Садись, пять! Практическое руководство по развитию здоровой самооценки - Ярослава Станиславовна Рындина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этому выводу хорошо соответствует известное высказывание Антона Носика о перевернутом мире, где слово «мел» на заборе написано мужским половым органом. А на самом деле, конечно же, все наоборот: в детстве к вам относятся неуважительно и надменно, отвергают, стыдят, ругают и оценивают каждый ваш шаг, потом то же самое с собой продолжаете делать вы сами и затем уже, как следствие, приходят и усугубляются проблемы с самооценкой. Точнее, одна большая проблема – отсутствие самооценки как таковой. Вместо самооценки вы имеете набор оценок, которому безуспешно пытаетесь соответствовать. Безуспешно потому, что этот набор оценок вы бессознательно собирали давно и многие из них несете с собой из самого детства, не подвергая анализу их уместность и оправданность в вашей нынешней жизни. Другими словами, может, когда-то я и была девочкой, которую родители могли отругать за то, что она не хочет впускать их в свою комнату, но взрослая Яра уже запросто может решать сама, кого и когда ей впускать или не впускать в свою квартиру. Почему же тогда эта взрослая Яра не отказала друзьям в ночевке сразу же, как только ощутила минимальный дискомфорт, а вместо этого накопила тонну злости и дождалась большого взрыва? Именно потому, что продолжила поддерживать внутри себя оценочную картину мира и ни разу не усомнилась в ее ложности и абсурдности.
Таким образом, продолжая поступать с собой, как с ребенком, которого нужно все время контролировать и учить быть хорошим, я САМА ЖЕ мешала себе приобрести стабильную самооценку.
Вывод: даже если в детстве вас очень много хвалили, вы все равно можете иметь проблемы с самооценкой. Изобилие похвалы – тоже оценка, которая со временем заменяет вам ЗНАНИЯ о себе и истинный интерес к жизни. Мотивы ваших действий сужаются до необходимости избежать негативной оценки и получить позитивную. Отсутствие оценки в таком случае будет вызывать тревогу и дезориентировать. Становясь взрослыми, оценочно зависимые люди продолжают поддерживать внутри себя эту чудесную семейную традицию, оценивая не только свои действия, но и мысли, чувства, желания и потребности. Обнаружив в себе, например, зависть, оценочно зависимый человек не станет разбираться, в чем причина этого чувства и о чем оно говорит, а сразу оценит это чувство как плохое и себя как плохого, задвинет подальше свои переживания и будет тратить энергию на удержание себя в положении «хорошего», а не на удовлетворение той своей потребности, о наличии которой зависть сообщает. Таким образом, оценки мешают человеку изучать себя и жить удовлетворяющую его жизнь, потому что на решения и действия, ведущие к удовлетворению, сил не остается: все уходят на обслуживание оценочной картины мира.
Чем же заменить оценки?
Перспектива отказа от оценок нередко приводит человека в парализующий ужас. Многие настолько сильно привыкли относиться к себе как к неуправляемому ребенку, что одна лишь фантазия об отсутствии постоянного деления себя и других на плохих и хороших кажется началом личного и общественного апокалипсиса. Это неудивительно, ведь для многих оценка – основа мировосприятия, и, если ее изъять, произойдет полное разрушение картины мира: чему доверять, что выбирать, каким быть, как поступать, с кем общаться и строить отношения – все эти вопросы останутся без ответа, если человек вдруг перестанет пользоваться принципом «хорошо/плохо».
Когда я работала в детском саду, нам с коллегами ежедневно требовалось что-то распечатывать: план на день, неделю, месяц, на год, на тысячелетие, доклады и отчеты, инфолисты и справки. Чтобы всем было «удобно» выполнять эту и без того «манящую» работу, исключительно ради которой люди идут в педагогику, на коллектив из 30 человек был один принтер и один компьютер с доступом в интернет. За этим компьютером ВСЕГДА работал администратор сада и, чтобы что-то распечатать, нужно было оставить у нее заявку и в полнолуние разгадать три загадки старца Фура в башне… Ладно, шучу, нужно было просто оставить заявку и подождать, когда у нее освободится время для печати. Иногда ожидание затягивалось, а документы нужны были еще вчера, и нервы начинали сдавать у всех, даже у самых проработанных педагогов и психологов. Однажды, в очередной раз услышав от администратора «Подождите», я взорвалась и сказала ей повышенным тоном: «Может, ты просто распечатаешь сейчас этот несчастный листик, и я пойду, а ты и дальше будешь делать свои дела?!» Стол администратора стоял у двери в кабинет руководителя, и мое душеизлияние было им замечено и воспринято как недопустимая агрессия, с которой мне было велено поработать, чтобы взять под контроль свою раздражительную и требовательную натуру.
Как человек, обладавший черно-белым мышлением и оценочной зависимостью, я немедленно объявила в своем внутреннем мире режим ЧС и приняла ряд, как мне тогда казалось, очевидных и необходимых решений:
1. Злость – это плохо, ее необходимо исключить и вытравить из себя немедленно!
2. И если злость – это плохо, а я злюсь, то я, разумеется, тоже плохая и меня тоже нужно будет исключить из общества, если я не образумлюсь и не одолею эту напасть!
3. А пока мне, ведьме, что практически жарит младенцев на совковой лопате, дали шанс исправиться, нужно за эту возможность держаться изо всех сил, бояться ее потерять и все в жизни принимать как благо, с любовью и благодарностью!
Нет, а что? Логично же! В чем подвох? А в том, что всякий, кто хотел на мне «прокатиться», мог это сделать. Через год такого самовоспитания я набрала еще 10 кг лишнего веса и обзавелась бронхоспазмами, возникающими всякий раз, когда мне нужно было принять и простить то, на что раньше я бы открыто разозлилась. Это классический пример влияния оценки на человека и ситуацию в целом: «плохо» становится подпиской о невыезде из одного конкретного способа поведения, как, собственно, и «хорошо».
Будучи заложницей оценки, я запрещала себе злиться даже там, где это было уместно и необходимо!
Реакция компенсации при таком раскладе в виде психосоматических симптомов, увы, не заставила себя ждать.
Вместо оценок я предлагаю
