Лабиринт Осириса - Пол Сассман

– Добро пожаловать в Землю обетованную, – пробормотал он и, скомкав пластиковую чашку, бросил ее в баскетбольное кольцо в заднем конце двора. Чашка в цель и близко не попала.

Гома, Демократическая Республика Конго

Жан-Мишель Семблэр, развалившись на тонких простынях гостиничной кровати, вспоминал хорошо выполненную работу.

Эти две недели дались ему нелегко. Вскоре после приезда новый всплеск активности повстанцев блокировал аэропорт Гомы, и ему пришлось неделю околачиваться в Киншасе, пока не подвернулся рейс на восток к руандийской границе. Там тоже произошла четырехдневная задержка, пока его посредники утрясали щекотливые детали встречи, организация которой и так уже отняла добрую часть последних трех месяцев. Наконец «сессна» приземлилась на маленьком полевом аэродроме в Валикале, затем два часа тряской дороги среди густых джунглей, и он оказался лицом к лицу с Иезусом Нганде, по прозвищу Мясник из Киву, чьи боевики превратили массовое насилие в утонченное искусство и который, что важнее, контролировал в этой части страны половину шахт, в которых добывались олово и колумбитовая руда.

После бесконечных увязок сама встреча длилась чуть больше часа. Семблэр в качестве жеста доброй воли вручил этому местному царьку взнос в полмиллиона долларов наличными. Они довольно путано обсудили объемы груза и способ его переправки на север через границу в Уганду. Затем Нганде достал бутылку и предложил тост за их только что установившееся деловое партнерство.

– C’est quoi?[10] – спросил Семблэр, изучая пурпурную жидкость в стакане.

Нганде расцвел в улыбке, а окружавшие их мальчишки-солдаты согнулись в приступе наркотического хохота.

– Кровь, – последовал ответ.

Семблэр сохранил невозмутимость.

– Во Франции мы предпочитаем рукопожатие.

Воспоминания об этом эпизоде вызывали усмешку. Закурив «Житан», Семблэр выпустил кольцо дыма к потолочному вентилятору и растянулся на постели, наслаждаясь прикосновением обнаженной кожи к хлопковым простыням. Несмотря на то что в этом году ему перевалило за пятьдесят, благодаря строгой диете, йоге и занятиям с персональным тренером он выглядел лет на десять моложе. Может, даже на пятнадцать. Хорошо себя чувствовал. Был подтянут, силен, уверен в себе. И теперь, успешно завершив встречу и собираясь домой, он пребывал в прекрасном расположении духа.

Обычно такими делами в компании занимались люди рангом пониже, но в этом случае, учитывая, что китайцы старались отхватить все больший кусок конголезского пирога полезных ископаемых, руководство попросило, чтобы вопросом занялся он лично. Всеми делами здесь будут заправлять местные представители – нежелательно, чтобы их компанию связывали с именем массового убийцы, – но начальство хотело во время первой встречи произвести впечатление. Продемонстрировать Нганде серьезные деловые намерения. И Семблэр с радостью взялся за дело. Не только потому, что оно сулило колоссальный доход, – он любил приключения. Квартира в Седьмом районе Парижа, вилла на Антибах, тридцатилетний брак и три дочери – иногда ему начинало казаться, что его жизнь уж слишком комфортна. Время от времени требовалось встряхнуться. А с пятью телохранителями, которых ему предоставила компания – все бывшие спецназовцы, которые теперь, когда самое трудное осталось позади, грелись на солнце у бассейна, – ему по-настоящему ничего не грозило.

Из-за закрытой двери ванной послышалось шипение душа. Семблэр выпустил новое кольцо дыма, потрогал пенис, вспоминая радости прошлой ночи, и подумал, что до отлета в Киншасу еще есть время для удовольствий. Проблемы морали в таких ситуациях не всплывали у него в голове и не терзали совесть. Как и моральный аспект ведения дел психопатом Иезусом Нганде. По сведениям ООН, этот человек был повинен в смерти почти четверти миллиона человек – главным образом женщин и детей. А с деньгами, которые они собирались ему платить – пять миллионов долларов в год, – число жертв будет увеличиваться. Но деваться было некуда – Нганде контролировал шахты. Другие компании, стремясь соблюдать видимость приличий, получали продукт от посредников, а те, в свою очередь, от других посредников. И вся эта растянутая цепочка по отмыванию вины служила сокрытию источника руды. До десяти перепродаж между рабами в копях Северного Киву и европейскими, азиатскими и американскими рынками. И после каждой перепродажи цена за килограмм существенно взлетала. Если покупать минеральное сырье напрямую, что они и делали теперь, оно обошлось бы меньше чем в полцены. Насилие, увечье, убийство – вещи неприятные. Но деньги, которые сэкономит, а следовательно, заработает их компания, приносят радость. Если честно, кого волнует, что там черные делают друг с другом? Ведь в конце концов Конго очень далеко от залов заседаний совета директоров в Париже.

Семблэр докурил сигарету, вскочил с кровати и легко постучал в дверь ванной, давая понять, что готов продолжать. Затем подошел к французскому окну, раздвинул шторы и выглянул на улицу. Вдали маячила нависающая над окрестностями громада вулкана Ньирагонго. Неровные лужайки террасами сбегали от него к гостиничному бассейну, где Семблэр заметил своих телохранителей и еще пару человек, наверное, людей из какой-нибудь неправительственной организации вроде «зеленых». Уж точно не отдыхающие. Никакие отдыхающие сюда не заглядывали.

Эти «зеленые» его забавляли. Как и все прекраснодушные никчемные идиоты – антиглобалисты и борцы с корпорациями. Скачут со своими ноутбуками и мобильными телефонами и вопят о том, как Запад эксплуатирует ресурсы третьего мира. Но без колумбитовой руды не было бы их компьютеров и телефонов. А без корпораций, таких как его, не было бы колумбитовой руды. Каждое их электронное послание и каждое воззвание с требованием справедливости, каждый телефонный звонок, когда они организуют очередной марш протеста, каждый веб-сайт, на котором они горюют о правах человека, возможны лишь благодаря нищете и эксплуатации, которые они так громогласно осуждают. Смех, да и только. Действительно смешно, если хорошенько задуматься.

За его спиной шум душа стал тише, а затем совсем прекратился. Семблэр посмотрел на свой «Ролекс», подсчитывая, сколько у него осталось времени. В дверь постучали.

– Merde[11], – вполголоса выругался он и крикнул: – Момент!

Подхватив с пола халат, он пересек комнату к двери.

– Qui?[12]

– Garçon de’étage, – послышался голос. – Обслуживание этажа.

Семблэр ничего не заказывал. Но он остановился в самом дорогом номере, и руководство гостиницы все время ему что-то присылало: бесплатные напитки, цветы, сладости. Он не раздумывая щелкнул замком и отворил дверь.

В грудь ему крепко уперлось дуло пистолета. Семблэр хотел что-то сказать, но державшая оружие женщина приложила палец к губам. Вернее, к губам латексной маски Мэрилин Монро, скрывавшей ее лицо. Она толкнула Семблэра в комнату, и вслед за ней вошли еще трое: двое мужчин и женщина. Последний закрыл за собой дверь и запер на замок. Все были в масках: Арнольда Шварценеггера, Элвиса Пресли и Анджелины Джоли. Пришедшие не были африканцами – Семблэр это понял по их обнаженным рукам и шеям. Больше их ничто не выдавало. И если бы не пистолет, они бы производили комический эффект.

– Qu’est-ce vous voulez?[13] – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Женщина с пистолетом не ответила и толкнула его к кровати. Тот, что был в маске Шварценеггера, тщательно задернул шторы. «Анджелина Джоли» присела, открыла чемоданчик фирмы «Самсонит» и достала из него штатив и видеокамеру. «Арнольд Шварценеггер», худой коротышка с выбивающимися из-под маски патлами сальных волос, подошел к прикроватной тумбочке, где заряжался «макинтош» Семблэра. Поднял крышку и включил ноутбук. Экран посерел – компьютер начал загружаться.

– Qu’est-ce vous…

Его наотмашь ударили по лицу.

– Заткнись!

Выговор был американским, но с каким-то акцентом. Русским, испанским, израильским? Семблэр не сумел определить. «Анджелина Джоли», которая была смуглее «Мэрилин Монро», установила штатив в середине комнаты и закрепила в гнезде видеокамеру. Включила, откинула видоискатель и направила объектив так, чтобы он смотрел прямо на лицо Семблэра. На ноутбуке Семблэра появилось изображение – возникли лица его родных. Это означало, что компьютер полностью загрузился.

– Пароль, – потребовал «Шварценеггер», поворачивая «макинтош».

Семблэр колебался. Первой мыслью было, что это обыкновенное ограбление. Но незнакомцы не тронули бумажник, который лежал на краю кровати, на самом виду. Их желание проникнуть в его компьютер говорило о том, что он имеет дело с чем-то гораздо более неприятным, чем кража. В ноутбуке было много такого, о чем ни он, ни его компания не хотели бы…