Последняя ночь Вампира - Дмитрий Рыков

— Пей! — сказал ему сатана.

— Нет! — из последних сил закричал Филипп.

— Пей, дурак! Иначе уже через три дня твое гнилое тело будут жрать черви! Пей! — и стал насильно вливать эту ужасную жидкость барону в рот.

Де Грасси хотел ее выплюнуть, но не смог и… проглотил. Сразу в мозгу будто произошел взрыв, тело сотрясли конвульсии, и он потерял сознание.

Отшельник подошел к шкафу, взял еще один сосуд, осторожно влил раненому между губ несколько капель и поставил пузырек на место.

— Спи пока, мятущаяся душа! — приговаривал он, развязывая веревки. — В этом мире тебе не суждено обрести покой!

Он поправил под больным подушку, до подбородка укрыл его одеялом. Сам сел за стол и стал что-то писать, несмотря на кромешную темноту. Не разгибаясь, он просидел так до самого утра.

Утром в дверь тихонько поскреблись. Отшельник поднял голову — он совсем забыл про Жильбера. Он встал и открыл дверь.

— Доброго дня! — прошептал вошедший. — Как барон?

— Спит, — обычным голосом произнес отшельник. — И будет спать до заката.

— У него розовые щеки! — радостно зашептал юноша. — Щеки — с румянцем! Он выздоровеет?

— Теперь — да.

— Прости меня, — оруженосец отвесил церемонный поклон. — Ты не колдун, ты — волшебник.

— Пустое, — отмахнулся хозяин. — Только тебе придется, во-первых, на неделю покинуть его, а во-вторых, держать язык за зубами и никому не говорить, что он жив, пока барон сам тебе этого не разрешит.

— За зубами — согласен. А покинуть — как это «покинуть»? Нет, нет!

Вроде немолодой отшельник вдруг непостижимым образом оказался у оруженосца за спиной, заломил ему обе руки назад и быстро обмотал их шнуром, снятым со своего пояса. То же самое позже проделал с ногами. Юноша брыкался и звал барона на помощь, но тот спал мертвецким сном.

— Пойми, несносный мальчишка! — объяснял хозяин Жильберу. — Ты смел, ты благороден, молодец. Но все, ты уже спас своего господина. Твоя помощь уже не нужна — он тебя отблагодарит потом. Если бы я хотел вам навредить, все вы уже могли быть мертвы. Но я пожалел вас и теперь, раз уж взялся помогать, буду помогать до конца. Но ты мне мешаешь. Так что есть две возможности: или я тебя усыпляю — и ты лежишь неделю связанным в потайной комнате, или я тебя отпускаю — и ты возвращаешься сюда через семь дней и своего хозяина находишь живым и здоровым.

— Согласен, — пробурчал Тарди, у которого выбор был невелик.

— Только не отправляйся домой. То, что твой господин здесь — тайна, — напутствовал юношу хозяин, развязывая узлы обратно.

— Да и как я один вернусь — что вы говорите, — ответил Жильбер, потирая запястья, освобожденные от веревок. — Без барона мне нельзя…

— Ну и ступай пока куда-нибудь, — сказал отшельник, подталкивая юношу к двери. — Язык — за зубами. Ровно через неделю, только после заката, возвращайся…

Как только дверь захлопнулась, хозяин весь обмяк, закрыл засов, повесил на него большой замок, закрыл на ключ, потом подошел к дальней стене, поднял особым образом замаскированный в полу люк и спустился в подвал, приговаривая себе под нос: «спать, спать»…

Когда де Грасси очнулся, он увидел над собой улыбающегося отшельника. Барон потер виски и спросил:

— Добрый хозяин, у меня был то ли сон, то ли видение. Я помню твои клыки и желтые глаза. Ты пил мою кровь, а я — твою.

— Посмотри на раны, — вместо ответа сказал тот.

Филипп откинул одеяло и радостно произнес:

— Они зарубцевались! Так быстро! Но ведь это невозможно!

— У меня особая целебная кровь. Можно было дать тебе ее в склянке, выдав за лекарство, а твою выпить, пока ты спал, но я считаю, что это нечестно — ты сразу обо всем должен знать.

У барона на лбу выступили капельки пота.

— Ты — дьявол? — спросил он.

— Нет.

— Но и не человек?

— Нет.

— Тогда кто ты?

— Я — вампир.

— Как-как?

— Вампир. Представитель особого рода, питающегося кровью и живущего вечно. Мне три тысячи лет, я никогда не старею.

Барон застонал от ужаса.

— У меня — видения! Я, наверное, уже в аду.

— Ты — обращенный. Вчерашней ночью ты пережил трансформацию. Ты теперь — такой же, как я. Я научу тебя выживать, расскажу все, что знаю. В твоей новой жизни будет несколько очень трудных для первоначального восприятия вещей — это необходимость убивать, чтобы раз в неделю насыщаться кровью, и невозможность выйти на солнечный свет. Если на твою кожу упадет хоть один луч солнца, она сначала покроется волдырями, как от ожога кипящим маслом, затем волдыри перейдут на все тело, и через двадцать четыре часа ты рассыплешься в прах. В остальном — у тебя будет безмерная физическая сила, пропадет необходимость есть человеческую пищу.

Барон размышлял. Сказанное он воспринимал Тяжело, но внимательно.

— Кровь… Она должна быть человеческой? Или кровью животного?

— Все равно. Человек — такое же животное. Даже хуже. Животные не убивают себе подобных, а убивают других, и только во время охоты, ради пищи. Но я человеческую кровь пью редко. Хотя удовольствие от нее несравнимо больше, но я не хочу удовольствий. Я хочу знаний. Я пью в основном кровь животных, потому и живу в лесу. Многие со мной не согласны. Они осели в городах.

— Есть и другие? Вас, таких, много?

— По крайней мере, я знал нескольких. Некоторые, говорят, родились вампирами, некоторые — обращенные, как я и ты.

— Вы — слуги дьявола?

— Вот заладил, надоел уже! Мы — ошибка природы, побочная ветвь, не знаю… Я дьявола не встречал и в контакт с ним не вступал, хотя, конечно, многие из нас и видят в этом свое предназначение — бороться за пришествие антихриста… Мне это чуждо. Я занимаюсь наукой и достиг в этом определенных успехов. Если бы тебя принесли сразу после боя, я мог тебя вылечить без трансформации — отправился бы в свой замок да спокойно доживал назначенный век. Но теперь поздно.

— А что ты мне говорил про выбор?

— Выбор: если тебе надоест такое существование, выйдешь на солнце — и все. Окажешься там, где мог быть уже сейчас.

— Мне это очень тяжело принять… Все очень непонятно…

— Слушай! Тебе нужно питание. Кровь молодого оленя. Я могу отправиться на охоту, но ты должен поклясться, что не сбежишь и не выдашь мою тайну. Если захочешь уйти, я тебя сам отпущу — через неделю. Но не раньше.

— Я даю слово…

— Ну и прекрасно. Только я тебя все равно запру. И выпей моих капель — думы разорвут твою голову, если не заснешь. А я, когда вернусь, разбужу тебя.

— Согласен, — кивнул де Грасси.

А что еще оставалось?

Филипп снова погрузился в сон. Он шел под проливным дождем, небо затянули свинцовые тучи. Слышал голос и шел на зов. Дорога вела под уклон, он вдруг поскользнулся и, кувыркаясь, покатился вниз и упал с обрыва. Внизу шумела бурная река, он уже набрал в грудь воздуху, чтобы нырнуть в воду, но вода не приближалась, он все падал и падал…

— Барон! Барон! Эй!

Де Грасси очнулся. Отшельник легко шлепал его по щекам.

— Я принес питание. Вставай.

Филипп выпрямился на кровати. Животное с умело связанными ногами дергалось на полу и жалобно скулило.

— Давай! — скомандовал хозяин.

Барон неохотно встал, приблизился к оленю и вдруг… Слух его невероятно обострился, он стал чувствовать множество незнакомых запахов. Он слышал жужжание маленькой мошки под потолком и шорох лапок таракана в щели далеко под полом, слышал испуганное дыхание оленя, чувствовал, как шевелятся у него волоски в ноздрях, видел пульсирующую жилку на шее…

Он перестал владеть собой. Повинуясь чужому властному инстинкту, барон метнулся к животному и припал к этой жилке, разодрав кожу внезапно выросшими клыками. В рот ударила горячая кровь, и он не мог оторваться — она перетекала ему в желудок невероятно быстро, мозг вдруг взорвался миллионом искр, откуда-то в теле появились могучие силы…

— Хватит! Хватит! — услышал он. — Не надо так много!

Де Грасси вскочил на ноги и завыл, как волк. Это был вой торжества.

— Что со мной? — крикнул он. — Во мне столько сил, что я могу за минуту разворотить эту хижину!

— Посмотри на свои раны, — смеясь, сказал отшельник.

Филипп опустил глаза и увидел, что ни на плече, ни на ногах нет никаких следов.

— Я здоров! — торжествующе крикнул он.

— О, еще как! — ответил хозяин. — А что с тобой будет, когда ты попробуешь кровь человека!

— Ты же говорил, что не питаешься кровью людей.

— У тебя будет много врагов. А враги за людей не считаются. Тут уж — никаких запретов.

— Ты, наконец, назовешь мне свое имя?

— Ты будешь звать меня «наставник». Пойди в лес, побегай, почувствуй свое новое тело, тебе это сейчас нужно. Только не слишком увлекайся.

Новообращенный вампир бросился наружу и побежал, нет, огромными прыжками пустился по тропе. Он чувствовал присутствие в зарослях множества насекомых и животных, знал, где нора лисицы, где берлога медведя, где дрожит под кустом заяц. Подпрыгнув вверх на огромную высоту, схватился за ветку дуба, потом еще за одну, выше, выше, вот оказался на самой верхушке. Огромный мир расстилался перед ним. И каждую микроскопическую часть этого мира он чувствовал. Полный восторга, он завыл, подняв голову к небу…