Весь Кен Фоллетт в одном томе - Кен Фоллетт

— Интересно. Ты мне это рассказываешь для общего развития или с какой-то особенной целью?

— Люди, подобные Годвину или Элфрику, ничего не понимают и не станут меня слушать. Просто на тот случай, если Элфрик своей дурацкой башкой решит не следовать точно моим чертежам, я хочу, чтобы по крайней мере один человек в городе знал, зачем нужны камни.

— Но один человек это уже знает — ты.

— Я уезжаю из Кингсбриджа.

Эдмунд оторопел:

— Уезжаешь?

В этот момент появилась Керис.

— Чего вы тут застряли? У Петрониллы обед готов. Пообедаешь с нами, Мерфин?

Суконщик хмуро бросил:

— Мерфин уезжает из Кингсбриджа.

Керис побледнела, и Фитцджеральд испытал злорадное удовлетворение. Дочь олдермена отвергла его, но известию о том, что друг уезжает из города, тоже не порадовалась. Ему тут же стало стыдно за такое мелкое чувство. Он слишком любил Керис, чтобы заставлять ее страдать, но все-таки расстроился бы, если бы девушка восприняла новость равнодушно.

— Почему?

— Здесь нечего делать. Что строить? Мосту меня забрали. Собор уже есть. А я не хочу остаток жизни посвятить купеческим домам.

Керис говорила совсем тихо:

— И куда же ты поедешь?

— Во Флоренцию. Всегда хотел посмотреть итальянскую архитектуру. Я попросил у Буонавентуры Кароли рекомендательные письма. Может, мне даже удастся проехать с какой-нибудь партией его товаров.

— Но у тебя в Кингсбридже собственность.

— Об этом я и хотел с тобой поговорить. Ты не могла бы вести мои дела? Собирать арендную плату, вычитать свои комиссионные, а остальное отдавать Буонавентуре. А он будет пересылать векселя во Флоренцию.

— К черту комиссионные, — высокомерно ответила Керис.

Мерфин пожал плечами:

— Это работа, за нее нужно платить.

— Как ты можешь так спокойно об этом говорить? — почти крикнула Суконщица, и на них обернулись. Но ей было все равно. — Ты бросаешь всех своих друзей!

— Я вовсе не спокоен. Друзья — это здорово. Но я хочу жену.

— Да за тебя пойдет любая девушка в Кингсбридже, — вставил Эдмунд. — Ты хоть и не красавец, но процветаешь, а это ценится дороже, чем красивые глазки.

Мастер криво улыбнулся. Олдермен мог быть обескураживающе прямым, и дочь унаследовала это качество.

— Какое-то время я подумывал жениться на Элизабет Клерк.

— Я так и предполагал, — кивнул Эдмунд.

— Холодная рыба, — бросила Керис.

— Ошибаешься. Но когда она завела этот разговор, я пошел на попятную.

— А-а, так вот почему красотка последнее время такая мрачная, — протянула Суконщица.

— И мать ее на Мерфина даже не смотрит, — опять кивнул Эдмунд.

— А почему ты ее отверг? — спросила девушка.

— В Кингсбридже есть всего одна женщина, на которой я мог бы жениться, а она не хочет быть ничьей женой.

— Но эта женщина не хочет тебя терять.

Мерфин разозлился.

— И что же мне делать? — громко спросил он. Все вокруг затихли и стали прислушиваться. — Годвин меня вышвырнул, ты меня отвергла, а мой брат теперь вне закона. Ради всего святого, зачем мне здесь оставаться?

— Я не хочу, чтобы ты уезжал.

— Этого мало! — крикнул Фитцджеральд.

В таверне стало совсем тихо. Молодых людей знали все: хозяин Пол Белл и его пышная дочь Бесси, седовласая мать Элизабет Сари, Билл Уоткин, который в свое время отказался взять подмастерье на работу, печально известный волокита Эдвард Мясник, арендатор Мерфина Джейк Чепстоу, монах Мёрдоу, Мэтью Цирюльник и Марк Ткач. Все знали историю Мерфина и Керис и с большим интересом следили за разговором. Мостнику было плевать. Пусть слушают. Он возмущенно продолжил:

— Я не собираюсь всю жизнь бегать за тобой, как собачка Скрэп, ожидая знаков внимания. Хочу быть твоим мужем, а не игрушкой.

— Хорошо, — тихо ответила Суконщица.

Резкая смена интонации удивила его, и строитель точно не понял, что девушка имеет в виду.

— Что «хорошо»?

— Хорошо, я выйду за тебя замуж.

На какое-то время Мерфин потерял дар речи. Затем недоверчиво спросил:

— Ты серьезно?

Керис подняла на него глаза и застенчиво улыбнулась.

— Да, серьезно. Просто попроси меня.

— Ладно. — Фитцджеральд перевел дух. — Ты выйдешь за меня замуж?

— Да, выйду.

— Ура! — воскликнул Эдмунд.

Все в таверне закричали и захлопали. Молодые люди рассмеялись.

— Нет, правда? — еще раз спросил он.

— Правда.

Влюбленные поцеловались, и мастер как можно крепче прижал к себе Керис. Ослабив объятия, зодчий заметил, что она плачет.

— Вина моей невесте! — крикнул он. — Нет, бочонок, вот как, чтобы все выпили по кружке за наше здоровье!

— Несу, — с готовностью отозвался хозяин, и люди вновь зашумели.

Через неделю Элизабет Клерк поступила в монастырь.

Глава 40