Загадка Красной вдовы - Джон Карр

— Я уже знаком с мистером Бендером, — сказал сэр Джордж. Он внимательно смотрел на гостя. — У вас усталый вид. Тяжелый день?

Бендер взглянул на сэра Джорджа и тут же опустил глаза долу.

— Кажется, так, — рассеянно и невпопад ответил он. У него был невыразительный, но приятный голос. Он натянуто улыбнулся. — Иногда приходится много работать. Но я не против. Мисс Бриксгем знает, как подогреть творческое рвение.

Тон сэра Джорджа оставался дружелюбным, но выражение лица изменилось, как будто он старался скрыть усмешку. Он сказал:

— Я не сомневаюсь в этом. Но все же человеку нужно хоть иногда отдыхать. Надеюсь, вы скоро покажете свою работу?

— Очень скоро, если все пойдет гладко. Но давайте не будем сейчас об этом говорить.

Возникла странная, зловещая пауза. Единственным человеком, не заметившим ее, был лорд Мантлинг. Сунув руки в карманы, он нетерпеливо бродил по комнате и, казалось, заполнял собой все свободное пространство. Он остановился возле одной из полок и переставил с места на место бронзовую статуэтку всадника. Зацепившись взглядом за пару коротких дротиков с широкими лезвиями, перекрещенных за обтянутым шкурой щитом, он протянул было руку, чтобы поправить и их, но замер, услышав нарочито-мелодичный голос Изабеллы Бриксгем, вкравшийся в тишину так, будто она продолжала свое предыдущее предложение:

— Я неоднократно просила тебя, Алан, чтобы ты не прикасался к отравленному оружию. Я даже слугам запретила его трогать.

Мантлинг медленно развернулся, наливаясь злобой, и зарычал:

— А я неоднократно просил, чтобы вы поменьше пороли чушь! — Он издевался над ее тоном. — И если вы отдали подобное распоряжение, в моей власти отменить его. А теперь, при всем уважении, могу я спросить, что вам здесь нужно? Отец не допускал женщин в свои покои. Я считаю, что это было в высшей степени разумно. Вы понимаете мою мысль? Кроме того… не то чтобы это имело большое значение… вы совершенно зря беспокоитесь. Арнольд проверил все имеющиеся у меня стрелы.

— Стрелы, — холодно возразила мисс Бриксгем, — но не остальное оружие.

— Это, что ли? — Его костяшки прошлись по плоскости лезвия.

— Если хотите. И раз ты спрашиваешь, что мне здесь нужно, я отвечу. Во-первых, я хотела бы узнать, почему ты сидишь у себя в кабинете вместо того, чтобы присоединиться к остальным гостям в гостиной. Во-вторых, боюсь, мне придется настоять на том, чтобы принять участие в вашей глупой игре, — я являюсь старшим и, возможно, более мудрым, чем ты, членом семьи и имею право настаивать. — Она говорила, а Терлейн не мог отделаться от впечатления, что ее лицо раздвоилось. Одна половина лица была обращена к Мантлингу, и Терлейн мог видеть его только в профиль; но каждый раз, когда она смотрела на гостей, на нем играла приятная улыбка. Терлейн не замечал, когда улыбка появлялась или исчезала. — Да. Если ты еще не отказался от своей дурацкой затеи, я тоже буду тянуть карты… Присаживайтесь, джентльмены. Я ожидала вас в гостиной… Кстати, Алан, отчего ты не сказал правду?

— Правду?

— Отчего бы не рассказать гостям всей истории? Ты, например, уверял, что не знаешь, почему та комната так называется. Почему ты солгал?

Широкое лицо Мантлинга съежилось, глаза под красными веками сощурились еще сильнее. В свете лампы его мелкие кудри сально блестели.

— Может быть, потому, — с усилием сказал он, — что я горжусь моими предками не более, чем некоторыми из моих ныне живущих родственников.

Изабелла легко повернулась к остальным присутствующим. Странно, но с ее губ не сошла приятная улыбка, движения не потеряли своей невозмутимой мягкости; взгляд ее бледно-голубых глаз также не изменился, сейчас он еще больше, чем прежде, заставлял Терлейна чувствовать себя не в своей тарелке. По хребту его — от шеи до поясницы — пробежали мурашки.

— Я могу сама просветить вас, джентльмены, — сказала она. — Дело в том, что во времена Регентства этот дом был известен как «Дом палача». Возможно, такое шутливое название дал ему сам принц-регент. А что касается «вдовьей комнаты»… Алан вам не все рассказал. — Она поиграла ниткой жемчуга на руке, текучим жестом дав ей сползти с предплечья на запястье. — Вначале она называлась La Chambre de la Veuve Rouge, то есть «комната Красной вдовы». «Красная вдова» — это, конечно, гильотина.

Она снова улыбнулась; видимо, она гордилась своим отменным французским произношением. Терлейн вздрогнул, когда в наступившей тишине раздался резкий стук в дверь.

— Сэр Генри Мерривейл, ваша светлость, — провозгласил Шортер.

Глава 3

У ТЕМНОЙ ДВЕРИ

Итак, вот он: великий Г. М., о котором Терлейн столько слышал от Джеймса Беннета. Г. М., в прошлом возглавлявший службу контрразведки Великобритании. Г. М., от природы лишенный всякой заносчивости и чурающийся собственной славы, добряк, стесняющийся своей доброты. Г. М., большой любитель вкусно поесть. В дверях возникла его двухсотфунтовая туша, увенчанная огромной лысой головой. Лицом он походил на Будду, только уголки его рта были направлены не вверх, в полуулыбке, а вниз, будто Г. М. подали на завтрак тухлое яйцо и он до сих пор ощущает его зловоние. Очки его были спущены на самый кончик носа — если допустить, что у столь значительного носа имеется кончик. Казалось, вокруг Г. М. концентрировалась аура здравого смысла. Его появление вызвало необъяснимое, но явственное облегчение у всех гостей.

— Добрый вечер. — Он неопределенно взмахнул рукой, больше похожей на ласт морского котика, и несколько раз моргнул. — Надеюсь, я не опоздал. Черт возьми, меня всегда все задерживают! Похоже, все уверены, что своих дел у меня быть не может. Не мог вырваться из «Диоген-клуба». Старина Фенвик придумал кроссворд, и Лендинн вздумал спорить со мной по поводу одного вопроса из него. А ответ был Enchiridio, «Краткое руководство». Точно. Шесть по горизонтали, десять букв. «Сборник молитв, составленный папой Львом III и подаренный им Карлу Великому в восьмисотом году»… Я так Лендинну и сказал. Но он стал спорить. Вот дурак! Мантлинг, как поживаете?

Мантлинг сердечно приветствовал его. Затем Мантлинг начал знакомить Г. М. с присутствующими, и Мерривейлу пришлось вперевалку ковылять от гостя к гостю, что заняло немало времени. Когда он пожимал своим ластом руку Терлейна, на его будто топором срубленном лице мелькнуло некое подобие улыбки.

— А я о вас слышал. Черт меня побери, приятно познакомиться! Мне о вас Джимми Беннет рассказывал — тот, который попал в заварушку в прошлом году. У меня есть ваша книга. Неплохо пишете… Кстати, Мантлинг, в тот день, когда вы заглянули ко мне в контору, мне попалась статья о вас. В ней было написано, что вы были в Северной Родезии. Вы мне об этом не рассказывали.

Мантлинг оживился.

— Убил там слона, — самодовольно сказал он, — точнее, двух. В прошлом году. Я туда больше не поеду. От Южной Африки уже ничего не осталось. Страна вычищена до самого бельгийского Конго. Они организовывают охотничьи заповедники — представляете! Как будто туда за фазанами ездят! В национальных парках львы шляются у машин и обнюхивают колеса, словно собаки. Смех! Подавайте мне Южную Америку, вот что я вам скажу. Подайте мне Южную Америку…

— И южноамериканские яды, — сказала Изабелла таким тоном, каким обычно говорят об изысканных блюдах. Ее и без того неживые глаза вовсе остановились. — Не уходи от разговора, Алан. Вы, сэр Генри, сыщик. Я слышала о вас.

Г. М. посмотрел на нее, мигнул, вслед за головой медленно развернул к ней неуклюжий корпус. Выражение его лица не изменилось.

— Очень интересно, мэм. Когда со мной разговаривают таким образом, жди вопросов. Я прав?

— Да, я хочу задать вам несколько вопросов… Алан, налей сэру Генри стаканчик хереса. — Кисти ее сплетенных рук напряглись. — Говорят, с вами небезопасно иметь дело, и вы меня немного пугаете. Поэтому я хочу задать свои вопросы до того, как вы начнете задавать свои. Мой племянник рассказывал вам о «вдовьей комнате»?

— Ну… Почти не рассказывал. — Г. М., казалось, докучала какая-то невидимая муха. — Но он сообщил достаточно для того, чтобы зацепить мое любопытство, черт бы его побрал. Он явился ко мне со своей историей как раз тогда, когда у меня было невпроворот работы. Вот именно. Я занимался делом Хартли — вы, наверное, слышали о нем: пистолет в чаше для пунша. Да, у Мастерса прибавилось проблем, когда я его обнаружил. Ну, он обрисовал мне суть дела, и старой ищейке этого, естественно, оказалось достаточно, чтобы сорваться с места и примчаться сюда, поглядеть, в чем дело. Но известно мне немного. Пока немного.

Не теряя времени, Изабелла задала следующий вопрос:

— Я хочу знать, есть ли, по вашему мнению, во «вдовьей комнате» что-нибудь представляющее опасность?

— Как вам сказать… — Г. М. потер лысую голову. — Вы имеете в виду опасность из прошлого? Отравленная ловушка или игла? Нет, мэм, по-моему, ничего такого в той комнате нет.