Правила счастья кота Гомера. Трогательные приключения слепого кота и его хозяйки - Гвен Купер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот почему, направляясь на встречу с Пэтти, я чувствовала, что поступаю с ней более чем бесчестно. Она-то не знала того, что известно мне. А я понимала, какой смысл вкладывала в слова «забегу посмотреть». «Не нужен мне никакой третий кот, во всяком случае сейчас» — вот какой. Но я почувствовала бы себя очень-очень плохой, если бы отказала наотрез, выслушав историю до конца. А маленькой оговоркой я сохранила за собой моральное право слезть с крючка.
— Мы просто обязаны его взять. Он должен жить дома, — решительно сказала мне Мелисса накануне вечером, когда я поведала ей историю слепого котенка. Мелисса мне не чужая — у нее-то я и жила в одноэтажном доме на две спальни с видом на Саут-Бич. Все затраты — оплату счетов, покупку продуктов и мелочей для дома — мы делим пополам. При этом я еще и пыталась выкроить деньги на съем жилья. Так что, когда Мелисса говорит «дом», она имеет в виду именно этот. Она замечательная, и она здесь хозяйка. На многое из того, что кажется мне непреодолимым, она обращает не больше внимания, чем на досадный глюк на экране монитора. Ни выросшие счета от ветеринаров, ни бесплодные попытки подыскать жилье на троих (или уже на четверых со мной вместе?), ни перспектива попасть в категорию «несвидабельных», как нынче говорят, — ничто не могло вызвать у нее состояния, даже близкого к агонии. Что касается последнего пункта, то лично я едва ли не наяву слышала мужские голоса откуда-то из будущего: «Вот что я скажу тебе, приятель: вообще-то, она отпадная, отнюдь не дура, и всё при ней, но три кошки в довесок… сам понимаешь…»
Честно говоря, я даже не успела задуматься о том, подхожу ли сама такому котенку. Тут, наверное, нужен особый уход, но в чем он заключается? И что делать, если он так и не научится сам передвигаться? Что, если мои кошечки знать его не захотят и устроят ему несносную, по кошачьим меркам, жизнь? А если я сама окажусь не готова к тяготам подобной опеки? Я, которая и о себе-то позаботиться не может, если принять в расчет тот факт, что, по сути, я и сама бездомная.
Что меня вдохновило, так это произнесенное Мелиссой слово «мы». По крайней мере, есть на кого положиться. А раз так, где-то в потаенных уголках подсознания уже зашевелилась мысль: «А может, и впрямь рискнуть и привезти его сюда. Почувствую, что не справляюсь, — всегда есть Мелисса…»
— …Но последнее слово, конечно, за тобой, — эхом донесся до меня ее голос. — Ведь, когда ты подыщешь себе жилье, вы, естественно, переедете вместе.
* * *На встречу с ветеринаром я мчалась со всей скоростью, на которую были способны мотор и колеса. Меня подгоняло прежде всего чувство вины: не возьму я — не возьмет никто. Я — легкая мишень, когда дело касается животных, и все это знают. Я была ветераном среди волонтеров всевозможных организаций, которые помогали зверушкам по всему Майами. Когда еще мы жили с Джорджем, я часто приходила домой в слезах. Вопреки всем разумным доводам я умоляла забрать из приюта собачку или кошечку, которым грозила эвтаназия, если хозяин не найдется. Единственное столкновение с законом случилось у меня в студенчестве. Тогда я участвовала в акции протеста возле университетского центра по изучению приматов в собственном учебном заведении. Меня даже арестовали. А в школьные годы до самого здания школы меня всегда сопровождала стайка бродячих собак и кошек. Им я усердно скармливала свой завтрак, не задумываясь, как буду перебиваться на большой перемене.
«Все потому, что у меня нет зрелого, твердого характера и трезвого ума, — сказала я себе почти со злостью, едва вписываясь в парковку. — Я слишком мягкотелая, а последствия оценить не умею. Это и привело, а вернее, довело меня до того, что я здесь. Ни своего дома, ни денег, ни семьи. А ведь мне казалось, что я много лет строю надежное будущее. И что в итоге?» Я поймала себя на том, что подспудно пытаюсь разозлиться. Видно, проще убедить себя, что ты злишься и на то есть причины, чем признать, что ты в панике.
На дворе стоял до свирепости удушливый поздний август. Над раскаленным асфальтом колыхались похожие на сказочных джиннов серебристые волны восходящего воздуха, словно немые стражи у врат ветеринарной клиники. Секретарша за приемной стойкой тепло, если не ласково, приветствовала меня и немедленно вызвала Пэтти. Та высунула голову из-за двери прямо за конторкой и пригласила меня: «Заходите же!» Я проследовала за ней вдоль рядов клеток с кошечками и собачками. Не то чтобы я не замечала их раньше. Скорее, не давала себе труда задуматься о том, что их ждет. Мне всегда казалось, что хозяева временно оставили их на попечение ветеринаров и вот-вот вернутся и все наладится. Только сейчас я поняла, что здесь бывших хозяев не ждут. Вся надежда на таких, как я: может, возьмут, а может, и нет.
В конце коридора, обшитого вагонкой, Пэтти отворила дверь в амбулаторию. На столе для осмотра пациентов стоял одинокий пластмассовый ящик, даже без крышки. «Чтобы лучше узнать друг друга», — кивнула Пэтти. Я подошла поближе и заглянула внутрь. «Какой же он крохотный», — мелькнула мысль. Обе моих кошечки оказались у меня примерно в том же возрасте. Но я уже и забыла, какими маленькими бывают месячные котята. С виду он весил меньше сотни граммов. Свернувшись в клубок, он замер у дальнего
