Сердце Эрии - Эйлин Рей

Позже я буду корить себя за бессердечие и плакать, вспоминая, через что пришлось пройти другу и сколько вынести боли, причиненной собственными руками. Но все это будет потом, когда мы спасем Эспера и его теплое прикосновение к моему разуму смягчит острые шипы вины, вонзившиеся в душу.

Кэйра пришла с наступлением темноты. Я не спала и ощутила присутствие ведьмы раньше, чем ее рука легко постучала в дверь. Болота замерли, затаив дыхание: копошащиеся под крышей зверьки притихли, а золотая пыльца амев на деревянной дорожке за окном засияла ярче, хотя сами насекомые разлетелись, будто осенние листья на ветру.

– Время, отведенное вам моими сестрами и Тьмой в сердце зверя, иссякло, – сухо бросила ведьма с порога.

Не мешкая ни минуты, мы закинули за спину дорожные мешки и молчаливой процессией последовали за ней. Бенгата и Ильва проводили нас до деревенских ворот – дальше Кэйра не позволила, – и напоследок старуха расщедрилась на короткие, но крепкие объятия.

Кэйра нетерпеливо дернула плечом, шагнула за частокол, и деревянные колья растворились в ночных сумерках. Над головой нависли зубастые горы. Из чернеющего чрева пещеры вырвался колючий вихрь, взметнул полы моего плаща и умчался в сторону Болот, потревожив сонные ели. Те зашелестели, то ли прощаясь с чужаками, то ли недовольно ворча на игривый ветер.

– К рассвету пещера выведет вас к западному склону горы, – напутствовала ведьма. – Если вы хотите спасти зверя, то следуйте за заходящим солнцем и не сворачивайте с пути.

С этими словами она молча развернулась, шагнула к краю тропы, и ночь поглотила ее тонкую фигуру и мягкие шаги.

Тогда начался наш путь – глубокой ночью, под низкими пещерными сводами…

Спешно перекусив, мы продолжили изнурительное путешествие, дожевывая последние кусочки хлеба на ходу. Отдых был непростительным проступком, когда медленно удлиняющиеся тени кусали за пятки, подгоняя вперед, а постепенно стихающее пение птиц, будто тиканье часов, напоминало об утекающем сквозь пальцы времени. Мы не смели позволить ногам почувствовать сладость отдыха, иначе лодыжки нальются свинцом, и оторвать ступни от земли станет сложнее, чем сдвинуть мшистый валун, на котором я не так давно сидела.

Шеонна развернула изрядно истрепавшуюся за время пути карту и, уткнувшись в нее носом, не заметила вздыбившийся под ногами узловатый корень. Шейн вовремя поймал споткнувшуюся сестру под руку, но она не придала значения, насколько была близка к тому, чтобы пропахать землю коленями. Ее взгляд безостановочно блуждал по витиеватым переплетениям рек и дорог и подолгу задерживался на коричневых выцветших пятнах – то ли холмах, то ли каплях грязи, оставленной на прощание Болотами.

Подругу что-то тревожило, но я боялась спросить что. Боялась, что ее ответ лишит меня последних сил. Может, поэтому Шеонна тоже молчала и, нервно покусывая губу, постоянно сверялась с картой, будто надеясь увидеть что-то новое или боясь пропустить какую-то важную тропу. Хотя тропа у нас была всего одна – бескрайнее зеленое поле, обступившее со всех сторон.

Легкий ветер шелестел в высокой траве – он единственный не оставлял нас в одиночестве, даже когда смолкало пение птиц, замирали грызуны под колючими кустарниками или клочковатый пух облаков выпускал из объятий палящее солнце. Цветы, белыми пятнами укрывшие поле, плавно покачивались, будто пенные барашки, танцующие на зеленых волнах. Красота, не тронутая ни человеком, ни зверем. Это место выглядело пустынным: лишь единожды я видела вдали стадо пасущихся оленей, проводивших нас бесстрашным любопытным взглядом. А еще пугало своей бескрайностью. Мы шли несколько дней, но пейзаж оставался неизменным, лишь горная гряда за спиной медленно врастала в землю – еще немного, и ее острые пики скроются за горизонтом, – а впереди все горбился пологий холм.

Очередной день медленно клонился к вечеру, облака потемнели, и сереющее небо озарилось рыжими всполохами.

Пора было искать место для ночлега. Ноги уже едва переступали через рыхлые кротовьи норы и острые камни, которые стали попадаться на пути все чаще. Я высматривала любой хоть немного ровный и чистый клочок земли, готовая обессиленно рухнуть на него, даже не разводя костра, но у Шеонны будто открылось второе дыхание. Не отрывая взгляда от карты, она вырвалась вперед и не думала останавливаться.

– Что случилось? – Шейн не оставил без внимания ее неожиданную взвинченность. – Мы сбились с пути?

Подруга нервно дернула плечами.

– Сложно сбиться с пути, когда все время идешь прямо, – недовольно фыркнула она. – Но мы кое о чем забыли.

– О чем? – встревоженно спросила я, неуверенная, что хочу услышать ответ.

Шеонна не ответила. Она ускорила шаг и первой взобралась на холм, поросший высокой травой.

– Проклятье, – донесся до меня вздох.

Ее плечи обессиленно опустились, а пальцы нервно смяли карту.

Мы с Шейном взволнованно переглянулись и поспешили к Шеонне. Шейн подал мне руку, помогая подняться на вершину, и, когда мы встали рядом, подруга сокрушенно проронила:

– Мы забыли о Джарэме.

Впереди, насколько хватало глаз, на равном расстоянии друг от друга полукругом выстроились монолиты, похожие на те, что веками удерживали свободу всех тамиру и шинда в Сердце Болот. Алые лучи заходящего солнца зловещим сияющим плащом укрыли спины древних стражей, проникли в каждую трещину, заполняя сквозные раны, нанесенные временем. Монолиты истекали закатным светом, будто кровью, – той, которой была пропитана долина, что они охраняли; вдалеке чернели руины. Камни усыпали землю подобно костям, в которых печально завывал ветер.

Он плакал по мертвому городу.

– Мы должны обойти его, – настойчиво произнесла Шеонна, взяв себя в руки. – Нельзя туда соваться.

– Мы потеряем слишком много времени, – покачал головой Шейн.

– Да мы даже не знаем, куда спешим! – резко возразила подруга, ее голос надломился, и она виновато покосилась на меня: – Прости, я имела в виду, что…

– Всё в порядке, – тихо ответила я, пытаясь не выдать, как больно мне стало от ее слов.

И что больнее всего – в них звучала правда.

Мы действительно не знали, куда идем и где должен закончиться наш путь.

Как мы поймем, что уже пришли? Что мы должны искать? Что спасет Эспера? А вдруг мы уже давно случайно свернули с пути и теперь идем в никуда? Или же все это время наш путь лежал в Джарэм, где нас ждет вовсе не спасение, а вечный покой?

Вопросы множились с каждым шагом, но ни на один из них у меня не было ответа – Кэйра их не дала. Все, что нам оставалось, – слепо верить ее обещаниям и просто идти вперед, не оглядываясь на горную гряду, отрезавшую нас от Болот, и стараясь не растерять веру, которая, подобно песку, по крупице выскальзывала из рук.

– Ты хочешь сунуться в руины? – ахнула Шеонна, вперив широко распахнутые глаза в брата.

– У нас нет выбора, – пожал плечами тот.

– Нельзя! Элья предупреждала, что это ужасное место. И даже у Боркаса Золоторукого нет о нем никаких сказаний. Он говорит, что любые истории о Джарэме опасны, а те, что рассказывает сам город, смертельны.

Шейн с трудом подавил улыбку и заметил:

– Боркас – хороший сказочник, но на старости лет фантазия его подводит. Выдумать о Джарэме он ничего не смог, потому-то и отмахивается от любопытных туманными предостережениями. Шеонна, россказни Боркаса и даже Эльи – сказки для пугливых детей.

Шейн успокаивающе сжал плечо сестры, но она недовольно скинула его ладонь.

– Оглянись вокруг, Шейн, – подруга развела руками, – разве ты все еще не замечаешь, что буквально на каждом шагу мы то и дело сталкиваемся с ожившими сказками? И я не хочу столкнуться с той, которую способен рассказать город, выжигающий себя на картах!

Шеонна зло скомкала уже изрядно потрепанную карту. Шейн сокрушенно выдохнул и отвернулся, окинув взглядом долину, затопленную тенями.

– Для начала давайте отдохнем и выспимся, а завтра решим, как действовать, – примирительно предложил он.

Мы разбили лагерь в низине у подножия холма, откуда не было видно утопавших во мраке руин, но в поле зрения оставался один из монолитов. Его присутствие одновременно пугало и успокаивало: казалось, если не выпускать каменного стража из виду, то никакие опасности, таящиеся в мертвом городе, не сумеют