Море ясности - Лев Правдин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ага! — проскрипел Тимофей Тимофеевич, блестя в темноте черным глазом.
Володя воскликнул:
— Я ничего не хочу без вас. Я с вами! Подождите!
ВСТРЕЧА
Все, что было дальше, промелькнуло, как в кино. Вот они выбежали из дома. Белая веселая собака подпрыгнула на крыльце и, повизгивая, залаяла от радости. Снежков проговорил:
— Лучше бы ты остался дома. А теперь не отставай!
На ходу застегивая пальто, Володя бежал по тропинке, пересеченной синими вечерними тенями.
Солнце, наверное, чтобы ему лучше было видеть все, что происходит, пригнулось к самой горе за рекой и заглядывало под сосны.
— Я не отстану! — крикнул Володя.
Белка, думая, что люди бегут только для того, чтобы поиграть с ней, вертелась перед Володей, прижималась грудью к земле, виляя не только хвостом, но и всем телом. А когда Володя добегал до нее, тогда она вдруг вскакивала под самым его носом и летела догонять Снежкова.
И вдруг Снежков остановился. Навстречу ему спешила мама. Подол красного платья трепетал вокруг ног. Голубой шарфик дрожал за спиной. Она была похожа на стрекозу, трепещущую на солнце.
Белка очень обрадовалась и кинулась к ней навстречу. Она думала, что игра продолжается. Мама остановилась, глядя на Снежкова. И он тоже остановился, постоял и тихо пошел навстречу.
А за мамой невдалеке виднелся Конников. Он шел не спеша, поглаживая красную бороду и ни на шаг не отставая от мамы.
А мама и Снежков шли навстречу друг другу, не обращая на Володю никакого внимания. На Конникова тоже. Снежков сказал:
— Любимая сестра Валя!
Мама сказала:
— Нет. Наверное, совсем не то.
Снежков сказал:
— Да. Я вижу.
Мама сказала:
— Все это никому не надо.
Снежков сказал:
— Простите.
Мама засмеялась:
— Бог простит.
При чем тут бог? Какой тут бог? Ну что они там говорят! Что они делают!
Конников спросил:
— Да что вы делаете-то?..
Но ему не ответили.
Белка, наверное, поняла, что никакой тут игры не получится, посидела около елки, потом завертелась на месте и, щелкая зубами, начала чесать бок своим черным носом.
— Вот ваш мальчик, — сказал Снежков. — Для него я готов на все.
— Я тоже, — сказала мама. — И вы уже сделали все, что от вас требуется: вы его привели. Надеюсь, вы не поддержали его выдумку?
— Не знаю, — ответил Снежков, — я старался…
Мама сказала:
— Спасибо…
— Пожалуйста, — сказал Снежков.
И мама сказала:
— Пожалуйста. Спасибо.
— До свидания, — сказал Снежков.
Но он никуда не ушел. Он стоял на тропинке, обхватив руками свои плечи, как будто ему стало холодно. Он сейчас совсем не был похож на человека, который убил медведя.
И солнце тоже, наверное, поняло, что смотреть тут совершенно не на что, оно тоже немного почесалось о нагорные елки и спряталось.
Все кругом поголубело. От реки потянуло холодом. Зашумели верхушки сосен.
Тогда и Володе стало понятно, что все кончилось, что ждать уже больше нечего. Он устало проговорил:
— Эх, вы!
И пошел к хорошему, красивому человеку. Он пошел к Конникову. Для этого пришлось обойти Снежкова, маму и Белку, которая все еще стояла на тропинке и чего-то ждала. Проходя около мамы, Володя позвал:
— Ладно уж… Пойдем.
— Снежков! — веселым голосом позвала мама. — Хотите поужинать с нами?
Непонятно, отчего это она вдруг развеселилась?
Володя догнал Конникова, и они вместе пошли по тропинке, тихие, молчаливые. Белая собака бежала впереди. Они шли, не слушали, о чем говорят мама и Снежков. Какие уж тут могут быть разговоры? Вот к чему, например, Снежков спросил:
— Приговор окончательный?
На что мама ответила:
— Вы ожидали встретить любимую сестру Валю? Но ведь с тех пор прошло пятнадцать лет. И мне уже тридцать два. Так что все ясно…
— Да, конечно.
— Помните, вы приходили?
— Я все помню.
— Постоял у калитки и не вошел. Почему?
И тут они начали вспоминать, как это у них получилось, что они тогда не встретились. Снежков, оказывается, подумал, что мама — жена Ваоныча, и не вошел, чтобы не разрушать семейное счастье. И это он сделал оттого, что любил маму и думал: пусть ей будет хорошо.
Мама сказала:
— Произошла ошибка?
— Нет, просто мы глупо обманули сами себя.
— А вы поверили?
— Поверил? Не знаю. Я тогда не все понимал, что со мной творилось. Наверное, не очень-то я поверил, потому что приехал. Ну, тут, когда сам все увидел… Вы, он и ребенок…
— И вы сразу отступили. Не пытались бороться за свою любовь?
— А что я должен был сделать? Вломиться в чужую жизнь? Разрушить ваше счастье? Если это называется борьбой за свою любовь, то я против.
После этого они так долго молчали, что Володя подумал: не остановились ли они, чтобы никто не подслушивал. Осторожно оглянулся. Нет, идут. Наговорились, наверное, отдыхают, собираются с силами. Так и есть, вот мама снова начала:
— Во всем виновата я. Столько лет ждать!..
— А я не только ждал. Работы было больше, чем ожиданий. На ожидания оставалось не так-то много времени. А вы?
— Я, скорей всего, боялась. И за себя и за него.
— Боялась. Чего?
— Вот того, что сейчас получилось.
— Все получилось как надо.
— Не знаю. Ждать всегда страшно. А когда ожидаемое уже пришло, то не страшно: надо как-то принимать его, что-то с ним делать…
Вот так они шли в сумерках по тайге и разговаривали о своих делах. А Володя думал, зачем взрослые так много говорят, когда уже и без того все ясно? Мама, которую он очень любит, и Снежков, которого он готов полюбить… А Конников шагает рядом в своих болотных сапогах и уже больше ни во что не вмешивается. А собака поджала хвост и опустила морду до самой земли. Все, наверное, устали и хотят есть.
Интересно, вернулась ли на кордон Анна Петровна, которую все ждали, чтобы поужинать?
САМОЛЕТ ПРИБУДЕТ НА РАССВЕТЕ
Не только Анны Петровны, но и самого кордона на месте не оказалось. Осталась от кордона только одна крыша, да и она плыла, покачиваясь по каким-то голубоватым волнам, затопившим поляну. И лес, стоящий кругом, и одинокие сосны на поляне — все тоже плывет и покачивается.
Мама и Снежков, оба они совсем утонули в голубых волнах. Кажется, что они тихонько плывут и из воды высовываются только их головы и плечи.
А Белку так и вовсе не видно. Вот какой, оказывается, бывает туман в тайге! Он такой плотный и тяжелый, что не может подняться вверх и полощется у самой земли, как вода.
Такого тумана Володя еще никогда не видывал, да и Конников, должно быть, видел не часто, потому что он негромко проговорил:
— Вот так туманище!
Из тайги, как бы преодолевая волны, вынеслась большая серая лошадь и стремительно поплыла через поляну. Она встряхивала головой, развевая пышную гриву, ее хвост расстилался по туманным волнам.
Верхом на лошади сидела женщина в красной косынке.
— Вот и Анна Петровна плывет! — сообщил Конников.
Захлебываясь в тумане, Белка кинулась к ней навстречу.
Похрапывая и гулко ударяя копытами о землю, лошадь неслась прямо на Володю. Он струсил и хотел спрятаться за Конникова, но в это время Конников сам выступил вперед и ликующим голосом воскликнул:
— Здравствуй, Анна!
— Здравствуй, милый! — тихим голосом, похожим на голубиное воркованье, ответила она. — Ох, как заждалась я тебя!
Конников взял повод из ее рук и помог ей слезть с лошади. Стоя на земле, она оказалась чуть повыше Володи. У нее было скуластенькое загорелое лицо и черные монгольские глаза. Своим голубиным голосом она спросила:
— У нас гости?
— Да. Это Володя, он сын «любимой сестры Вали».
Володя уже привык к тому, что здесь все знают о маме и о Снежкове гораздо больше, чем знает он сам, и подумал, что сейчас Анна Петровна начнет все расспрашивать. Взрослые очень любят обсуждать всякие дела, не стоящие обсуждения. Ну, конечно: вот она уже и спрашивает:
— А она здесь?
— Да. И она.
Но дальше, к его удивлению, Анна Петровна заговорила совсем о другом:
— Знаешь, как я ждала тебя!
— Что случилось?
— На старых посадках появилась свиноголовка.
Володя не знал, что это такое — свиноголовка, и только из дальнейшего разговора понял, что это такая бабочка, очень вредная для леса, потому что Конников очень встревожился.
— Эти посадки — наша гордость, и мы за них головой отвечаем, — тревожно говорил он. — Надо спасать лес. Будем вызывать самолет. Иди включай рацию. А я пока расседлаю Серого.
Они шли все втроем. За спиной громко фыркала серая лошадь, наверное, от тумана. Володя тоже попробовал фыркнуть по-лошадиному и неожиданно чихнул. Тогда Конников остановился, положил руку на Володино плечо и подтолкнул его к Анне Петровне:
