Заповедное место - Фред Варгас

В этой ситуации сотрудники Конторы четко разделились на два лагеря: строгих материалистов, возмущенных тем, что Адамберг скатывается к мистицизму (кое-кто даже готов был отказать ему в повиновении), и умеренных, не видевших ничего страшного в том, что комиссар иногда витает в облаках.

Ретанкур, которая вначале расцвела от радости, увидев Адамберга живым и здоровым, при первом же упоминании о вампирах и «заповедном месте» заняла глухую оборону. Но ведь нельзя не признать, заметил Адамберг, что фамилии жертв и их родственников начинаются на «Плог». Что старик Водель, внук Андраша Плога, написал фрау Абстер, дочери Эрики Плогерштайн, открытку, в которой предупреждал о грозящей ей опасности и просил «оберегать наше царство», то есть, по сути, спасти от уничтожения семью Плогойовиц. Что его самого, Адамберга, заперли в склепе, где похоронены девять жертв Петера. Что коллекция отрезанных ног — а ноги покойникам отрезают, чтобы они не могли выйти из могилы, — была выставлена у ворот лондонской резиденции Плогойовица — Хайгетского кладбища. Что среди этих ног оказалась пара, принадлежавшая некоему Михаю Плогодреску. Что Пьера Воделя-Плога и Конрада Плёгенера убили тем самым способом, который применяется для обезвреживания вампиров: их не просто лишили жизни, а превратили в бесформенную массу, начиная с наиболее важных частей тела, таких, как большие пальцы на ногах и зубы. Что была проведена тщательная работа по разрушению телесной оболочки, духовной сущности и механизма принятия пищи. Так делают, чтобы вампир не мог восстановить свое тело на основе хотя бы одного сохранившегося фрагмента и вновь обрести демоническую силу. Вот почему убийца разбрасывал по комнатам измельченные фрагменты тел: с той же целью в прежние времена у вампира отрезали голову и клали ее между ног. И наконец, Аранджел — это такой сербский Данглар, пояснил Адамберг, желая придать весомости своим аргументам, — утверждает, что семья солдата Арнольда Паоле, бесспорно, погибла по вине Петера Плогойовица.

Материалисты были в шоке, умеренные кивали и делали пометки в блокнотах. А Эсталер выслушал рассказ комиссара с напряженным вниманием. Он вообще не подвергал сомнению слова Адамберга и когда они звучали трезво и реалистично, и когда казались полным бредом. Но в моменты интеллектуального противостояния между комиссаром и Ретанкур его безотчетный восторг перед этой могучей женщиной приводил к мучительному, непреодолимому душевному разладу.

— Поймите, Ретанкур, мы не занимаемся поисками вампира, — жестко сказал Адамберг. — Мы не гоняемся за парнем, которому в начале восемнадцатого века воткнули в сердце осиновый кол. Вам это ясно, лейтенант?

— Вообще-то не очень.

— Мы ищем неуравновешенного потомка Арнольда Паоле, который знает имя своего предка и историю своего рода. И обвиняет в своих бедах давнего семейного врага — Плогойовица. И уничтожает все его потомство, чтобы избежать страшной участи — стать, в свою очередь, вампиром. Если вам, лейтенант, расскажут о человеке, который убивает черных кошек, поскольку уверен, что они приносят ему несчастье, вы ведь не назовете эту историю нелепой, невероятной, необъяснимой с точки зрения логики?

— Нет, — согласилась Ретанкур. Несколько материалистов поддержали ее одобрительным хмыканьем.

— Ну вот, мы имеем дело с тем же самым. Только в увеличенном масштабе. Можно даже сказать, в гигантском.

После второго перерыва Адамберг обрисовал план дальнейших действий. Составить родословную Плогойовицев, выяснить, где живут потомки Петера, и позаботиться об их безопасности. Сказать комиссару Тальбергу, чтобы он взял под охрану фрау Абстер.

— Поздно, — с сожалением произнес своим тонким голосом Жюстен.

— Опять то же самое? — после паузы спросил Адамберг.

— Да, то же самое. Тальберг позвонил сегодня утром.

— Это работа Арнольда Паоле, — сказал Адамберг и долгим взглядом посмотрел на Ретанкур. — Надо обеспечить охрану остальным членам семьи. Тальберг поможет их найти — свяжитесь с ним.

— А что делать с Кромсом? — спросил Ламар. — Менять методы поиска? Фотография пока ничего не дала.

— Этот сукин сын как сквозь землю провалился, — посетовал Вуазне. — В Кёльне его наверняка уже нет, но куда он сейчас едет? Кого будет резать на кусочки?

— Не исключено, — помедлив, сказал Адамберг, — что этот сукин сын просто исполняет приказы Паоле. Потому что ни один из предков Кромса не носил эту фамилию.

— Возможно, — согласился Вуазне, — но ведь мы знаем только его мать. А вдруг среди его предков по отцовской линии были какие-нибудь Паоле?

— Все бывает, — пробурчал Адамберг.

Фотографию Кромса получили все комиссариаты, жандармерии, вокзалы, аэропорты и другие общественные места во Франции и в Австрии. Германия, потрясенная зверским убийством пожилой женщины, тоже подключилась к поискам. Адамберг не представлял, как молодой человек сможет проскочить сквозь эту частую сеть.

— Нужно быстро и энергично собрать сведения о регенте церковного хора по имени отец Жермен. Морель, Меркаде, займитесь этим. А как там Водель-младший?

— Все еще на свободе, — ответил Морель. — И нанял себе крикливого адвоката.

— А что говорят ребята из Авиньона?

— Эти идиоты ухитрились потерять контейнер с материалом для экспертизы, — сказал Ноэль.

— С каким? — негромко спросил Адамберг.

— С карандашными стружками — их оставил на коврике у двери тот гад, который подбросил гильзу под холодильник.

— Контейнер так и не нашли?

— Нашли в конце концов, он завалялся в кармане у одного лейтенанта. Не комиссариат, а бардак какой-то. В итоге они отправили материал в лабораторию только вчера. Три дня — псу под хвост.

— Псу под хвост, — согласился Адамберг, и ему показалось, что он слышит «плог!», замечательное изобретение Владислава. — А Эмиль?

— Доктор Лавуазье передал нам записку через своего человека, как опытный конспиратор. Эмиль проходит курс реабилитации. Попросил морских улиток, но их ему не дали. Через несколько дней его выпишут. Но сначала надо гарантировать ему безопасность, говорит Лавуазье. Доктор ждет от нас дальнейших указаний.

— Нельзя его выписывать, пока мы не найдем Паоле.

— Разве Паоле представляет опасность для Эмиля?

— Да, потому что Эмиль — единственный, кто близко общался с Воделем-Плогойовицем.

Это делает его опасным не только для Паоле, но и для Эммы Карно, подумал Адамберг. Человек, устроивший стрельбу в Шатодёне, после которой так удачно нашлись все гильзы, явно выполнял чье-то задание.

— Мы больше не будем называть его Кромсом? — тихо спросил Эсталер у сидевшего рядом Меркаде. — Теперь будем называть его Паоле?

— Это одно и то же, Эсталер.

— А, вот как.

— Или не одно и то же.

— Понимаю.

XLIII

Данглар, Адамберг и Вейренк по секрету от всех, словно заговорщики, условились поужинать в ресторане, удаленном от Конторы. Вейренк поделился с Дангларом неприятными мыслями насчет Вейля. Майор провел пальцами по своим отвислым щекам, и Вейренку показалось, что он как-то изменился. Это из-за Абстракт, заранее предупредил его Адамберг. Блеклые глаза Данглара словно ожили, плечи стали чуть шире, и пиджак теперь лучше сидел. Никто не знал, что Данглар, обеспокоенный исчезновением Адамберга и уже почти не сомневавшийся в его гибели, отменил визит Абстракт.

— Позвоним Вейлю? — спросил Вейренк.

Адамберг заказал фаршированную капусту, слабое напоминание о Кисилове, по которой он теперь тосковал.

— Это рискованно, — заметил он.

— Кто первым пришел на мельницу, первым смелет зерно, — изрек Данглар.

Три головы одновременно кивнули, и Адамберг, сделав остальным знак молчать, набрал номер Вейля.

— Стружки вчера отправили в лабораторию, — сообщил Адамберг. — У нас осталось только два дня. Как обстоят дела?

— Подождите секунду, мне надо спасти каре ягненка.

Адамберг прикрыл трубку ладонью.

— Ему надо спасти каре ягненка.

Вейренк и Данглар сочувственно покачали головой. Адамберг включил громкую связь.

— Ненавижу снимать кастрюлю с огня раньше времени, — сказал Вейль. — Никогда не знаешь, чем это обернется.

— Вейль, Эмма Карно знает имя убийцы из Гарша. Но она узнала его не напрямую. Просто ей известен человек, который выставил семнадцать отрезанных ступней у ворот Хаджгета.

— Хайгета.

— Мы совсем забыли о недостающей, восемнадцатой ноге. Думаю, Эмма Карно ее видела.

— Если вам уже все известно, Адамберг, я опять возьмусь за каре ягненка.

— Говорите.

— Я покопался в полицейском архиве Осера, города, где был вырван лист из книги регистрации браков. Двенадцать лет назад в местный комиссариат поступила занятная жалоба. Некая женщина была до смерти напугана жуткой находкой — она обнаружила на лесной тропинке туфлю с отрезанной ступней внутри. Ни больше ни меньше. Ступня была разложившаяся, над ней успели потрудиться птицы и мелкие лесные хищники. Как вспоминает бригадир, эта женщина только что выставила из загородного дома своего бывшего мужа. Она направлялась туда, чтобы поменять замки, и увидела ступню, которая лежала в пятнадцати метрах от двери, на дорожке, ведущей к дому.