Казанова. Правдивая история несчастного любовника - Сергей Нечаев

Марция Фарусси примирилась с замужеством дочери, которое она не одобряла, узнав об обещании Гаэтано Казановы не понуждать свою супругу подниматься на сцену. Такие обещания всегда дают вступающие в брак актеры, но они никогда их не выполняют, в том числе и потому, что их жены сами не настаивают на верности данному слову. Впрочем, Дзанетта Фарусси вполне могла быть довольна своей судьбой, сделавшей ее актрисой: она была очень востребована, постоянно гастролировала, в том числе и в Санкт-Петербурге, ведя при этом весьма беспорядочный образ жизни и рожая детей.

Добрая бабушка любила внука и заботилась о нем, но мальчик не был счастлив. Его детство было молчаливым и одиноким. У него не было друзей и он почти не появлялся на улице. Дело в том, что, будучи очень болезненным от рождения, он страдал частыми кровотечениями из носа, которые лишали его сил.

Соседи жалели маленького Джакомо, но никто вокруг не старался его развивать, полагая, что он все равно скоро умрет.

Если вдуматься, это была ужасная жизнь, какую едва бы вынес кто-то другой. Но Казанова был не «кто-то» — он с детства ощущал свою незаурядность и был уверен, что его ждет самое необыкновенное будущее.

Когда Джакомо исполнилось восемь с половиной лет, бабушка отвезла его на остров Мурано.

Этот остров, который иногда называют «малой Венецией», состоял из ряда островков, разделенных каналами и соединенных мостами.

Дело было промозглым октябрьским утром 1733 года. В узкой черной гондоле бабушка и внук пересекали широкий канал, отделявший Венецию от Мурано. Было видно, что мальчику очень страшно очутиться за пределами родной Венеции. Да что там Венеции — он и за пределами своего района Сан-Марко никогда не бывал. Бабушка гладила сжавшегося в комок внука по голове и нежно шептала ему на ухо:

— Не бойся, мой милый Джакомо! Главное — не бойся! Тебя вылечат, я в этом уверена.

Гондола наконец подошла к острову, окутанному серой дымкой, и пристала к берегу рядом с великолепной старинной церковью Санта-Мария-э-Донато.

— Подождите нас! — приказала бабушка двум гондольерам. — Мы можем задержаться!

После этого она повела Казанову в жилище одной известной на всю Венецию колдуньи, и та, приказав ребенку перестать дрожать, заперла его в огромный деревянный сундук.

Малыш Джакомо, запертый в темном сундуке, чуть не умер от ужаса и стал тихо ждать самого худшего. Но ничего «такого» не произошло, если не считать оглушительного шума, в котором смешались пение, крики, мяуканье, топот ног, звон тамбурина, плач и даже хохот. Мальчик стал лихорадочно вспоминать слова молитв, он был уверен, что попал в ад…

Тем временем колдунья достала его из сундука, раздела и положила на кровать. Потом она стала жечь вокруг него какие-то корешки и бормотать заклинания. Закончив обряд, она дала Казанове пять сахарных облаток и приказала под страхом смерти молчать обо всем увиденном и услышанном.

За все это колдунья получила от бабушки Казановы серебряный дукат. Она сказала, что кровотечения теперь прекратятся. А еще предупредила Казанову, что следующей ночью его посетит одна прекрасная дама. Джакомо хотел спросить, что это будет за дама, но не решился. С этим бабушка и внук возвратились домой.

Едва очутившись в своей постели, Джакомо сразу же заснул, но через несколько часов что-то разбудило его. О том, что произошло дальше, сам Казанова пишет следующее:

«Я увидел — или вообразил, что вижу — спускающуюся от каминной трубы ослепительную женщину в великолепном, на широком панье платье. Корона на ее голове была усеяна камнями, рассыпавшими, как показалось мне, огненные искры. Величаво, медленно поплыла она к моей кровати и присела на нее. Что-то приговаривая, она извлекла из складок своего одеяния маленькие коробочки и высыпала их содержимое мне на голову. Из ее долгой речи я не понял ни слова. Наконец она нежно поцеловала меня и исчезла тем же путем, каким и явилась. И я сразу снова уснул».

Назавтра бабушка вновь стала говорить ему о молчании, которое он обязательно должен хранить о событиях прошедшей ночи. Она была единственным существом, которому мальчик безгранично верил и чьи приказания он слепо исполнял. Что же касается тех, кто произвел его на свет, то они никогда толком и не разговаривали с ним, так что хранить молчание было совсем несложно.

Как ни странно, после той поездки на остров Мурано и ночного «визита феи» кровотечения Казановы стали уменьшаться день ото дня, и так же быстро стало пробуждаться его сознание.

Воспоминания об этом чудесном исцелении никогда не покидали Казанову. Более того, он на всю жизнь усвоил, что женщина — могущественна и способна творить настоящие чудеса.

Для обучения Джакомо бабушка выбрала в наставники человека по имени Баффо. К несчастью, ее выбор пал на весьма игривого поэта, чьи на редкость непристойные сочинения рекомендовались далеко не всем. В результате Казанова под его руководством выучился не только читать и писать, но заодно усвоил и основы «более причудливых наук», получив на всю жизнь склонность к магии, оккультизму, игре, вину… и женщинам.

А в 1734 году, когда Казанове исполнилось девять, его отправили в Падую (в самой Венеции образовательных учреждений, включая начальные школы, не было вообще). Произошло это, благодаря следующим обстоятельствам.

За два дня до смерти, чувствуя приближающуюся кончину, Гаэтано Казанова пригласил к себе господ Гримани, чтобы попросить их не оставить его семью своим покровительством. Братья Гримани поклялись ему в этом. И это именно они взяли на себя миссию подыскать для Джакомо хороший пансион в Падуе.

За несколько дней пансион был найден, и 2 апреля 1734 года Казанова и аббат Гримани погрузились на лодку и отплыли в Падую. Там мальчика поселили в пансионе доктора Гоцци, который и дал ему хорошее среднее образование, а заодно выучил играть на скрипке.

На этом закончился первый венецианский этап жизни Джакомо Казановы.

Глава третья

Первые успехи и первые неудачи

Меня отвезли в Падую, где мой ум исцелили, так что я взялся за учение и к шестнадцати годам получил степень доктора и был посвящен в сан.

С 1734 по 1740 год Казановы не было в Венеции. За это время он успел стать первым учеником у доктора Гоцци, которому он помогал исправлять работы своих тридцати одноклассников.

Новая жизнь и воздух Падуи окончательно вылечили Казанову и сделали его весьма пронырливым юношей. От своих нерадивых товарищей, исправляя в их работах грубые ошибки, он получал жареных цыплят и деньги. А еще он пытался шантажировать хороших учеников, но вскоре был выдан, разоблачен и отстранен от «хлебной» должности помощника доктора Гоцци.