За Камнем Жизни - Нюра Осинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом сходила в магазин за хлебом. Потом выгнала соседских кур из огорода. И где только пролезают? Через сетку, что ли, летают? А потом… что было потом? Потом закружилась голова. Смерила давление. Ого! Как у космонавта! Эталонно-нормальное. Прилегла…
И, вот, я здесь…».
Лукерья раздвинула шторки и оказалась во второй половине дома, точнее в первой. Большая печь делила визуально нутро дома на три части: прихожая, кухня, она же столовая, и спальня, занимающая половину дома. Ну, как дом? Изба круглая, в смысле, что в основе квадрат. Перегородок нет, потому что не нужны. Домик, вообще-то маленький – шесть на шесть метров внутри. У Лукерьи стайка рубленая была, внутри семь на семь метров.
Русская печь, глинобитная, с лежанкой со стороны спальни, стоит по центру дома. Из печи одуряющий аромат тушёного мяса с травками исходит. Печь можно обойти и снова в спальню попасть. Лукерья-то вышла в «прихожую». На полу половичок полосатый самотканый из толстых шерстяных ниток. Напротив – дверь на улицу. На стене из сучков вешалка для одежды. На ней одинокая кожаная куртка небольшого размера. Видимо, Тимура. Под одеждой две пары сапог на взрослых стоят и маленькие сапожки. Прошла в кухню. Окно напротив входа. Стол обеденный не большой, на четыре человека. У окна за столом Егорушка сидит. Беленький, бледненький, худенький. Голубыми глазками на Лукерью пристально посмотрел и, смущённо, опустил.
На нём рубашечка льняная, сшита простенько, как раньше шили, впереди с завязками. За столом не видно, что там на нём ниже надето. На столе ложки деревянные лежат и солонка, тоже деревянная, стоит.
Тимур из печи большую сковороду с крышкой сковородником на длинной деревянной ручке вынул, на стол на досточку поставил. Крышку прихваткой снял. На сковороде куски зайчатины с травой какой-то и крупой потушены. Запах вкусный.
Тимур на Лукерью взглянул, нахмурился, но промолчал. На нём, как и на Егорушке, рубашка льняная, на две пуговицы, как у её кофты, застёгивается, но не застёгнута. Рубашка на выпуск, подпоясана кожаным ремнём. Штаны тёмно-серые, босой. На поясе в чехле нож. Может, охотничий.
- Хлеба нет, – сообщил Тимур, не глядя на бабушку. – Я не умею ставить квашню. Пробовал сделать лепёшки, но как у тебя, не получаются.
- Не переживай. Научишься ещё, – успокоила внука Лукерья. – Тут же у тебя с кашей приготовлено. А вкусно-то как! – похвалила, попробовав.
Ей хотелось обнять внуков со словами: «Родненькие мои!», но воздержалась, видя их сдержанность и чувство неловкости из-за её вида.
Егорушка снова взглянул на Лукерью и опять смутился.
- Егорушка, ты ешь, на меня не смотри. Я знаю, что я страшна, как баба Яга. Но это я, Лукерья Савельевна Матвеева. Ваша родная бабушка. И до того момента, как оказаться в этом доме, была такой, как вы помните, только немного состарилась. А здесь, куда мы попали, из меня решили сделать бабу Ягу. Но на лопате вас в печь сажать я не буду. Я вас люблю, и вы мне живые нужны. Ешь Егорушка. Тебе расти нужно, сил набираться.
- Ага, сала наедать, чтобы вкуснее стал, – проговорил Егорушка и сам же первым рассмеялся.
Лукерья с Тимуром его шутку поддержали.
Поели. Что в сковороде осталось, Тимур накрыл крышкой и оставил на столе. Егорушка прошёл с ложками в спальню и сполоснул их под рукмойником. Принёс, поставил их в кружку и пристроил на припечике, сушиться.
- Ну, рассказывайте, кто и что вам обещал? – потребовала Лукерья. – Где и когда это было?
- Со мной мама разговаривала, – сообщил Егорушка. – Только не здесь. Когда я в тумане был.
- И она с тобой в тумане была? – спросила Лукерья.
- Нет, – помотал головой. – Не знаю, – засомневался. – Я только шёпот её слышал.
- И ты по шёпоту узнал, что это мама?
- Нет. Она назвала меня по имени и сказала, что моя мама. Она сказала, что я скоро проснусь. Чтобы ничего не боялся. Что со мной будет Тимур. А потом появится бабуля. И мы будем вместе.
Пока Егорушка рассказывал, упорно не смотрел на Лукерью.
- Бабуля, я понимаю, что это ты, но ты же не такая. И мне кажется, что это не ты, – взволнованно выложил свои ощущения Егорушка.
- А так? – спросила Лукерья, прикрыв ладошкой нижнюю часть лица.
- А так – ты-ы-ы, – заулыбался внук, глядя в глаза Лукерье.
- Значит, буду носить чадру, – заявила бабушка. – А тебе, Тимур кто и что обещал?
- Со мной отец разговаривал. Вот так же, как с Егорушкой мама. Я же их не помню. Отец сказал, что когда я проснусь, то буду три дня жить один, и чтобы не боялся. А потом мы будем жить втроём: ты, я и мамин сын, то есть Егорушка. Но его имени он не называл. Ещё отец сказал, чтобы я не боялся, когда появится мой зверь.
- Какой ещё зверь? – всполошилась Лукерья.
- Не знаю, – пожал плечами Тимур. – Отец только сказал, что, когда наступит время его укрощать, придёт и поможет. А если не сможет, то направит того, кто мне поможет.
- А когда это время наступит, не сказал?
- Сказал. Когда мы придём все вместе туда, куда надо.
- Понятно, что ничего не понятно, – съёрничала Лукерья. – Объяснил так объяснил. Больше никто, ничего не обещал?
- Нет, – ответили враз оба внука.
- Раз так, то будем обживаться, – подвела итог Лукерья. – А если нам куда-то идти надо будет, пусть направление укажут.
֎ ֎ ֎
Глава 3. Владения и знания
Первым делом Лукерья решила провести ревизию содержимого сундука. Сундук внутри был поделён на две неравных части перегородкой. В меньшей части устроены полочки-секции с гнёздами для баночек, накрытых промасленной бумагой и обвязанных льняной суровой нитью, бутыльков-флакончиков с притёртыми пробками.
- Ого! – заглянул в сундук Тимур. – Откуда это взялось?
- Что взялось? – спросила Лукерья, отстраняясь от сундука.
- Вот
