Крупнейшие и самые устойчивые мировые состояния - Валерия Башкирова

Аристократы в десятом-двадцатом поколении могли позволить себе безвкусицу – и им прощали безвкусицу. Они могли позволить себе роскошь – им прощали и ее. Ротшильдам подобострастно улыбались, их деньгами охотно пользовались, однако не склонны были ничего прощать. За из спинами шушукались и шептали: «Дурной тон, fi donc!» Впрочем, братья уже не нуждались ни в чьей снисходительности и ни в чьих поощрениях. Они блистали. Они делали большую политику. На их деньги Дизраэли приобрел для Ее Величества королевы Великобритании Суэцкий канал. Их советами Евгения Монтихо стала императрицей Евгенией, супругой Наполеона III.

Зато Бетти де Ротшильд была иной, она вынудила свет уважать себя и восхищаться собой. Дочь своего отца Соломона и супруга своего дяди Джеймса с отменным вкусом одевалась и с отменным тактом себя несла. В ней был покой и достоинство очень неглупой женщины, которой никогда не было нужды доказывать, что она умна. Она была пленительно хороша в юности и привлекательна в зрелые годы. Она много путешествовали и многое знала. Она брала уроки музыки у Шопена, шутила с Гейне, водила близкое знакомство с Листом и Россини. С ней любили беседовать Мюссе, Бальзак и Александр Дюма. Ее обожал князь Радзивилл и был до слез влюблен юный Луи-Филипп. В ней уже мало, что осталось от братьев – безудержно талантливых nouveau riches. Бетти была в высшей степени comme il faut. Ей первой в роду стало свойственно то особое сияние рафинированного финансового аристократизма, который стал стилем Ротшильдов в ХХ веке.

Две мировые войны поколебали их финансовую империю, однако Ротшильды выстояли. Канул в Лету их неаполитанский банкирский дом – детище Карла. Пришел в упадок франкфуртский, когда-то взлелеянный Амшелем. Стал венским банком местного значения – австрийский, где некогда царствовал Соломон. Но банковское дело Натана в Лондоне и Джеймса в Париже процветает и поныне. Династия сумела измениться вместе с Европой, не слишком изменяя самой себе.

Она все еще владеет монстром Cociete Financiere в Париже и Rothschild Bank в Цюрихе, самым влиятельным частным банком в Лондоне и Bank Brivee S.A. в Женеве. После национализации крупнейшего ротшильдовского железнодорожного комплекса Diu Nord семейство получило в качестве компенсации крупный пакет французских государственных акций. В их руках крупнейший горнодобывающий комплекс Le Nickel, а в нефтяном тресте Shell и алмазном De Beers мощно представлены их интересы. Они создали USA Rothschild Group, чтобы влиять на финансовую погоду в США. Династия располагает активами и в Израиле, и в Японии.

Когда французские Ротшильды отреставрировали символ родового могущества замок Ферри, биографы воскликнули: «Анфилады салонов, достойных императора; висячие сады, картины великих живописцев, гобелены, инкрустации из слоновой и черепашьей кости; краны из чистого серебра в ванных комнатах… Да жил ли на свете месье Робеспьер? Была ли когда-то Французская революция?»

В 1994 году во Франкфурте отмечали 250-летие со дня рождения основателя династии Маера Ротшильда. Со всем полагающимся по случаю фараонским блеском. Одних лишь родственников, свойственников и домочадцев съехалось около сотни.

Два года спустя еще одна семейная встреча состоялась в северном Лондоне. Увы, на кладбище.

Все подъезды и стоянки были перегорожены рядами траурно-черных Rolls-Royce. Погребальную службу транслировали через громкоговоритель. В одном из первых рядов приглашенных соседствовали лорд-казначей Великобритании и один из музыкантов Rolling Stones Билли Уайман.

Табличка на холмике сырой кладбищенской земли сообщала: «Амшель Маер Джеймс Ротшильд – 18 апреля 1955 – 8 июля 1996».

Среди выспренних и вычурных надгробных речей некоторой сухостью выделялся текст, произнесенный неким господином, которому по статусу вообще не полагалось участвовать в церемонии. Господин был управляющим парижского отеля Bristol. И произнес лишь несколько сдержанных слов соболезнования.

Причина неуместной сдержанности неуместного господина была известна всем присутствующим.

Амшель Маер Джеймс Ротшильд, 41 года, – преуспева ющий финансист, надежда династии и будущий ее глава, ценитель искусства и отец троих детей, – покончил с собой в отделанной мрамором ванной комнате своих апартаментов в отеле Bristol. Обходившихся ему в $900 в сутки.

Сиятельную репутацию отеля это происшествие безусловно не украсило.

Более того, господин Ротшильд даже не потрудился выбрать сравнительно благообразный способ сведения счетов с жизнью. И совершенно вульгарно повесился на поясе от собственного купального халата. Не оставив ни малейшего намека на прощальное письмо.

Что уже попахивало судебным расследованием, скандалом, ордами журналистов и полицейских etc, etc.

Лихорадочные звонки непосредственно в Министерство внутренних дел, как и следовало ожидать, не дали необходимого эффекта. Равно как и наивная попытка замаскировать случившееся под «смерть от сердечного приступа».

К некоторому облегчению всех заинтересованных сторон не нашлось и никаких признаков того, что самоубийство было тщательно замаскированным убийством.

Через несколько месяцев энергичной работы следствия факты остались фактами. Ничуть не более увлекательными, чем в день происшествия.

Амшель Ротшильд, четвертый барон Ротшильд, ушел из жизни внезапно, однако по собственному желанию.

Причины такого мрачного желания в точности не известны по сей день.

Вопреки распространенному заблуждению, Ротшильды никогда не были самой богатой финансовой династией в мире. Или самой древней.

Зато бесспорно – наиболее легендарной.

Бестрепетно поставив на принцип семейственности в бизнесе, Ротшильды добились того, что их имя напрямую ассоциировалось со сказочным богатством, несокрушимым успехом. И тем, что во все времена называлось «стиль Ротшильд».

Каждый, кому посчастливилось родиться в этом семействе, подвергался незаметной, но неумолимой дрессировке, которая годам к двадцати пяти превращала любого подающего надежды шалопая в Ротшильда.

Что означало целый набор знаний, пристрастий, навыков и потребностей. Морально-практический кодекс Ротшильда требовал: быть финансистом высокой квалификации, принимать близко к сердцу жизнь еврейской общины и проблемы благотворительности.

А также – обладать тонким художественным вкусом, полупрофессионально разбираясь хотя бы в двух-трех видах искусства. И украшать свою жизнь разнообразными экзотическими хобби.

Хобби действительно отличались радующей глаз пестротой.

Среди Ротшильдов в XX веке встречались дрессировщики диких животных, коллекционеры шейных платков и знатоки естественных наук. Авторы книг по светскому этикету, пилоты-любители и специалисты по археологическим раскопкам.

А уж художников-любителей, знатоков оперы и коллекционеров – просто без числа.

К концу XX века главные ветви династии находились во Франции, в Англии и Швейцарии. Центром деловой активности, по общему молчаливому уговору, оставался головной офис в Лондоне: банк N. M. Rothschild & Sons, Ltd.

N. M. Rothschild & Sons обладал почтенным возрастом в 192 года. И был последним крупным частным банком Англии, который находился под полным контролем одной семьи.

Ротшильд, которого домашний совет утверждал президентом банка, автоматически признавался верховным главнокомандующим всего клана. Со всей вытекающей отсюда ответственностью. За репутацию, процветание и стабильность.

Амшеля Маера Джеймса как раз на эту должность и прочили. Финансовым гением он, правда, не был. Зато был идеальным Ротшильдом.

Внешне он напоминал скрипача, а не банкира. Тонкий профиль, нервный рот, тяжелый взгляд.

Деловая жизнь Амшеля началась с издательской деятельности и продолжилась производством… яблочного сока. На одном из семейных предприятий, само собой. (И, разумеется, в качестве высокопоставленного менеджера, а не рабочего на конвейере.)

В 26 лет он женился, в 30 был отцом троих детей. В 32 его приобщили к рынку серебра и управлению частными инвестициями (в Rothschild Asset Management).

Среди его хобби числились археология, садоводство, крикет, реставрация старинных домов. И в особенности – автомобильные гонки. «Пятый бокс, третий заезд, штурман Ротшильд!» – согласитесь, звучит вполне эффектно. В любом случае.

К тому же все Ротшильды охотно придерживались олимпийского «главное не побеждать, главное участвовать». Придерживались до той поры, пока дело не касалось финансов.

Один из многочисленных кузенов как-то сказал об Амшеле: «В покер я бы с ним играть не сел». При всей туманности характеристики, можно отметить: в координатах Ротшильдов это следует считать комплиментом.

В своем офисе Амшель демонстрировал вполне гоночное хладнокровие. А также – способность просыпаться в половине седьмого утра. Писать 50 докладных записок в день и прочитывать 150. Не повышать голоса даже в состоянии ярости. И добиваться своего, не наживая врагов.