах между Аароном и Мэгги. Аарон часами разговаривал с ней, порой после полуночи, потому что Мэгги находилась в тяжелом положении. Ее родители много пили. Были и другие проблемы. Но, как только пошли слухи, Аарон Нодель положил конец этим контактам.
На перекрестном допросе Мэгги не отрицает, что Аарон Нодель – хороший учитель и что он ей помогал.
– Он заботился об учениках, у которых, по его мнению, были проблемы, и я была одной из них, – говорит она.
В руке она сжимает отцовский образок, сжимает так сильно, что, кажется, из ладоней вот-вот брызнет кровь. Он был на отце, когда его нашли.
В суд она надела белый кружевной топ с рукавами, отделанными фестонами, и накинула на плечи шелковый шарф.
– Я старалась прятать телефон, чтобы никто не видел моих сообщений. Я помню, как Аарон говорил, что ему нравятся мои руки – маленькие, изящные и юные, – говорит она.
Все смотрят на ее руки, ожидая увидеть элегантные кисти супермодели. Ногти у Мэгги коротко подстрижены. Руки дрожат.
На Аароне серый костюм и галстук в широкую полоску. Он смотрит на Мэгги прищурившись, словно пытаясь решить математическое уравнение. Хой спрашивает, планирует ли Мэгги подавать гражданский иск. Он знает, что она уже это сделала, потому что, как Мэгги узнает позже, его сын работает в той фирме, куда она обратилась за консультацией. Контракт с этой фирмой она не подписала, потому что адвокаты сказали, что ей не выиграть дела. Поэтому консультация не являлась адвокатской тайной.
Мэгги отвечает, что она консультировалась с адвокатом относительно возбуждения гражданского иска против Ноделя и, возможно, против управления образования Западного Фарго. На стороне Аарона раздается шум, словно все наконец-то поняли, что дело, как всегда, в деньгах. Хой спрашивает, почему она думает, что Нодель заинтересовался ею. Мэгги остро чувствует свой лишний вес. Она уже не школьница, как когда-то. Она пьет сладкий алкоголь. У нее нет мотивации к фитнесу. Она встречается с парнями, которые плохо к ней относятся.
– То есть вы полагаете, что один из самых популярных учителей старших классов, – говорит Хой так, словно не в силах в это поверить, – начал посылать вам сообщения, проникнувшись к вам любовью?
Даже когда Мэгги была куда изящнее, моложе и счастливее, она не могла в это поверить. И сейчас ей трудно ответить адвокату, потому что она согласна с ним. Она никогда не считала, что достаточно хороша для Аарона.
– Все началось лишь после того, как он признался мне в любви, – говорит она.
Она рассказывает, как все началось, медленно и осторожно, в солнечном и снежном Колорадо, как развивались их отношения. Но рассказать это в двух словах невозможно. Сообщения
