Разрушающийся мир (ЛП) - Стоун Кайла

— Я имею право знать, ради чего жертвую своей местью. Так скажи мне. Я один из вас.

Джамал дернулся вперед, собираясь встать между ними, но Клео взмахом руки его остановила. Она вздернула подбородок, с вызовом глядя на Габриэля.

— В самом деле?

— Я один из вас, — твердо повторил Габриэль, старательно избегая взгляда Мики.

Мика знал — надеялся, верил, — что его брат лжет, втирается в доверие к этим людям, чтобы обезопасить их всех.

Но Габриэль говорил так убедительно. Слишком убедительно.

Мика попытался прочитать ответ на лице брата. Что, если он не играет? Что, если Габриэль снова принялся за старое?

В Габриэле долгое время кипели горечь, ненависть и ярость. Он даже наставил пистолет на собственного брата. Он напал на круизный лайнер и погубил невинных людей. Неужели Габриэль мог сменить одну личность на другую так же легко, как змея сбрасывает кожу?

Мика прогнал эту мысль из головы. Он ненавидел сомневаться в Габриэле, ненавидел напряженное, тревожное ощущение беспокойства, засевшее в его сердце. Он только что вернул брата. Ему претила мысль о возможности снова его потерять.

Он должен доверять Габриэлю. Мика отчаянно хотел ему верить.

Габриэль застыл над Клео, сжав кулаки.

— Если вы планируете нападение, я в деле.

Клео подалась вперед, и ее покрытое шрамами лицо оказалось в нескольких дюймах от лица Габриэля. Она смотрела на него холодно и жестко.

— Мы не будем ждать, пока они найдут и уничтожат нас. Когда придет время, мы возьмем Убежище силой и сделаем его своим.

Глава 4

Амелия

Амелия сидела на маленькой койке в изоляционном блоке казармы в восточной части комплекса Патриотов, в том же месте, где они пережидали карантин, прибыв сюда всего неделю назад. Это была переоборудованная тюремная камера — узкий прямоугольник с бетонным полом, вмещавший только туалет, раковину с зеркалом, да койка с матрасом и несколькими одеялами.

В изоляторе пахло сыростью и плесенью. Но Амелии до этого не было дела. Ее переполняло едва сдерживаемое счастье — наконец-то мама рядом.

Элиза, лежала съежившись рядом с Амелией. Ее трясло от холода, не спасал даже толстый, теплый свитер крупной вязки, который принесла Амелия. Она выглядела худой и изможденной, костяшки на локтях и ключицах заметно выпирали через кожу. Ее всегда высокие и широкие скулы теперь казались впалыми, почти как у трупа.

— Я так по тебе скучала, — прошептала Амелия, чувствуя, как пересохло в горле. Ей хотелось прижаться к маме, как маленькой девочке, чего она никогда не делала, даже когда была совсем крохой, и никогда не отпускать. Но в их семье это было не принято.

Узкие плечи матери поникли, острые лопатки напоминали крылья.

— Я думала о тебе каждую минуту каждого дня.

— Они… как это было? — Амелия не хотела задавать вопрос, отвечать на который мама была не готова. Она сама слишком хорошо знала, каково это — пережить травму, чувствовать, как при одном только усилии произнести вслух эти слова ты разбиваешься на кусочки.

Мама покачала головой.

— Мне все время было страшно. Но они никогда не поднимали на меня руку. Цербер позаботился об этом.

— Не пойми меня неправильно. Они — злобные женоненавистники, готовые купить и продать все что угодно, включая женщин и детей, но при этом живут по своему собственному искаженному кодексу. Считают, что женщины должны сидеть дома и заниматься воспитанием детей, быть женами и матерями. А мужчины, по их мнению, должны их защищать и властвовать над ними. — Она откинула с лица спутанные русые локоны. — В общем, слишком сложно и патриархально. Но все закончилось. И слава богу. Я больше никогда не хочу о них вспоминать.

Амелия прикусила губу. Охотники за Головами никуда не делись, но, по крайней мере, мама теперь не в плену. Амелия не хотела оставлять ее здесь, в окружении врагов, но у нее не было выбора. По крайней мере, Габриэль, Уиллоу и Селеста будут рядом и присмотрят за всем.

Она взглянула на свой смартфлекс.

— Мне скоро нужно будет уйти.

Элиза вздрогнула.

— Я знаю. Только… хочу, чтобы ты была в безопасности.

— Дело не только в моей безопасности, — объяснила Амелия. Речь о гораздо большем, чем я сама. Так нужно.

— Конечно. Ты — лекарство. Ты — будущее. Я понимаю, что ты должна пойти туда… но все равно… не забывай о своей безопасности. — Мама погладила ее по щеке, нахмурив изящные брови. — Если ты не сможешь вернуться за нами, ничего страшного не случится. Оставайся в Убежище. Ты поняла?

Амелия растерянно моргнула. Конечно, мама имела в виду что-то другое. Разумеется, она сказала вовсе не то, что Амелии показалось.

— Но как же ты и…

Элиза резко тряхнула головой, отчего ее кудри рассыпались по плечам.

— Все, что я делала последние восемнадцать лет, делала ради тебя. Если бы это обеспечило твою безопасность, я бы не раздумывая вернулась к Охотникам за Головами. Важнее всего — твоя жизнь.

Желудок скрутило. Амелия с трудом заставила себя произнести эти слова:

— То есть бросить тебя и всех остальных.

— Оно того стоит. Не беспокойся обо мне.

Амелия сглотнула.

— А остальные…

— Никто не любит тебя так, как я, — без колебаний заявила мама. — Ты в миллион раз важнее, чем любой из них.

Амелия прислонилась спиной к цементной стене. Холод высасывал тепло из ее тела. Она до самых костей пропиталась этим холодом. Мысль о том, чтобы бросить людей, которых она полюбила как свою семью, — Мику, Бенджи, Уиллоу, Финна, Габриэля, даже Селесту, — казалась немыслимой.

— Ты бы оставила Джерико?

Скорбь застыла на лице матери — глубокая, настоящая, пронзительная. Амелия увидела то, о чем догадывалась все эти месяцы. Красавица Элиза любила Джерико. Возможно, она никогда бы в этом не призналась, а может быть, останься Джерико жив, они бы в итоге сошлись. Печаль и сожаление о несбывшемся отразились в каждой черточке ее лица.

Джерико был прекрасным человеком: рассудительным и деятельным, сильным и мужественным, настоящим солдатом, который решил остаться и защитить их, хотя мог сбежать и выжить сам.

В Атланте Джерико был казнен лидером Поджигателей Тобиасом Моругой после того, как Сайлас случайно застрелил его сына. Джерико взял вину на себя. И Моруга всадил Джерико пулю в лоб, словно тот не более чем собака.

Амелия закрыла глаза, борясь с собственным горем, с ужасающими образами, которые все еще преследовали ее в кошмарах.

— Джерико сказал бы то же самое, — убежденно заявила мама. — Он был прагматиком до мозга костей. Все, что он делал, — это защищал нас… защищал тебя.

— Он бы не сидел здесь и не говорил мне, что надо спасаться самой и бросать друзей, — огрызнулась Амелия. Она шумно вздохнула, стараясь успокоиться. Она не должна злиться — мама просто пыталась защитить ее, как всегда, даже когда Амелия этого не понимала.

— Джерико защищал всех нас. Мы были его ответственностью, его людьми… — Амелия запнулась, но все же заставила себя продолжить. — Он не разделял элиту и остальных. Не ставил одних людей превыше других. Джерико мог бы бросить всех нас и выжить сам. Но он этого не сделал. Мы все живы благодаря ему. Он никого не бросил. Даже тебя. Он вел нас через Атланту, чтобы устроить засаду на Охотников за Головами прежде, чем они доберутся до Убежища. Именно поэтому мы оказались в городе, чтобы спасти тебя.

— Ты права. Эд был хорошим человеком. — Мама уставилась в пол. Она вытерла слезу, скатившуюся по щеке. — Нам всем будет его не хватать. Но это ничего не меняет. Главное — это твоя безопасность.

— Моя? Или моя и Сайласа?

— Разумеется, ваша, — отозвалась мама, но в голосе не доставало искренности.

— Он твой сын тоже.

— Я в курсе, — слишком резко ответила мама.

Амелия вспомнила свой разговор с Сайласом в камере Поджигателей в ту нескончаемую ночь. Как Сайлас признался, что не верит в материнскую любовь Элизы. Амелия пыталась протестовать, но правда не вызывала сомнений.