Невидимая сторона - Григорий Константинович Шаргородский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот опять этот не совсем здоровый приступ гусарского задора. Сколько раз он втягивал меня в жуткие неприятности! С другой стороны, именно такие приступы позволили выжить и не сломаться в довольно жестких условиях детского дома. Да и здесь, в первый же день пребывания в Женеве из-за этой самой безбашенности я чуть не лишился головы, зато показал себя героем перед высшей феей и получил свой дар. Что поделаешь, в жизни все имеет и лицевую, и обратную сторону.
Не дождавшись появления из машины кого-то покрупнее и агрессивнее разозленного коллеги, я вернулся в дом. Запоры на двери все же закрыл полностью, а затем прямым ходом двинулся к барной стойке, над которой и висела картина с ангелом и солдатиком. Захотелось выпить, хотя особого стресса как бы и не было. Да и пить в одиночку — последнее дело, лучше потратить время с большей пользой. Так что, лишь мазнув взглядом по ряду пузатых бутылок, я поднялся в кабинет и по уже сложившейся традиции полез в интернет.
Немного стыдно, но что тут поделаешь — не хватает у меня терпения впитывать информацию, так сказать, системно, засиживаясь по несколько часов в день за заумными статьями разных высоколобых искусствоведов, которые к тому же были нудными «что твое советское радио», как любил приговаривать наш старый ворчливый завхоз. В общем, я самообразовывался, хватая информацию по верхам где только мог и когда ситуация подгоняла, а иногда даже заводила в тупик.
Через десять минут интернет-серфинга стало понятно, что сегодня я опять проехался на чистом везении. Этот чудик был полностью уверен, что у меня не получится опознать работу Гойи, и имел на это все основания. Даже с первого взгляда на творения без сомнения гениального мастера становилось понятно, что миниатюра с младенцем совершенно не вписывалась в его стилистику. Так что любой более-менее подкованный специалист как раз в этом случае облажался бы. А тут какой-то фигляр практически походя решает задачку, которую сам Суаре, возможно, не осилил. Неужели мой дар оценщика сильнее его и позволяет более глубоко проникать в суть накопленной в предмете энергии творения?
Если так, то я его даже понимаю. Сам был практически в таком же положении, когда усиленно трудился, изучал языки и готовился к поездке в Женеву. Три года вкалывал на фирму, доставляющую артефакты и декокты в родной город, но едва не пролетел мимо единственное шанса стать магом, когда на должность экспедитора чуть не запихнули какого-то племянника главного босса. Ох, как же меня колотило от бешенства и как я обрадовался, когда должность все-таки досталась мне. Да, меня отправили на убой и практически угробили, но, с другой стороны, цель достигнута. Опять имеем две стороны медали — проза жизни.
Воспоминания, среди которых хватало и очень неприятных, все же подняли настроение. Даже то, что сегодня я ничего не заработал, а также, возможно, нажил парочку врагов, не особо огорчало.
Ну и что мне теперь делать? На дворе суббота, клиентов больше не намечается, а до вечера времени хоть отбавляй. Конечно, можно было, как правильному, уважающему себя профессионалу, засесть за те самые искусствоведческие статьи, чтобы опять не полагаться на озарение, прилетевшее на халяву, да что-то так-то лень. Ладно, коль уж все так сложилось, наведаюсь к Заряне. Давно пора забрать свой заказ, но что-то мешало снова наведаться в симпатичный квартал, где обосновались представители бомонда коммуны Ланси. В принципе, за два последних месяца мы с нею не переходили границ профессиональных отношений, но вот три дня назад, когда я в очередной раз решил скоротать вечер в обществе художников и музыкантов, Заряна в легком подпитии предложила переночевать у нее. Внутри меня что-то скрипнуло и испортило приятный вечер. Я скомкал общение и ушел. Вот теперь и не знаю, как сломать появившийся ледок отчужденности.
Пока добирался до места сначала пешком, а затем проехав пару остановок на довольно колоритно выглядевшим трамвайчике, в очередной раз попробовал осмыслить проблемы наших с рыжей болгаркой отношений. Нет, я не держал на нее зла, хотя она, можно сказать, подставила меня, сыграв жертву, чтобы выманить под удар теневого голема. С другой стороны, именно я втянул ее в этот блудняк и упрекать в чем-то просто не имею морального права. Мы были любовниками, а не мужем и женой или кровными родственниками, так что рисковать своей жизнью ради меня она не обязана. Это понимание позволяло по-прежнему сохранять с нею если не дружеские, то по крайней мере приятельские отношения и тем более вести дела. Но вот сделать шаг навстречу и еще раз сблизиться мешал какой-то внутренний барьер. А жаль, с нею было хорошо, хотя и любовью это точно не назовешь.
Небольшая улица, которую почти полностью оккупировали маленькие магазинчики, барбершопы, мини-ателье и множество прочих мелких заведений с богемным оттенком, за последние несколько дней совершенно не изменилась. Впрочем, и десятилетия вряд ли смогли бы поменять что-то в этом пусть и немного несерьезно выглядевшем, но очень уютном уголке. Конечно, в Женеве более чем достаточно мест, где можно было провести время с интересом и нахвататься самых разных впечатлений, но меня почему-то тянуло именно сюда. Народ тут жил такой, что доброжелательно встречал практически всех, а уж если ты становился хоть чуточку своим, то казалось, что вокруг одни родственники.
Ваявшая свой очередной флористический шедевр дама средних лет приветливо махнула мне зажатым в руке нарциссом. Затем она с таким просветленным видом, будто я натолкнул ее на какую-то идею, яростно воткнула стебелек куда-то сбоку в пока еще не сформировавшийся букет.
Хоть убей, не помню, как ее зовут, но это не помешало мне искренне улыбнуться и махнуть в ответ.
Спешить было некуда, поэтому я неторопливо прогуливался по брусчатке улицы, которая словно находилась в каком-нибудь швейцарском или французском провинциальном городке. Но если оглянуться назад, то можно увидеть иглы небоскребов Белого города. А уж их-то точно нельзя посчитать чем-то провинциальным; и вообще, привычным для жителей Земли. Да и взгляд направо тоже цеплялся за виднеющийся вдалеке грузный монолит человейника Святогор. Но в отличие от легких шпилей, разработанных эльфийскими архитекторами высоток Белой Женевы, долго рассматривать человейник не хотелось. Выглядел он, конечно, внушительно, но мрачно и даже угрожающе. Ночью его хоть украшали множество огней. Невольно порадуешься, что удалось избежать участи большинства новичков — жить именно в человейнике. Так что я вернул взгляд обратно на дома улицы художников, продолжая раскланиваться
