Не бесите боевых грифонов, или любовь на краю света (СИ) - Тур Тереза

Наша процессия во главе с солдатами и грозным боевым грифоном торжественно двинулась к ратуше, но стоило нам выйти на площадь, как с небес послышался клич:

– Грифоны и король! – отчаянно знакомым голосом…

Через мгновение ещё один. Звук вышвыривает в прошлое, заставляя судорожно хватать ртом воздух.

– Ролан и лев!

Прошлое. Как удар.

Я и мальчишка с лазоревым взглядом тащим раненого, что не выпускает меч из рук, намертво вцепившись в оружие. Задыхаясь ползком преодолеваем последний подъём и падаем замертво на камни пещеры, роняя драгоценную ношу. Найдёныш, тяжело дыша, словно рыба, выброшенная на берег, помогает мне снять короб. В ответ протягиваю мальчишке флягу с водой.

– Только глоток, – хриплю, почти теряя сознание.

Он кивает, жадно делая огромный глоток: столько, сколько смог, и ещё чуть-чуть, помогая ладонью, чтобы ни одна капля живительной влаги не пролилась. Смотрит туда, где синеет небо и валится на спину.

Я полощу рот. Разворачиваюсь к раненому. Удар мечом разодрал бок – чудо, что он не истёк кровью.

– Остановил, – поясняет парень. – Смог, – яркие глаза блеснули неподдельной гордостью, растрескавшиеся уголки губ чуть дрогнули, и откуда только силы взялись улыбнуться?

Киваю – молодец, шарю в коробе дрожащей рукой – была, была она у меня, настойка подними-травы с серебристым вельником! Ягоды собраны на растущую луну, аккурат после праздника цветущих вейн. Вот она! Пью залпом, испачканным в крови раненого пальцем черчу на камне знак…

– Ох, ничё се гости, – вдруг слышу от входа в пещеру.

Не уберегла Спасительница, глава контрабандистов пожаловал к себе... Почему Барк решил поддержать законного повелителя, до сих пор для меня загадка. Почему за ним пошли его люди, а не сдали нас всех? Сделали ставку, предвкушая будущие милости от правителя? И ведь не прогадали! Как и егеря, которые в этот же день устроили облаву и накрыли логово преступников, обнаружив там нас всех во главе с королём…

Глава контрабандистов и старший егерь стали министрами, остальным были пожалованы поместья с дворянскими титулами, но всё это было потом. Тогда же наш крошечный, но отчаянно не сдающийся отряд, пытаясь выбраться из ловушек, щедро расставленных мятежниками, оказался прижатым к морю.

Край обрыва. Внизу – волны, за спиной – ликующие вопли врагов, кровь – на камнях. Нас штурмуют вновь и вновь, обезумевший враг уже слышит запах победы.

Казалось, всё. Проиграли. Выхода нет – умереть бы достойно, найти силы посмотреть предателям в лицо, но нет! Король и герцог Норфолк оказались не так просты, правда, без запрещённых настоек, припрятанных в коробе, не обошлось. Егеря и контрабандисты стояли насмерть, я без устали вытаскивала раненых, прихлёбывая зелья. Не зря они всё же запрещены: откат запросто может убить даже сильного мага. Вот только тогда никто об этом не думал.

– Грифоны и король! Ролан и лев!

Тот самый клич! Тогда он звучал, как песня самой Спасительницы. Торжественный шелест крыльев, клёкот грифонов. В спину нападавшим ударила личная гвардия кузена его величества Ролана. Родственник пришёл на помощь, несмотря на опалу и изгнание в дальнее поместье.

Я замотала головой, прогоняя ненужные воспоминания. Поняла, что люди Ролана, не теряя времени даром, окружили площадь. Насколько я видела, не только она, но и улочки, идущие лучами, были плотно перекрыты. Высокомерные взгляды, грифоны и те с пафосными мордами. Сюда, на край света, прибыл сам Ролан со своей разодетой во всё чёрное свитой.

Вот так, просто Ролан, без титула. Как любил говаривать его предок, основатель династии: «Королем быть не могу, принцем не хочу. Я есть Ролан». Вот так и получилось, что все они Роланы.

За это время мало что изменилось. Высокомерный Ролан взирает на окружающих его людей, словно на ничтожных букашек, копошащихся у ног, не достойных ступить на тень его плаща.

Тем весенним днём возле обрыва первое, что он сделал, увидев меня, отчитал за то, что нахожусь на поле боя. Потому как мне там, видите ли, не место! А где мне место, господин хороший, не подскажете?

– В безопасности, – отвечал он тогда, брезгливо рассматривая растрепанную девчонку, всю в крови, с пьяным от изнеможения взглядом.

Магия закончилась пару раненых назад, зелья уже не действовали.

– Что она тут делает? – требовательно спросил он и у Альфреда.

Я лишь вздохнула и кивнула кому-то из егерей, чтобы несли очередного раненого. Странно, но в тот момент единственное, что я отчётливо видела, – это его, Ролана, всё остальное плыло перед глазами: изодранные уродливые раны, лица, искажённые невыносимой болью.

Столько времени прошло… Уже год, как короновали Альфреда.

Грифон Ролана, Верный, приходился Колокольчику родственником. Исполненный гордости (каков хозяин, таков и грифон!) птах величественно опустился посередине площади.

Широкоплечий всадник с застывшими, но прекрасными, словно у древней статуи чертами лица, грациозно спрыгнул с грифона, огляделся, поджал губы и… увидел меня. Сразу захотелось проверить, не испачкано ли лицо и не порвалась ли одежда. Мужчина недовольно вздохнул:

– Что вы здесь делаете, графиня?

Глава четвертая

Я посмотрела в темные непроницаемые глаза с яркими вспышками лазоревых искр. Это и знак того, что магией Спасительница не обделила, и признак королевской крови. Ох уж мне эта монаршая печать во взгляде…

Я вспомнила глаза Норфолка, но тут же силой воли заставила образ сгинуть, мысленно приказывая никогда не возвращаться.

Не сметь! Не сметь думать о нём…

Итак, непрошеный образ Норфолка мы прогнали, теперь подумаем вот о чём: и что это в моей северной глуши, куда я не просто так забралась, а с надеждой спрятаться от назойливых воспоминаний, делает некий Ролан, кузен его величества? С какой, спрашивается… м-м-м… радости его сюда занесло?

Даже у Альфреда никогда не было такого язвительно-высокомерного взгляда. С другой стороны, относительно меня король был не совсем объективен по известным причинам. Его величество всегда смотрел на меня более дружелюбно, чем на весь остальной мир.

В глазах Ролана, увы, дружелюбия не наблюдалось. Совсем. Равнодушный, холодный блеск чёрных алмазов на короне Альфреда. Глаза-алмазы прожигали насквозь, словно резали острыми гранями.

Мне бы потупить взор, и конфликт исчерпан, но я стояла прямо, не опуская глаз. Высшие аристократы воспринимают это как вызов, но сколько себя помню, я ни разу не смогла отказать себе в удовольствии их поддеть. Стыдно сказать, я и с его величеством проделывала нечто подобное, помнится, но мы ведь уже говорили о том, что король относится ко мне особенно тепло. Ох, когда-нибудь мне за всё это достанется, конечно, но раз так улыбнулась судьба и сам король – мой друг, зачем, в конце концов, лишать себя удовольствий?

Я улыбнулась вельможе и ответила:

– А вы что здесь делаете, Ролан?

Щека родственника короля нервически дернулась.

Ну? Скажи мне что-нибудь! Ответь. Взорвись! Ты же не только вельможа, не только статус и высокомерие, ты же человек, в конце-то концов…

Мужчина изящно поклонился, губы сжались в язвительную ухмылку, глаза полыхнули льдом. Думаете, чёрные глаза не могут смотреть холодно? Могут. Ещё как…

– Любезная графиня, я выполняю приказ его величества. Как, впрочем, и всегда, – прошипел вельможа ядовитой змеёй.

– А вы кто? – не выдержали нервы у молодого солдата.

Брови Ролана взлетели вместе с дружным возгласом грифонов:

– Г-р-х! Г-р-х! Г-р-х!

Интересно, это они так смеются? Выражают солдату своё презрение? А может… сочувствие? Всё может быть, конечно. Хотя… Это же грифоны Ролана, выдрессированные и блестяще обученные, у них и чувств-то никаких нет точь-в-точь как у хозяина!

Что же касается Колокольчика, то мой друг старательно делал вид, что всё здесь происходящее не касается его совершенно. Но я-то знала, что он со мной согласен и так же, как и я, терпеть не может напыщенного, высокомерного Ролана с его блестящей командой!