На прифронтовой станции - Николай Томан

— Приятно слышать это, Петр Петрович, — одобрительно заметил Сергей, не в силах сдержать довольной улыбки.

— Больше того скажу, — продолжал Петр Петрович, отодвигая тарелку и наклоняясь слегка над столом: — тяжеловесный хочу взять сегодня. — Он посмотрел по сторонам и добавил, понизив голос почти до шопота: — Тонн этак тысячи на три.

Удовлетворенный впечатлением, какое произвели эти слова на Доронина и Брежнева, Петр Петрович заметил:

— Не знаю, как Другие, а я не стыжусь перенимать опыт у молодежи. Не мешало бы, однако, и вам кое-чему у нас поучиться. Знаешь ли ты, к примеру, что крупный специалист по теплотехнике, инженер Камышин, специально приезжал ко мне советоваться относительно угольных смесей?

— Так ведь мы, Петр Петрович, ни перед кем двери в наш лекторий не закрываем, — удивленно заметил Сергей. — Сами же знаете… Всякий может у нас своим опытом поделиться. Меня, например, никто не просил лекции читать. Я сам почувствовал, что надо.

— Но ты ведь инициатор этого дела, — улыбнулся Петр Петрович. — За это тебе честь и хвала. А мы люди, как говорится, старой формации, нас не грех было бы и попросить иной раз.

— Вы правы, Петр Петрович, — смутился Доронин. — Не учли этого как-то…

— Вот то-то, не учли! А надо было бы учесть, — добродушно рассмеялся Рощин. — Ну, да я не к тому этот разговор завел, чтобы вы меня упрашивали. Я не себя имею в виду. Но, между прочим, прошу внести в учебный план лектория и мою лекцию по теплотехнике на декабрь месяц.

Когда, пообедав, Доронин с Брежневым пробирались между столиков к выходу, Алексей легонько толкнул Сергея в бок локтем.

— Видал, что творится? А мы-то этого Петра Петровича заядлым консерватором считали. Сказать по совести, я ведь думал, что он на лекторий ходит затем только, чтобы каверзные вопросы задавать.

— Не понимаю, чему ты удивляешься, Алексей! — сказал Доронин. — У старика два сына на фронте…

Миновав многочисленные запасные пути и перебравшись через несколько составов, Доронин с Брежневым увидели свой локомотив. Навстречу им из паровозной будки спускался кочегар Телегин.

— Случилось что-нибудь, Никифор? — озабоченно спросил Доронин, дивясь возбужденному виду обычно флегматичного Телегина.

— Угля нам на складе паршивого дали, Сергей Иванович, — с досадой ответил Телегин. — В момент всю колосниковую решетку зашлакует.

— Что они, подвести нас хотят, что ли! — проворчал и Брежнев, взбираясь вслед за Дорониным на паровоз. — Мы ведь дежурному слово дали тяжеловесный состав взять. Как же на таком угле вывезем его?

— Постой, Алексей, не шуми бестолку, — недовольно заметил Сергей, посмотрев на тендер через дверное отверстие контрбудки. — Не весь же мы уголь сожгли, которым в Воеводино заправились?

— Оставалось немного, — ответил Телегин, разгребая лопатой только что погруженную бурую массу угля.

— Не хватит его даже мало-мальски сносную смесь приготовить, — хмуро добавил Брежнев.

Доронин ничего не успел ему ответить, так как в это время подошел к паровозу дежурный по станции и крикнул:

— Эй, есть тут кто?

Сергей спустился с тендера в будку и выглянул в окно. К его удивлению, дежурный был не один: с ним рядом стоял Петр Петрович Рощин.

— Пришел попрощаться с вами и пожелать счастливого пути, — с некоторой даже торжественностью сказал Петр Петрович. — Две тысячи девятьсот тонн беру. Через пять минут тронусь в путь.

— Товарища Рощина мы сейчас отправляем, — подтвердил дежурный. — А вас за ним следом. Вот пришел только вес поезда с вами согласовать. Как вы насчет трех с половиной?

— Три тысячи с половиной на таком угле? — дрогнувшим голосом спросил Телегин.

Сергей Доронин решительно отстранил его от окна и сказал дежурному:

— Хорошо, мы возьмем три с половиной тысячи. — Повернувшись к Рощину, добавил: — Только и вы учтите это, Петр Петрович…

— Понятное дело, Сергей Иванович, — кивнул головой Рощин. — .Не задержу вас, можешь не беспокоиться. А насчет угля, на который твой кочегар жалуется, вот что я тебе посоветую. Углем нас тут в Низовье действительно неважным экипировали, но ты смешай его с нашим, воеводинским, в пропорции один к трем и следи, чтобы он ровным слоем на колосниковую решетку ложился. Все будет тогда в самый раз. А что касается химической стороны дела, то я вам в лектории на формулах все это объясню, — добавил Петр Петрович, смеясь, и уже отошел было от паровоза, но обернулся и спросил: — Ты что ж это, Сергей, заходить к нам редко стал?

— Занят все… — смутившись и даже слегка покраснев, ответил Доронин.

Петр Петрович сделал вид, что не заметил его смущения, и сказал просто:

— Освободишься — заходи. Мы тебе всегда рады Ну, а пока счастливо!

С этими словами Петр Петрович торопливо зашагал к своему паровозу, уже стоявшему под составом.

— Договорились, значит, насчет веса поезда? — спросил дежурный, тоже собираясь уходить.

— Прежде еще один вопрос, — остановил его Доронин: — кто дежурный диспетчер сегодня?

— Анна Рощина только что заступила.

— Анна Рощина, — повторил Сергей, и голос его чуть дрогнул. — Согласовать с ней нужно бы…

— Согласовано уж, — весело перебил его дежурный. — «Зеленую улицу» обещает до самого Воеводино. Хороший диспетчер эта Анна Рощина, хотя я ее и в глаза ни разу не видел.

— Увидели, так не то еще сказали бы! — улыбнулся Брежнев и слегка толкнул локтем Сергея.

Доронин сердито глянул на него и решительно заявил:

— Ну, раз с диспетчером все улажено, вопросов больше не имею.

— Серьезное дело затеваем, не мешало бы все-таки потолковать с диспетчером, Сергей Иванович, заметил Брежнев.

Сергею и самому очень хотелось поговорить с Анной, но он только нахмурился и строго взглянул на помощника.

— Некогда теперь терять время на разговоры, Алексей. Полезай на тендер да помоги Телегину составить смесь из тощего и спекающегося угля. Срочно поднимайте пары до предела. Времени у нас в обрез.

8. Квартирант тети Маши

Рано утром, когда Варгин еще спал, кто-то негромко, но решительно постучался в дверь его комнаты. Нащупав ногами ночные туфли под кроватью и набросив на плечи шинель, капитан подошел к двери.

— Кто там? — спросил он хрипловатым со сна голосом.

— Простите, Виктор Ильич, что беспокою вас в такую рань, — проговорил кто-то взволнованно за дверью. — Вас ведь вечером никогда не застанешь, вот и решил пораньше зайти.

Варгин открыл дверь и увидел на пороге Семена Алехина.

— Здравствуйте, Виктор Ильич, — улыбаясь, сказал Алехин, протягивая руку. — Дело у меня важное, а на службу к вам я не решился зайти. Не хотелось, чтобы меня видел кто-нибудь у вас: делу это может повредить.

Капитан усадил Алехина на диван и, попросив подождать несколько минут, ушел одеваться. Семен внимательно осмотрел обстановку комнаты и решил, что капитан редко здесь бывает.

Варгин оделся очень быстро и вышел к Алехину с папиросой в зубах.

— Закуривайте, Сеня, — протянул он коробку Алехину, но тут же спохватился: — Ах да, вы же не курите, совсем забыл. Ну, выкладывайте, что за дело у вас.

Варгин уселся напротив Алехина и внимательно посмотрел ему в глаза.

— Я по поводу Гаевого, — негромко, будто опасаясь, что кто-нибудь может услышать его, произнес Алехин.

— А, это любопытно! — оживился Варгин, придвигаясь к Алехину поближе.

— Мне, кажется, удалось обнаружить одно весьма подозрительное действие его, — слегка волнуясь и тщательно подбирая выражения, продолжал Алехин. — Оно, конечно, не позволяет еще инкриминировать…

— Давайте, Сеня, без этого… без инкриминирования, — улыбнулся Варгин. — Так ведь только в плохих детективных романах разговаривают, а в жизни объясняются куда проще.

— Да, верно, — согласился Алехин. — Мне и самому нелегко такие слова выговаривать. — И он смущенно умолк.

— Ну, так что же такое подметили вы в поведении Гаевого?

— На службе у него все попрежнему. Только перестал он меня в депо посылать для уточнения паровозных, номеров. Сам теперь их проверяет. Но не в этом дело. По другой линии стал я его прощупывать. Он ведь живет на квартире у моей тетки, Марии Марковны. К ней-то я и направился на разведку, так как понял из разговора с вами, что Гаевой может оказаться опасным врагом.

«Любопытно, почему это он решил, что я считаю Гаевого опасным врагом? — подумал Варгин. — Сообразительный, видно, парнишка этот Семен».

— К тете я явился, конечно, под предлогом беспокойства о ее здоровье, а сам осторожно завел разговор о Гаевом. Очень одобрительно о нем отозвалась тетя Маша. Любезный, говорит, человек. Всякие мелкие услуги он ей оказывает и, между прочим, письма за нее пишет сестре ее, Глафире Марковне Добряковой, то-есть другой моей тете, проживающей в нашем областном центре. Тетя Маша рада, конечно, так как она уже старуха и плохо стала видеть, а переписываться большая любительница.