История Русской армии - Антон Керсновский

Узнав о таком бедственном положении своей армии, Петр употребил все меры для ее спасения. Он сосредоточил 12000 в Минске и приказал Мазепе с казаками (25000) соединиться с ними для совместных действий по деблокаде Гродны. Когда же вовсе была потеряна надежда на помощь Августа II, Царь приказал Репнину (фактически командовавшему армией за Огильви) держаться в Гродне до вскрытия рек, а затем, пользуясь прочно устроенным мостом через Неман и довольно значительным удалением шведских линий, перейти скрытно на левый берег Немана и отступить на Брест, или между Брестом и Пинском, с целью как можно скорее прикрыться болотами Полесья, а затем отступить к Киеву. В то же время Царь стал готовиться к войне со шведами на собственной территории — он укрепил Смоленск, а для защиты от банд Лещинского провел от Пскова через Смоленск на Брянск укрепленную линию (в лесах — засеки 150–300 шагов шириною, на полянах — валы, на больших дорогах — укрепления, их охраняющие).

30-го марта Огильви и Репнин вывели русскую армию из Гродны, уничтожили за собой мост и быстрыми переходами достигли Бреста, а после — Днепра. Не найдя моста, Карл XII смог переправиться через Неман лишь 3-го апреля, нагнать же русских ему уже не удалось.

Это отступление русских войск от Гродны является высоким образцом военного искусства. В то время оно вызвало восхищение иностранцев — ив первую очередь самих шведов. Быстрота и скрытность маршей этой армии, ослабленной 75-дневным сидением и насчитывавшей в своих рядах добрую половину больных, сохранение ею своей артиллерии и обозов — все это явилось показателем ее высокой боеспособности и воинского духа. Армия Сент Круа — нарвская армия 1700 года никогда не была бы способна на такое отступление.

8-го июня главная русская армия (Петр I и Огильви) сосредоточилась у Киева. Она насчитывала 35000 пехоты и 21000 драгун. Кроме того, на Двине у Полоцка имелось 5000 штыков и 3000 сабель{22}, прикрывавших Псков и Смоленск, а в завоеванных балтийских провинциях расположено гарнизонами 22000 пехоты и 4000 драгун. Всего в распоряжении Петра имелось свыше 90000, из коих около двух третей готовились встретить шведов под киевскими стенами.

Однако шведский король, дав своим войскам отдохнуть на Волыни, двинулся оттуда не на восток — в Россию, а на запад — в Саксонию, осознав наконец (на шестом году войны) важность занятия этой страны — единственного источника Августа II к ведению войны.

* * *

Выступив зимой к Гродне с главными силами своей армии, Карл XII оставил в лагере у Блоне 12-тысячный корпус генерала Рейншильда. Командовавший русско-саксонской армией генерал Шуленбург решил воспользоваться уходом главных сил противника и атаковать шведов на их квартирах. Однако Рейншильд сам двинулся навстречу Шуленбургу и, несмотря на двойное превосходство сил русско-саксонской армии, совершенно истребил его в сражении под Фрауштадтом. При Фрауштадте 13-го ноября 1706 года 12000 шведов {23} сражалось с 20000 союзников. Эти последние лишились 6000 убитыми и ранеными и 8000 пленными (в том числе начальник русской дивизии генерал Востромирский), 68 знамен и 75 орудий. Урон победителей — 1400 человек — в 10 раз меньше побежденных.

Фрауштадтский погром явился для Саксонии тем же, что Нарва для России. Однако Август не был Петром — и саксонцы не были русскими! Никто не подумал переливать колоколов в пушки и выставлять новую армию. Август II бежал в Краков, бросив свою страну — как незадолго перед этим бежал из Гродны, покинув вверенную ему Петром русскую армию.

Карл XII, выступив из Волыни, прошел всю Польшу и, соединившись с Рейншильдом, покорил без труда в течение августа месяца всю Саксонию.

Остатки саксонских войск бежали на Рейн… Шведский король расположил свою сильно утомленную армию на Эльбе, у Альтранштадта, оставив у Калиша корпус Марденфельда (7000 шведов и 20000 поляков партии Лещинского) — наблюдать за остатками войск Августа (15000 саксонцев, русских и поляков, достаточно деморализованных, чтоб считаться сколько-нибудь серьезным противником).

Курфюрст саксонский, король польский окончательно пал духом. Открыв переговоры о заключении мира (тайком от русских), Август должен был принять все условия Карла XII, отказаться от союза с Россией и от польской короны в пользу Лещинского. Мир был подписан в Альтранштадте в палатке победителя 24-го сентября{24} — и Август тщательно скрыл его от своего союзника — русского Царя.

Следом за шведской армией из Киева, через Волынь и Малополыпу шла конная армия Меньшикова{25} в составе 40000 пик и сабель (20000 драгун — вся конница Киевской русской армии — и 20000 малороссийских казаков).

Подойдя к Калишу, Меньшиков решил атаковать своими драгунами корпус Марденфельда и потребовал участия в бою войск Августа II, который волей-неволей поставлен был в необходимость принять участие, правда, совершенно пассивное, в сражении.

Честь победы при Калише 18-го октября 1706 года принадлежит исключительно русским. Марденфельд со шведами сдался, его польские союзники были рассеяны… Других войск у короля Лещинского не было, и калишское сражение, — Фрауштадт с переменившимися ролями, — отдавало снова всю Польшу в руки союзников. Калишский бой знаменит тем, что в нем с русской стороны не действовало ни одного пехотинца. Это чисто кавалерийская драгунская победа. У Меньшикова было 17000 драгун, у противника 27000 человек, из коих 1000 убито, 4000, во главе с Марденфельдом, взято в плен, остальные рассеяны. Наш урон — 400 человек, в 13 раз меньше.

Счастье улыбалось Августу, но саксонский курфюрст боялся им воспользоваться. Страшась гнева шведского короля, он отправился в Саксонию уговорить Карла XII не расторгать договора, а Меньшикова отослал на зимние квартиры в глубь Галиции. Мир Саксонии со Швецией был объявлен 1-го ноября.

Отныне у шведского короля оставался один лишь противник — и вся тяжесть борьбы обрушилась на одну Россию.

Второй период войны

Сознавая те бедствия, которые придется испытать России от неизбежного теперь нашествия, Петр Великий пытался предложить Карлу XII мир, оговаривая для себя лишь сохранение Петербурга — окна в Европу и соглашаясь отдать все остальные свои завоевания. Однако Карл, считая это следствием боязни, предъявил самые унизительные условия, на которые русский Царь, конечно, не мог согласиться.

России оставалось изготовиться к тяжелому единоборству. Петр приказал усилить оборону Киева, Смоленска, Пскова и Новгорода, укрепить Великие Луки. На случай же самого несчастного оборота войны укреплялись Кремль и Китай-город. Устроено предмостное укрепление в Копысе на Днепре и исправлена линия засек Псков — Смоленск — Брянск.

В армию прибыли рекруты набора 1705 года (первого за войну), пополнившие ее ряды. Войска отдохнули под Киевом от гродненского сидения и утомительного отхода. В главных силах с лета 1706 года стало считаться 60000 человек. По словам англичанина Витворта, видевшего армию в 1707 году, она состояла из здоровых, статных, хорошо обученных молодцов и очень изменилась со времени кампании в Польше. Материальная часть и конский состав, правда, оставляли, по его словам, желать лучшего (оружие плохо, а лошади и того хуже). Любопытно, что все иностранцы, видевшие русскую армию в первой половине XVIII века, весьма критически относятся к нашей коннице. Малорослая порода русских лошадей не выигрывала, конечно, при сравнении с рослым конским составом европейских армий. Австриец Парадиз{26}, наблюдавший русскую армию 30 лет спустя после Витворта — в эпоху Миниха — пишет, что кавалерию за драгунов и почитать нельзя, лошади до того плохи, что ему часто случалось видеть, как драгуны, сходя с коней, валили их на землю. Это последнее утверждение надо отнести за счет развесистой клюквы, тем не менее доля правды во всех этих суждениях, конечно, есть. Императрица Анна Иоанновна в одном из своих указов констатирует, что до сего времени при нашей кавалерии употребляемые лошади по природе своей к стрельбе и порядочному строю весьма не способны… Как бы то ни было, при всех этих недостатках русская конница имела победы, каких никогда не имела и не будет иметь конница других стран. Имена Калиша, Лесной, Полтавы, Переволочны{27}, Пасс Круга, Палцига и Кунерсдорфа тому доказательство.

На военном совете в Жолкиеве{28} (квартиры Меньшикова) был выработан план действий, вполне согласный с обстановкой. Во исполнение его главные силы нашей армии весной 1707 года перешли из киевского района в район Вильна — Минск, причем непроходимое Полесье огибалось маршами к Висле, а оттуда к Неману (движение совершалось по неприятельской стране, но Карл XII был далеко, а Лещинский бессилен). Оборона Киева поручалась Мазепе с казаками.

Таким образом, на севере Полесья Петр решил вести упорную активную оборону границ, а на юге пассивную, возлагая эту последнюю задачу на малороссийскую милицию, особенно пригодную для защиты своего родного очага.