Игра Лазаря - Максим Марух

– А что с девчонкой?

– Мы не сразу её нашли, – сказала Дарения. – Там такой бардак. Но потом Сенсор взял след. Похоже, она забаррикадировалась в квартире. Мы не успели рассмотреть всё толком, ты же ворвался, как ненормальный, – она вздохнула и добавила: – Представляю, как ей страшно.

– Очень трогательно, – умилился Лазарь. – Не напрягай воображения, скоро узнаешь из первых уст.

Дарения вытаращила глаза:

– Туда нельзя идти одному!

– А кого прикажешь взять? Малого?

– Возьми Матвея!

Лазарь изобразил внезапное озарение:

– А это мысль! Пока из него будут выгрызать филе, у меня появится пара лишних минут.

Сенсор мечтательно заулыбался.

– Слушайте, народ, давайте не пороть горячку, – попыталась разрядить обстановку Дара. – Дождёмся ночи, и посмотрим, ложатся ли эти твари спать. Они не ходят поодиночке, а сбиваются в стада. Мы видели одно такое, человек под сто. Перебежали дорогу и стали громить какой-то магазин. Может, на ночлежку тоже табуном пойдут? Было бы меньше шансов встретиться с такой компанией.

Игривое настроение Лазаря испарилось. 

– У нас нет времени, – серьёзно сказал он. – Потому что у неё нет времени. Потому что Ведущий Игры не оставит ей времени.

– Решил нахрапом брать, – скрипнул зубами Сенсор.

Если Матвей действительно провалился, это дело приобретало особое значение. Слишком уж часто они «сливают» в последнее время. Ещё немного, и Ведущий решит, что получил карт-бланш. Если враг огромен, и победить его нельзя – хотя бы напоминай ему о своём присутствии.

В кухню вбежал довольный собой Марсен. В одной руке он держал лист с распечаткой.

– Неужели! – оживился Лазарь. – Что-то долго. Порнушки много, а ты один?

– Да не, – Марс таинственно улыбнулся, – бумагу искал...

– В следующий раз используй салфетки. Давай сюда.

Лазарь выхватил лист и пробежал глазами текст. Дочитав, медленно отложил распечатку на стол и пристально посмотрел на Дарению. Под его строгим взглядом та невольно съёжилась.

– Ну? – не выдержал Сенсор.

– Гну, – с протяжным скрипом Лазарь отодвинулся назад на стуле и подобрал с пола пакет с рыжим локоном. – Таблетки твои нейролептиками оказались – ими шизофрению лечат. «Рисперидон» – вот, что ты услышал.

Дара охнула и прикрыла рот ладонью. Лазарь толкнул ей лист по столу.

– Всё ещё уверена, что девчонка пробежалась в аптеку за аспирином? Так держать, Сенс.

Дара сосредоточенно уставилась в распечатку, беззвучно шевеля губами.

– Не знала, что шизики сами себе за лекарствами ходят, – медленно проговорила она, закончив читать.

– А если она не себе? – с энтузиазмом предположил Марс. – Если кому-то другому?

Гадать глупо, бессмысленно, и слишком расточительно.

Лазарь взглянул на часы. Электронный циферблат показывал, что время для разговоров кончилось. Пора действовать.

– Есть только один способ узнать подробности, – он оглядел друзей. – Провести рекогносцировку. И немедленно.

Он уже приготовился к шквалу протестов, но ошибся.

Дарения встала с места:

– Я буду присматривать. Ну, и аптечку прихвачу.

– Тогда я... – Сенсор на миг задумался, – буду, как всегда, на подхвате.

Марс, кусая губы, переминался с ноги на ногу:

– Слышь, Лазарь. Я тут спросить хотел...

– Ответ отрицательный, – отрезал Лазарь.

Лицо мальчишки дрогнуло.

– Ты даже не дослушал!

– И не надо. Я и так знаю чего ты, мелкий подхалим, хочешь. Ты хочешь пойти со мной.

– Ни фига, не это! – вспыхнул Марс и тут же сдался: – Ладно – это. Возьмёшь?

– Ладно, беру.

Пацан просиял.

– Поверил, что ли? Шучу, конечно.

Осознав, что все его подлизывание не дали результата, мальчишка волчком развернулся на месте и тяжело затопал в прихожую, ядовито бросив напоследок:

– Да пошёл ты, урод!

Действительно, подумал Лазарь, мне пора. От этой мысли кожа на спине пошла мурашками.

– Жду вас в комнате Сенса, – сказал он, задерживаясь у выхода. – Через десять минут.

Всё правильно. Пять минут, чтобы подняться в комнату, приготовиться, настроиться. Остальные пять занимает путь. Иногда больше, иногда меньше, но всегда столько, сколько нужно. Как Симплонский туннель пронзает Альпы, так путь пронзает вознёсшийся до небес барьер, что отгораживает мир общественный от мира интимного, невидимого, но реального. Чужого для всех, но родного для девочки, бросившейся бежать из аптечного киоска.

Глава 2. День закрытых дверей

1

Солнце светило ярко, по-летнему. Это потому, что здесь лето. Для инсонов погодные завихрения обычное дело. Любимое время года хозяина длится гораздо дольше, чем все остальные – иной раз и вовсе не заканчивается. Какая-никакая, а первая информация о девчонке есть: её любимая пора – лето.

Жара стояла неимоверная. На лбу у Лазаря выступила испарина. Перепрыгнув из декабрьских морозов в июльский зной, организм не успевал акклиматизироваться. Судя по длине теней, на дворе стоял полдень – значит, прежде чем последний луч солнца соскользнёт за край ближайшей многоэтажки, пройдёт часов десять. Эдак и свариться можно.

Лазарь скинул с себя поплиновую ветровку со свитером и бросил на тротуар – здесь они ему больше не понадобятся. Расстегнул сорочку на три пуговицы, подкатал рукава до локтя. Стало получше.

Лёгкий ветерок тянул в затылок; невидимая сила подхватывала рваные обрывки газет, мятые бумажные стаканчики, ленты туалетной бумаги и волокла по тротуарам. Подталкиваемый воздушной тягой, мусор кувыркался то влево, то вправо. Все его части двигались синхронно, словно кружась в танце. Вместо музыки танцу аккомпанировал какофонический шорох. Этот шорох заполнял всё вокруг потому, что вокруг было пусто. Ни гула дорог, ни людского гомона, ни гремящей из окон музыки – ничего. Тишина брошенного в предутренний час дома.

Заворожённый непривычной обстановкой, Лазарь не сразу вспомнил, что здесь не так уж и пусто. В себя привёл голос Дары, зашипевший в левое ухо:

«Кончай загорать и найди себе какой-нибудь дрын»!

Сделать это оказалось нетрудно. Если бы не обступавшие с трёх сторон панельные высотки, да детская площадка посередине двора, это место ничем не отличалось бы от городской свалки. Казалось, кто-то бросил по ручной гранате в каждый мусорный жбан.

В поисках подходящего оружия Лазарь двигался перебежками от одной машины к другой. Почти все были варварски разгромлены, перевёрнуты и выпотрошены. Тут и там на земле валялись части разорённых салонов: рулевые колёса, выдранные «с мясом» сидения. Ковёр битого стекла сухо хрустел под ногами. Кое-где в сияющей бриллиантовой россыпи попадались вкрапления рубинов – осколков, обагрённых чьей-то кровью.