На дальних подступах - Сергей Кабанов

А «старые кадры» разглядывали невесть откуда взявшихся юнцов — «красных прапорщиков», как чудо. Это разглядывание нас смущало всюду, особенно в штабе крепости в дальнем конце улицы Урицкого, и мы жались друг к другу настороженные, нахохлившиеся, готовые сообща дать отпор любому «контрику из бывших» — таков был дух времени, когда настораживали всякий офицерский френч, хоть и без погон, всякое холеное лицо, барская повадка. Сами слова «офицер», «унтер» были чуждыми и враждебными нам, а в крепостной артиллерии большинство должностей занимали чины старой армии, либо бывалые солдаты, выдвинутые на командные посты революцией. И только годы позволили разобраться, кто из них действительно на месте, а кто непригоден, даже если и служит честно, — не всякому дано освоить артиллерию, особенно морскую.

Нашу дружную и воинственную команду мигом расформировали. Писарь в штабе крепости объявил, кому куда следовать: четырем — на тот берег, в третью артиллерийскую бригаду на форт Красная Горка; троим — в зенитную артиллерию крепости; мне и еще двоим — в первую артиллерийскую бригаду на морские форты.

Дальше все замелькало так стремительно, что мне небо показалось с овчинку. Перво-наперво я предстал перед командиром бригады Митрофаном Алексеевичем Савченко, чернобородым и усатым офицером крепостной артиллерии из Владивостока, как мне показалось, грозным, но он, к моему удивлению, ни о чем меня не расспрашивал, не экзаменовал, не наставлял, а добродушно выложил несколько анекдотических эпизодов из крепостного быта на Дальнем Востоке, а потом сообщил, что я назначен командиром взвода второй батареи первого дивизиона одного из пяти подчиненных ему дивизионов бригады, на рассвете мне надлежит отправиться на форт четвертый Северный в распоряжение командира батареи Резника.

Переночевав на столе у писарей штаба, я в шесть утра отправился к месту службы крепостным буксиром «Фейерверкер».

Час спустя на искусственном гранитном островке в заливе, не успев еще оглядеться, я представился командиру батареи. Едва дослушав меня, он сказал:

— Вот тут и будете жить. В этом каземате. Когда-то здесь стояла гладкоствольная пушка, которую заряжали с дула. Теперь это ваш кубрик. Остаетесь временно за меня. Желаю успеха, — и отбыл на том же буксире в Кронштадт.

Я был ошарашен. В пустом мрачном каземате я стоял один, не зная, что делать, с чего начать. Итак, я уже не только командир неведомого мне взвода, но и врио командира неведомой мне батареи. Похоже на те анекдоты из крепостной жизни, которые рассказывал добродушный комбриг, но от этого мне не легче.

На мое счастье, кто-то постучал в дверь, и в каземат вошел рослый широкоплечий красноармеец, доложивший по всей форме, что он, старшина батареи Новиков, явился в мое распоряжение. Он стал моим ангелом-спасителем и ангелом-хранителем. Прежде всего он показал мне форт: его тесные внутренние дворики за гранитной аркой с медными литерами на камне «Батарея № 4, Зверев, 1857 год», впрочем оставившими меня равнодушным — не силен я тогда был в военной истории России; его приземистые мрачные казармы; его слепые, без окон, продолговатые строения боевых погребов, скрытые от постороннего глаза под земляным бруствером, — мы прошли в эти погреба, где в образцовом порядке лежали снаряды неизвестных мне калибров. На бруствере стояли четыре красивые пушки на тумбах, защищенные щитами из толстой брони. Новиков объяснил мне, что это корабельные орудия 120-миллиметрового калибра с затворами системы «Виккерс», точно, как на новых линкорах.

С бруствера открылся вид на другие форты — слева и справа в одну линию с нашим выстроились еще шесть северных фортов, из которых действующими считались только три: на первом, примыкающем к Котлину, расположилась зенитная батарея 76-миллиметрового калибра пушек системы Лендера, образца 1915 года; на шестом стояла батарея орудий Канэ калибра 152 миллиметра и полевая батарея 76 миллиметров, образца 1900 года, — это и есть наш дивизион, штаб которого расположен на шестом форту. Четвертый северный — в центре всей линии и вместе с пятым, еще до революции разоруженным, — должен был закрывать главный фарватер; все остальные проходы между фортами перегорожены ряжами и забиты камнем, единственный проход для кораблей здесь, между нашим фортом и соседним. А впереди, километрах в шести-семи справа и слева, два мощных форта — Первомайский (Тотлебен) и Красноармейский (Овручев), где расположены второй и третий дивизионы бригады.

Таково было первое зрительное представление о морских фортах, полученное мною в то октябрьское утро двадцать третьего года от старшины Новикова. На всех этих фортах мне предстояло в будущем служить.

У подножия бруствера возле погребов нас уже ждали батарейцы, собравшиеся по собственному почину. Все рослые, как на подбор. И все — мои сверстники, только призывались они на год позже. Обмундированы были хорошо, но вместо сапог или ботинок носили «штиблеты в клеточку». К лаптям они были привычны: большинство батарейцев — псковичи, вологодские и новгородские. На жизнь не жаловались, был бы только хороший харч. В столовой обедали стоя, ели из общих бачков — один бачок на десятерых. А спали на матрацах с трухой: солому полагалось менять два раза в год, но кончалась уже вторая осень, а смены не было.

Было от чего прийти в отчаяние. За несколько часов на меня обрушилось столько неожиданного: и сам форт, и неведомые мне системы и калибры, и непонятное положение «врио командира батареи» — других средних командиров на форту не было, значит, быть мне не только командиром взвода, но и помощником Резника, когда он вернется, — я еще не знал, что уехавший в Кронштадт командир так и не вернется, а меня ждут и другие сюрпризы.

Они начались в тот же день.

Едва я вошел в каземат, раздался телефонный звонок.

— Временно исполняющий обязанности командира второй батареи краском Кабанов слушает! — произнес я так, как нас учили в школе.

Пауза. Молчание. Потом чей-то приятный голос:

— Как вы сюда попали?.. Где командир батареи товарищ Резник? Позовите его к телефону.

Я объяснил происшедшее и услышал в ответ смешок.

— С вами, товарищ Кабанов, говорит командир первого дивизиона Валентин Петрович Селицкий. Жаль, что мы знакомимся по телефону. Но виноваты в этом не вы. Я разберусь. Немедленно снимайте с позиции все четыре орудия батареи. Через двое суток материальная часть и весь боезапас должны быть сосредоточены на причале и готовы к погрузке. Вызовите старшину батареи Новикова, он все знает. А вы — учитесь. И не стесняйтесь этого. Вы, наверно, полевик, многого не знаете. Так учитесь…