Зло под солнцем - Агата Кристи

Она смотрела на него своими восхитительными глазами, окаймленными огромными ресницами, глазами, перед которыми могли устоять лишь немногие мужчины.

Кеннет Маршалл долго не сводил с нее взгляда. Лицо его оставалось строгим. Спокойным голосом он сказал ей:

— Я ведь тебя хорошо знаю, Арлена…

С южной стороны отеля к пляжу спускались террасы. Там же начиналась тропинка, огибающая по верху обрыва весь юго-западный берег острова. В пяти минутах ходьбы внизу от тропинки вела лестница, спускающаяся к высеченным в скале террасам, значившимся на карте острова под названием «Солнечный карниз». Там, прямо в камне были сделаны углубления в виде ниш с удобными сидениями.

После ужина Патрик Редферн с женой присели в одной из этих ниш. Ночь была светлая, и лунные отблески играли на воде.

— Какой прекрасный вечер! — воскликнул Патрик. — Правда, Кристина?

— Да.

Ответ был произнесен таким тоном, что ему стало не по себе. Он замолчал, устремив взгляд прямо перед собой.

— Ты знал, что эта женщина будет здесь? — спросила Кристина после недолгого молчания.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — ответил он, повернувшись к ней.

— Ты прекрасно все понимаешь!

— Послушай, Кристина, я не знаю, что с тобой происходит…

Она перебила его, и голос ее чуть задрожал:

— Что со мной происходит? Вернее будет спросить, что происходит с тобой!

— Со мной? Ничего.

— Нет, Патрик. Приехать сюда хотел ты. Ты так меня уговаривал, что я согласилась. Я ведь хотела поехать в Тинтейджел, где… мы провели наш медовый месяц. Но ты стоял на своем. Ты хотел, чтобы мы приехали сюда…

— А разве это не прелестный уголок?

— Может быть. Но ты хотел приехать сюда, зная, что она будет здесь!

— Она? Кто она?

— Миссис Маршалл!… Ты влюблен в нее!

— Ради бога, Кристина, не говори глупостей! С каких это пор ты стала разыгрывать сцены ревности?

В его негодовании чувствовалось что-то наигранное, фальшивое.

— Мы были так счастливы, — сказала Кристина.

— Были счастливы? Конечно! Мы и сейчас счастливы! Но наше счастье долго не продлится, если ты будешь устраивать мне сцены каждый раз, когда мне случится заговорить с какой-либо женщиной!

— Ты же знаешь, что дело не в этом!

— Извини меня, но ты должна понять, что вступив в брак, можно по-прежнему сохранять хорошие отношения с другими людьми. Нельзя же во всем видеть зло. Если я не могу заговорить с красивой женщиной без того, чтобы ты не заключила, что я влюблен в нее, то…

Он не договорил, закончив фразу шутовской дрожью, которой он постарался придать максимально комический вид.

— Ты влюблен в нее, — коротко сказала Кристина.

— Да не говори ты глупостей! Я с ней едва перебросился парой слов!

— Это ложь.

— Уж не собираешься же ты ревновать меня к любой красивой женщине, которая нам встретится?

— Она не просто красивая женщина!… Она опасная женщина. Я знаю, о чем говорю. Она причинит тебе зло, Патрик. Я умоляю тебя, забудь ее, и уедем отсюда!

— Не будь смешной, Кристина! — воскликнул он. — И давай не ссориться, ладно?

— Я и не собираюсь ссориться.

— В таком случае, веди себя, как разумный человек. Ну, нам пора идти.

Он встал.

После недолгого колебания, она тоже поднялась.

— Хорошо, пойдем, — ответила она и направилась к лестнице.

Стоящий на нижней платформе Эркюль Пуаро горестно закачал головой.

Он все слышал. Большинство людей, очутившись свидетелями интимного разговора, стараются отойти в сторону, но Эркюль Пуаро был неподвластен такого рода соображениям.

«К тому же, — объяснял он много позже своему другу Гастингсу, — речь ведь шла об убийстве.»

«Но ведь убийство еще не было совершено», — заметил ему тогда Гастингс.

«Верно, — признался Пуаро. — Но оно уже было предначертано.»

«Так почему же вы его не предотвратили?»

И Эркюлю Пуаро со вздохом пришлось объяснять, как он уже один раз делал это в Египте, что если кто-то задумывает кого-то убить, его трудно заставить изменить свое решение.

Совесть не мучила Пуаро упреками. Неизбежного не избежать.

3

Розамунда Дарнли и Кеннет Маршалл сидели на траве на вершине Чайкиной скалы. Сюда по утрам приходили те отдыхающие, которые искали покоя.

— Здесь чувствуешь себя далекой от всего мира, — сказала Розамунда. И это очень приятно.

— Да, — ответил Кеннет.

Он лег, приник лицом к земле и вдохнул запах невысокой травы.

— Хорошо пахнет. Розамунда, вы помните дюны в Шипли?

— Еще бы!

— Отличное было время!

— Да.

— Вы знаете, что вы мало изменились?

— О нет, наоборот. Я очень изменилась.

— Вы преуспели, нажили себе состояние, сделались знаменитостью, но остались прежней Розамундой!

— Если бы это было так!

— Что означает этот вздох?

— Ничего! Просто жаль, что, взрослея, люди теряют иллюзии и не остаются теми прелестными маленькими существами, какими они были в детстве.

— Но, мое дорогое дитя, насколько я помню, вы никогда не были прелестным маленьким существом! Вы очень часто страшно сердились и однажды в приступе гнева чуть не задушили меня!

Она рассмеялась.

— А вы помните, как мы ходили с Тоби охотиться на водяных крыс?

На протяжении нескольких минут они предавались воспоминаниям о давнишних приключениях, затем умолкли. Пальцы Розамунды играли с замочком сумки.

— Кеннет!

Маршал снова лежал, уткнувшись лицом в траву.

— Кеннет, — повторила она, — вы не перестанете со мной разговаривать, если я скажу вам что-то ужасно нескромное?

Прежде чем ответить, он перевернулся на спину и сел.

— Я не представляю себе, как вы можете сказать что-то, что покажется мне нескромным. Вы же знаете, мы старые друзья…

Эти слова доставили ей удовольствие, но она не подала вида.

— Кеннет, почему вы не разведетесь? — спросила она.

Лицо Маршалла изменилось, стало жестким, и недавнее счастливое выражение его исчезло. Он вынул из кармана трубку и, не отвечая, стал набивать ее.

— Простите меня, если я причинила вам боль, — извинилась она.

— Вы не причинили мне боли, — тихо произнес он.

— Ну так что же?

— То, что вы не можете понять…

— Вы… Вы так ее любите?

— Дело не в этом. Но я женился на ней.

— Я знаю. Но ведь… у нее было прошлое.

Он сосредоточенно набивал трубку.

— Может быть, — ответил он.

— Вам ничего не стоит развестись, Кен.

— Мое дорогое дитя, вы не имеете право говорить это. Она кружит мужчинам головы, возможно. Но это не доказывает, что она потеряла свою!

Розамунда удержала слова, готовые слететь с ее губ, и сказала только:

— Если вы предпочитаете смотреть на вещи иначе, вам было бы легко сделать так, чтобы развод попросила она.

— Не сомневаюсь.

— Вам нужно это сделать, Кен. Правда… Ведь у вас есть дочь.

— Какое Линда имеет к этому отношение?

— Подумайте, Кен. Дети очень многое чувствуют.

Прежде чем ответить, Кеннет поднес к трубке спички и несколько раз затянулся.

— Да, конечно, кое в чем вы правы. Вполне возможно, что Линда и Арлена не очень ладят друг с другом, и я согласен с вами, что для Линды было бы лучше попасть под другое влияние. Это уже давно беспокоит меня…

— Я очень люблю Линду, — сказала Розамунда. — В этой девочке есть что-то доброе. Да, очень положительное.

— Она вся в мать. Как и Рут, когда она берется за что-то, от своего не отступится.

Они снова помолчали.

— Так что же, — продолжала Розамунда, — вы не думаете, что вам следовало бы расстаться с Арленой?

— Развестись?

— Да. Сейчас это делается очень часто…

— Вот это-то мне и не нравится! — гневно воскликнул Кеннет Маршалл. — Именно этого я и не переношу!

Она с удивлением посмотрела на него.

— Чего этого?

— Того, как люди стали вести себя. Они берутся за что-нибудь и при первой же возможности бросают начатое, чтобы ухватиться за что-то другое! Это выводит меня из себя! Есть вещь, которая называется порядочностью. Если ты женился на женщине и взял на себя обязательство заботиться о ней, слово надо держать. До конца! Это вопрос чести! Слишком уж много стало неудачных браков и скоропалительных разводов! Арлена — моя жена, и точка!

Розамунда наклонилась к нему и вполголоса проговорила:

— Значит, вы останетесь с ней, «пока смерть вас не разлучит»?

— Совершенно верно.

Она встала и сказала:

— Я поняла.

Возвращаясь в Лезеркомбскому заливу по узкой петляющей дороге, мистер Хорас Блатт, на одном из поворотов, чуть не задавил миссис Редферн.

Она прижалась к зеленой изгороди, а мистер Блатт в свою очередь резко затормозил и остановил машину.

— Хэлло! — приветливо крикнул он.

Мистер Блатт был крупным мужчиной с красноватым лицом и венчиком рыжих волос, обрамляющих сверкающую лысину.