Поцелуй на удачу - Адель Паркс

Вчера действительно был самый идеальный день в моей жизни. Папе быстро наскучило сидеть и думать о том, как мы потратим деньги, ему хотелось выбраться из дома и на самом деле их потратить. Мама еще раз позвонила в лотерейную компанию и, когда они точно, однозначно, дважды, трижды подтвердили, что мы выиграли, она сказала, что мы можем поехать на поезде в Лондон и пойти в большой Topshop на Оксфорд-стрит.

Знаете, она все равно купила билет по семейной скидке. Папа подшутил над ней из-за этого.

– Нет смысла тратить деньги зря, – сухо ответила она.

В Topshop я просто разошлась. Папа сказал, что я могу купить там что захочу. Все что угодно.

– Мы можем себе позволить вообще все, – посмеялся он. Я примерила чуть ли не тысячу разных вещей. Мы сообщили консультанту, что выиграли в лотерею. Когда мы убедили ее, что не шутим, она сказала, что я могу брать с собой в примерочную сколько угодно вещей, хотя стандартный лимит – восемь. Я даже не помню, что купила в итоге. Кучу спортивной одежды от Ivy Park, очень миленькую маленькую квадратную сумочку, серьги, кепку с леопардовым принтом, несколько сарафанов, шорт, ворох футболок. Я сбилась со счета. Скорее всего, больше двадцати. Может, тридцать. Я не совсем понимаю, куда буду все это носить, но, полагаю, мы теперь будем ходить по более изысканным заведениям, так что у меня будет возможность нарядиться. Логан сделал то же самое в Topman. Он купил одну и ту же футболку в четырех разных цветах, потому что не мог решить, какая ему нравится больше.

Я доедаю свои хлопья, ополаскиваю миску, а затем беру свою чашку чая и плетусь обрано по лестнице. У себя в комнате я раскладываю на полу и на кровати все вчерашние покупки. Поверить не могу, что мне придется надеть мою скучную школьную форму.

В дверь стучат. Я ожидаю, что это мама пришла сказать, что мне пора принимать душ и бежать на автобус, но это не мама с поучениями, а улыбающийся папа. Логан слоняется в коридоре, все еще мокрый после душа и обмотанный полотенцем ниже пояса. Он тоже явно не спешит.

– Привет, принцесса.

– Приветик, пап, – улыбаюсь я. – Просто опять смотрю на свои вещи. Все еще не могу поверить. А ты?

– Тоже нет, – он улыбается и потирает волосы рукой, как делает, когда действительно доволен жизнью. Логан наносит удары по воздуху – он занимался этим почти непрерывно с того момента, как родители сообщили нам новости.

– Слушай, – говорит папа, нерешительно вздохнув, – мама хочет, чтобы я тебе напомнил держать произошедшее при себе – по крайней мере, пока.

– Знаю, знаю. Она говорила.

– Она просто переживает, как отреагируют люди.

– Почему? – спрашивает Логан.

– О, ну, знаешь, люди могут завидовать или просто повести себя странно.

– В каком смысле странно?

Папа не отвечает прямо, он говорит:

– Она беспокоится о безопасности.

– Безопасности? – Логан, похоже, готов взорваться от восторга. – Типа, на случай, если кто-то нас похитит?

– Никто ничего не говорил о похищении, – спокойно отвечает папа.

– А что тогда? – Логан выглядит подавленным оттого, что его новообретенное богатство не подвергнет его непосредственной опасности.

– Наша консультант сказала, что она хочет поговорить с нами о том, как справляться с письмами от попрошаек. И все такое. Возможно, когда новости разнесутся, люди могут просто объявиться и попросить денег.

– Ну, у нас их достаточно, так что, может быть, мы можем просто дать им немного, если им нужно, – предлагает мой брат, демонстрируя свою наивность.

Папа достаточно добрый, чтобы не озвучить это, и просто спрашивает:

– Ага, но в таком случае – когда это прекратится? Мы пожертвуем на благотворительность, обязательно. Нам просто нужно это продумать.

– Но я дождаться не могу, когда мы сможем всем рассказать, – добавляю я с улыбкой, думая о выражении лиц Ридли и Меган.

Я. Просто. Не. Могу. Дождаться.

5

Тома

Среда, 6-е февраля

– Хотите чаю? Я собираюсь ставить чайник.

Он не ответил. Связно. Его кости болели. Он так промок и замерз, что часто, просыпаясь, тратил по нескольку мгновений на то, чтобы понять, где он. Кто он. Что он.

Бродяга. Вдовец. Иммигрант.

Он уставился на нее – на женщину, задавшую вопрос. Она выглядела доброй, обеспокоенной. Он постиг важность навыка быстро оценивать характер. И все же доверять людям было по-прежнему слишком легко. Иногда они казались добрыми, а затем воровали твою обувь. Но эта женщина не была бездомной. Она была одета в брючный костюм, и ее волосы были собраны в хвост – возможно, она работала в офисе, может, даже в том, возле которого он спал. Он все равно остался удрученным, огорченным, испуганным. Бездомным обычно не нравится, когда их будят. А кому нравится? Сон – это побег от реальности. Лучшее, чего могут ожидать разбуженные бездомные – что их прогонят. Худшее? Что на них плюнут, ограбят, побьют. Поэтому он уставился на нее, как раненое животное – дикое, но бессильное.

Она помахала перед ним связкой ключей и кивнула на дверь, которую он загораживал, поэтому он отполз в сторону, чтобы она могла ее открыть. Сделав это, она шагнула мимо него через порог. Это было простое действие, но оно его уязвило. Он завидовал тому, что у нее была работа, было куда идти. Вывеска гласила «Бюро консультирования граждан». Место, созданное для помощи, но для помощи ли таким, как он? Он не знал.

Несомненно, существовал протокол, и, естественно, для одинокой женщины было не лучшей идеей приглашать бездомного мужчину в свой офис, поэтому он не удивился, когда она оставила его на улице. Он мог быть опасен. Отчаяние часто заводит в угрожающие и опасные ситуации. Он не считал себя опасным – по крайней мере, для нее, – но не мог быть в этом уверен. Он уже не был уверен, на что способен. Он удивился, когда она вернулась с чашкой чая и пачкой печенья и села на землю рядом с ним. Прошел дождь, поэтому ее штаны и нижнее белье наверняка намокли. Она на самом деле пыталась. Это был хороший поступок. Кто-то мог подумать, что он снисходительный, и оскорбиться. Но не Тома. Ему было больно, и он был полон ненависти, но мужчина, которым он всегда был, не мог злиться на эту женщину за то, что она пыталась быть с ним на одном уровне. Это не ее вина, что его уровень оказался в канаве.

Она передала ему чай с печеньем и призналась:

– Я украла