Признак высшего ведьмовства - Надежда Первухина

Тогда Мирте показалось, что эту записку читает имеете с ней весь класс, а ее сердце тут же выпрыгнет из груди прямо на парту, на раскрытый учебник алгебры. Она склонила голову, стиснула во вспотевшем ку-лаке записку и лишь спустя бесконечное количество часов, дней, лет и веков она осмелилась повернуться к парте, за которой сидел Шандор, и посмотреть на него. Шандор ждал ее взгляда, и его глаза цвета сахарной жженки улыбнулись испуганному и недоверчивому взгляду девочки.

… Они встретились возле старой котельной, а потом пошли в кино. Показывали давний русский фильм «Ночной Дозор», который Мирта смотрела раз пятнадцать, но сейчас был важен не фильм, а то, что рядом с нею в темном кинозале сидел красавец-мальчик Шандор Елецки и гладил ее руку, безвольно растекшуюся по пластиковому подлокотнику кресла.

На следующий день Мирта явилась в школу с видом человека, которому доверили хранить страшную тайну. Но записные красавицы Ильма Сопеч и Мэрион Мюллер были слишком заняты собой, чтобы заметить такую, по их мнению, «серую мышку», как Мирта. А девочка словно пребывала в эйфории — ведь Шандор, проводив ее до дома, сказал, что она очень ему нравится и он хотел бы быть с ней. Так и сказал: «Я хочу быть с тобой, Мирта». И от этой фразы что-то сладко обрывалось внизу живота, шумело в ушах, дрожали колени… И вчера Мирта и Шандор гуляли в парке, выбирали самые укромные тропинки, а потом долго целовались возле фонтана, еще не расчищенного от прошлогодней мокрой листвы… Мирте было немножко стыдно от таких поцелуев, она чувствовала себя дурочкой оттого, что во время поцелуя думает, как бы Шандор не оцарапал язык о ее зубы… Прощаясь с ним на пороге своей квартиры, она мысленно дала себе зарок, что завтра все у них будет еще лучше. Еще интереснее и… Мирта даже не задумывалась, нравится ли она Шандору всерьез и нравится ли Шандор ей. Была весна, а по весне положены всякие безумства, маленькие чудачества крови и плоти взрослеющих людей…

И вот оно наступило, благословенное завтра!

— Мирта, — озабоченно глянула на нее за завтраком мама. — Что с тобой?

Мирта в это время думала о глазах Шандора Елецки, и мамин вопрос был совершенно неуместен.

— Ничего, — ответила Мирта, чуть не подавившись кукурузными хлопьями с апельсиновым соком. — Все нормально.

— Тогда откуда этот румянец? — улыбнулась было мама, но тут вмешался младший братец Мирты Словен и все испортил.

— У тебя вся рожа красная! — заявил он сестричке.

— На себя посмотри! — огрызнулась Мирта. Она терпеть не могла младшего брата — с тех пор как тот накормил какой-то дрянью ее хомячка и зверек издох после продолжительных мучений. — У тебя вообще вместо рожи задница!

Мирта, когда хотела, могла быть очень грубой девочкой. В такие минуты она не ощущала в себе ни поэзии, ни романтики и уж тем более не желала быть гордостью семьи. Семья! Разве этот ад называется семья?!

— Дети! — всплеснула руками мама Ишкольц. —

Как не стыдно!

— Он первый начал, — традиционно заявила Мирта. Словен свел глаза в узкие злые щелочки:

— Сама дура! И воровка! Когда ты сперла мою коллекцию бейсбольных карточек? — прошипел он. — Ведь признавайся, ты их сперла? Я их третий день ищу, найти не могу!

— Совсем дурак? — хмыкнула Мирта. — Нужны мне твои сокровища, как же. Сам запихнул куда-нибудь, все знают, что у тебя в комнате — большая городская свалка.

… В действительности же драгоценная коллекция братика была старательно изрезана ножницами Мирты на мелкие кусочки и отправлена в унитаз. Мирта сделала это с чувством глубокого удовлетворения: во-первых, одиннадцатилетний сопляк должен знать свое место и не препираться со старшей сестрой, а во-вторых, она терпеть не могла бейсбол и все эти дурацкие трансляции бейсбольных матчей по спортивному каналу…

— Не нужны мне твои карточки, — твердо повторила Мирта, и даже румянец на ее щеках поблек. Еще бы — ведь приятные мысли о Шандоре Елецки сменились повседневными размышлениями над тем, как прикончить братца и при этом избавиться от трупа. — Не нужны. Заткнись!

— Нужны, я знаю, — с убеждением натурального параноика заявил Словен. — Они стоят бешеных бабок по школьному курсу, одна карточка — двадцать форинтов.

— Ну и что?

— А то, что ты их загнала бы кому надо и купила бы себе всякие мазилки для своей рожи, как все вы, девки, делаете! Чтобы вас трахали большие пацаны! — выдал Словен. И добавил, словно поясняя маме: — Из старших классов.

— Мама! — возмущенно взвилась Мирта. И румянец снова залил ее щеки. — Скажи ему, чтоб он заткнулся, иначе… Иначе я расскажу и тебе, и учительнице Ванбладт, что Словен говорил про нее на прошлой неделе!

— Только попробуй, шлюха! — заорал в ответ Словен.

— Как ты меня назвал?! — заорала в ответ Мирта.

— Дети, что вы такое говорите? — ахнула мама Ишкольц. Она была тихой, замороченной домашним хозяйством матерью-одиночкой, поэтому реальной властью над своими чадами, родившимися, кстати, от разных отцов, не обладала. Более того, Роксана Ишкольц, любя своих детей беззаветно и преданно, при этом побаивалась их, словно ее дети могли в любой момент превратиться в динамитные патроны. — Словен, не смей никогда больше называть сестру плохими словами. Это грешно. И запомни, что никому не нужна твоя коллекция, уж поверь мне. И Мирта на нее не будет посягать — правда, Мирта? Кстати, а что там с учительницей Ванбладт?

— Только попробуй, скажи, шлюха! — У Словена глаза были как у бешеной собаки. А следы взбитых сливок на губах — ну просто натуральная пена. — Я тебе морду разобью! И все твои тетрадки со стихами порву на клочки!

— Словен!!! — это мама.

— Ах так! И расскажу! — это Мирта, чье солнечное настроение ушло безвозвратно и осталась лишь глухая ненависть к младшему братцу. И зачем только мать родила его, да еще и неизвестно, от какого мужика! А еще говорит, что верующая, как будто верующие не знают: блуд — смертный грех. И они, дети без отцов, — дети греха. — Мама, он сказал ребятам из своего класса, что учительница Ванбладт берет у него и рот. Потому, мол, оставляет его после уроков на дополнительные занятия, чтобы заниматься оральным сексом.

— Словен!!! — закричала мама, прижав ладони к щекам. На лбу у матери проступили белые пятна — как всегда, когда мама сильно нервничала. — Как ты смеешь такое говорить про учительницу! Или… погоди… Это правда?! Мальчик мой, тебя совращает эта женщина?!

Словен густо покраснел и только молча яростно смотрел на сестру.

— Мама, не верь ему! — заявила Мирта. — Он выдумывает. Будет учительница Ванбладт брать у него в рот, как же! Он просто не хочет ходить на дополнительные занятия. И к тому же он не хочет, чтоб мальчишки из класса дразнили его…