Костяной Скульптор. Часть 5 (СИ) - Розин Юрий

И у меня был один кандидат на примете.

Глава 159

Тогда, больше тридцати лет назад, именно Альталет отвечал за мою поимку, но только потому, что Нэйтулисомаль находился в ведении лысеющего инквизитора. С самого начала было понятно, что моя персона для него — как бельмо на глазу. Это не было удивительно. В конце концов за всё время моего заточения церковники так и не смогли разобраться, кем или чем я был на самом деле, а я сам отчаянно сопротивлялся их допросам, обещаниям и пыткам, а святой престол, как не сложно догадаться, не любил провалы. И пусть в факте провала никакой вины лично Альталета не было, начальству инквизитора было плевать, по какой причине ре удаётся достичь результата. И да, начальство в церкви имелось даже у Живых Крепостей. Ведь святой престол, в отличие от мирских империй, держался в первую очередь не на силе магии, а на силе веры. А значит главным был не самый могущественный чародей, а самый влиятельный священник. Если конкретно, Его Святейшество, Святейший Отец ордена Милостивого Света. В руках именно этого человека была сосредоточена вся власть церкви и именно ему был подчинён Альталет. И несмотря на то, что мог превратить Его Святейшество в пыль одним щелчком пальцев, он был вынужден не только слушаться всех приказов, но и держать ответ за неудачи.

Однако, конечно же, Святейший Отец не разъезжал по человеческому миру лично, даже если целью было покарать провинившуюся Живую Крепость. У главы всея церковь имелся огромный штаб личных цепных псов. Не орден Милостивого Света, конечно, этих ребят все должны были любить и почитать. Официально, насколько я смог выяснить позднее, уже оказавшись на свободе, ордена Полуночи не существовало. Это, правда, не мешало постоянно появляться всё новым и новым слухам о том, какие же на самом деле зверства они себе позволяли. И, хотя вслух этого произнесено не было, я практически не сомневался, что появившийся у моей камеры примерно на десятом году заключения полный священник в чисто-чёрной сутане принадлежал именно к нему.

Вообще, посетителей кроме самого Альталета и вечно молчавших дознавателей у меня было слишком мало, чтобы я мог проигнорировать столь неожиданный визит. Тем более что настроение присутствовавшего при этом инквизитора было, мягко говоря, не радужным, а всё, что злило Альталета, было мне вдвойне интересно. Так что к новому гостю я отнёсся с максимальным вниманием. Вот только, к большому моему разочарованию, за весь визит он не произнёс и десятка слов, мне лично и вовсе не сказал ничего. Куда больше говорил инквизитор. И хотя по его голосу и поведению этого было ну никак не понять, я к тому времени успел изучить Живую Крепость достаточно, чтобы понимать: он изрядно нервничал. Моё любопытство по отношению к таинственному гостю тогда выросло на порядок. И значительно позже, уже выбравшись на поверхность и более-менее разобравшись с главными сложностями, я занялся поисками информации.

Найти её оказалось неожиданно просто. О Живых Крепостях вообще можно было накопать немало. Этих монстров было слишком мало и они поднимали вокруг себя слишком большую рябь. Тем более те, что принадлежали к такой организации, как церковь, которая всегда, по крайней мере на поверхности, старалась придерживаться политики честности и открытости. Если сравнивать с моими поисками сведений о, к примеру, переходе на следующие ранги магии, розыск моего гостя можно было назвать и вовсе мгновенным. Конечно, он значился принадлежащим к совершенно другому ордену, но внешность и имя, которым его называл Альталет, совпадали.

Его Преосвященство Паттис, епископ ордена Светлой Зари. Он был единственной Живой Крепостью, что я знал помимо Альталета, а ещё за те пятнадцать минут, что мы наблюдали друг друга, он зевнул раз сорок, постоянно клевал носом и вообще выглядел как человек, которого только-только подняли с кровати. Весь измятый, небритый, с колтунами в волосах и, что показалось мне самым забавным, с застрявшими в зубах кусочками завтрака. И дело было вовсе не в усталости или недостатке сна. Как Живая Крепость, этот Паттис выдержал бы и год беспрерывного бодрствования без особых негативных последствий для организма. Конечно, я мог ошибаться, но что-то подсказывало: дело было в нём самом. И если я собирался захватить душу человека для активации способности Делегирования, на мой взгляд, епископ Паттис был идеальным кандидатом. Оставалось всего ничего: найти его и убить — делов-то.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Однако, прежде чем заниматься этим, стоило всё-таки разобраться с более насущными вопросами. После атаки на монастырь прошла неделя. До границы Нотальской Империи было больше ста тысяч километров, а под нашими ногами уже какое-то время вместо подземелья некроманта простирались тёмные шахты. Никаких признаков погони до сих пор не было, так что было решено на этом остановиться. Если ищейки церкви могли нас выследить, то сделали бы это куда раньше и мы бы уже вступили в схватку. А если за нами всё это время тайно следили, причём так, что никто из нас, включая сверхчувствительного на такие вещи Найса не смог ничего обнаружить, то прятаться было в принципе бесполезно.

Так что, остановившись в первом более-менее крупном городе, попавшемся на пути, мы сняли лучший номер в одной из гостиниц и заперлись в нём на несколько дней. Нам нужны были время и спокойная обстановка. Во-первых, чтобы слепой мечник окончательно восстановился после своих непонятных травм, из-за которых до сих пор время от времени плевался кровью. Конечно, мне было дико любопытно, но Найс даже после многих часов уговоров не поведал, как умудрился так травмироваться и почему после битвы в монастыре несколько дней оставался мрачнее тучи. А потому в конце концов я решил от него отстать. Как показал опыт, в плане упрямства слепой мечник мог даже мне составить конкуренцию. Захочет — сам расскажет.

Второй же причиной была Агнес. Эту неделю я продолжал промывать ей мозги. Где-то раз в день, чаще не позволяла довольно медленно восполнявшаяся энергия. И результат был отличным. На второй день, когда её ноги немного зажили, она попыталась бежать, на третий день предприняла попытку напасть на меня, пока я отдыхал. Естественно, безуспешно в обоих случаях. Но с тех пор подобное уже не повторялось. Несмотря на то, что в разговорах Агнес продолжала всячески меня поносить, причём вполне искренне, каких-либо действий против меня или моих спутников больше не предпринимала. Более того, в те моменты, когда Воительница расслаблялась и не прикладывала усилий для контроля собственного сознания, её отношение ко мне сменялось с гнева на искреннюю покорность. Отвлечённая, не важно на что: еду, разговор, смену повязок на уже практически заживших ранах, да хоть на собственные мысли — она исполняла все мои приказы беспрекословно. По крайней мере до тех пор, пока не осознавала происходящее и усилием воли не подавляла вызванные Подчинением порывы.

Именно в этом была проблема. Такого положения вещей я добился уже на четвёртый-пятый день, но на этом дело застопорилось. Я оказался не в состоянии окончательно подавить волю Воительницы, по крайней мере в условиях постоянного бегства. И ощущения подсказывали: как бы долго я не продолжал попытки — ничего не изменится. Мне нужна была более спокойная обстановка и возможность использовать всю энергию без остатка. Оставалось только надеяться, что это поможет сломить стальную волю Агнес. Потому что если нет, то, вероятнее всего, её и правда придётся убить. Дожидаться, пока накопится побольше энергии для успешного Подчинения с нестабильным фактором в виде не полностью подконтрольной Воительницы я не мог себе позволить. Не когда за нами охотилась половина святого престола.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Так что, заселившись в гостиницу, я отвёл уже не нуждающуюся в помощи Агнес в отдельную комнату и запер дверь. С учётом того, что все жильцы были Воителями или имели силу Воителей, хлипкий кусок дерева вряд ли смог бы кого-то остановить. Но мне важно было разграничение пространства. Беспокоить меня в ближайшие пару суток можно было лишь по критическим поводам.