Экипаж «Меконга» (С иллюстрациями) - Евгений Войскунский

— Подумаешь! — Валя надулась и замолчала.

Юра затянул песню, и Николай подхватил ее. Слова для песен они придумывали сами или просто распевали какие-нибудь стихи на популярный мотив.

Между тем теплоход поравнялся с «Меконгом». Экипаж яхты обратил внимание на толпу пассажиров под тентом прогулочной палубы.

— Драка там, что ли? — сказал Николай, всматриваясь в беспокойную людскую массу, столпившуюся на палубе. — Смотрите!

С высокого борта теплохода сорвалась тонкая фигурка в красном и полетела в воду.

— Поворот фордевинд! — крикнул Николай.

Юра навалился на румпель. Завизжали блоки, и гро-та-гик перебросился на другой борт, описав широкую дугу. Яхта мгновенно развернулась и полетела к теплоходу, до рубки уйдя правым бортом в воду. Корпус задрожал, зазвенели штаги.

— Держи, Валя! Ногами упирайся! — Николай передал девушке стаксель-шкот и, сильно оттолкнувшись, прыгнул в воду.

Глава третья, в которой Опрятин сообщает Привалову одни сведения н попутно выведывает другие

— Полагаю — ты не надеялся найти здесь епископа. Однако почему эти кости так странно лежат?

И действительно, скелет лежал в неестественной позе.

К концу занятий в кабинет Привалова зашел его старый друг, Павел Степанович Колтухов, главный инженер «НИИТранснефти».

— Ну, Борис, — сказал он, присаживаясь к столу и вытягивая длинные ноги, — уладили: завтра возобновляются работы на стройплощадке.

— Слава те господи! — Привалов откинулся на спинку стула. — Руки пооборвал бы этим экономистам! Тоже мудрецы! Подают докладную, будто выгоднее возить нефть танкерами, чем качать по трубопроводу. А возвратные рейсы порожняком — это экономисты не учитывают? А приемка и выпуск балластной воды? А число штормовых дней на Каспии?

Колтухов согласно кивал лысой головой. Затем он вставил в рот папиросу и остренько взглянул на Привалова из-под мохнатых бровей:

— Ты меня в преимуществе трубопровода не убеждай — сам знаю. Ты мне скажи: куда будем вести первую нитку?

— В проекте два варианта. Я предлагаю — к северной эстакаде.

— А Маркарян уверяет, что лучше к восточной. Позвони ему, пусть зайдет.

Вошел инженер Маркарян, маленький, подвижной, небритый.

— Вот что, голубчики, — сказал Колтухов, окутываясь дымом. — Посмотрел я ваши варианты и вижу: равноценные они. Технически и экономически. Вы что же, не можете между собой договориться? Нянька нужна? Наставница?

— С этим упрямым человеком разве договоришься? — проворчал Привалов.

— Ты упрямый! — Маркарян вскочил со стула, забегал по кабинету. — Я сколько раз тебе говорил: восточная эстакада…

— Сядь! — махнул ему рукой Колтухов. — Про Буриданова осла слышали? Который не знал, какую из. двух одинаковых охапок сена выбрать и подох с голоду. Так я вам не Буриданов осел. — Он вытащил из кармана двадцатикопеечную монету.

— Так нельзя, Павел Степанович, — запротестовал Маркарян.

— Можно. Практическое приложение теории вероятности. Чистейшая кибернетика, только без электроники. «Орел» — восточный в ариант, «решка» — северный.

— Это, полагаю, не серьезно? — сказал Привалов.

— Тебе не нравится уличная терминология? Ладно, применим термины Монетного двора. Не «орел» и «решка», а «аверс» и «реверс».

Колтухов раскрутил монету, она зажужжала по настольному стеклу и упала.

— Принят вариант Маркаряна, — объявил Колтухов. Маркарян радостно хохотнул, потер руки и вышел.

— Нелогичное решение! — сердито сказал Привалов.

— В этом его ценность, — возразил Колтухов. — Задачу выбора из двух равных не может решить только электронно-счетная машина. А человек может. Способность к нелогичным решениям, когда нет решения логичного, — в этом, если хочешь, преимущество человечьего мозга над электронным.

Он подошел к большой карте Каспийского моря, висевшей на стене, и немного постоял перед ней.

— Сорок километров труб, — проговорил он. — Да еще три нитки — это сто шестьдесят. А на очереди Транскаспийский трубопровод — еще триста километров… Устилаем дно Каспия металлом.

— Миллионами рублей, — добавил Привалов, тоже подходя к карте. — Двадцатый век на дворе, а мы, как в первом, без труб не умеем транспортировать жидкость.

Колтухов пожевал губами, спросил:

— Последнюю статью Аршавина прочел?

— Не успел. Но про его работу знаю. Предлагает буксировать нефть через море в огромных мешках из тонкой пленки. Конечно, выгоднее танкерных перевозок.

— Ты прочти статью, — посоветовал Колтухов. — Аршавин разработал, понимаешь, целую теорию автоматического приспособления длины мешка к длине волны. Энергия на преодоление трения о воду черпается из энергии самой волны. Занятная штука. — Колтухов налил из графина стакан воды и выпил; кадык на его худой, морщинистой шее ходил при этом вверх-вниз, как поршень в цилиндре. — Так вот, — продолжал он, — для аршавинских мешков нужна очень прочная и тонкая пластмассовая пленка.

— Ну, это по твоей части, — сказал Привалов.

— Набросал я, Борис, статейку на этот счет. Кое-какие соображения о пленке. Зайди вечерком — почитаю.

— Пластмассовая пленка — та же труба, — задумчиво проговорил Привалов. — Принципиально ничего нового…

— Ничего нового? — Колтухов язвительно хмыкнул. — А ты что нового предлагаешь?

— Засела у меня в голове одна мыслишка, — признался Борис Иванович. — Из области физики поверхности. Любая поверхность обладает энергией, так? Представь себе, что будет найден способ управлять этой энергией для изменения свойств поверхностного натяжения…

— Постой. Есть вещества, которые прекрасно воздействуют на поверхность; их так и называют: ПАВ — поверхностно-активные вещества. Моющие средства, разжижающие…

— ПАВы уменьшают натяжение, — возразил Привалов, — а я имею в виду усиление. Такое усиление, чтобы, скажем, нефтяная струя держалась… ну, что ли, в коже собственной поверхности…

— Где это ты подхватил такую идею? Привалов улыбнулся:

— На толкучке. — Он коротко рассказал о разговоре с молодыми инженерами.

— Старый фантазер! — Колтухов засмеялся дребезжащим смешком. — Молодежь сбиваешь с толку. Поменьше бы читал на ночь Жюля Верна.

— Ладно, ладно.

— Не тот уже возраст, Борис.

— Возраст? При чем тут возраст? Я читаю и перечитываю то, что мне нравится. Жюль Верн меня освежает.

Зазвонил телефон. Привалов снял трубку.