Внутри женщины - Тамрико Шоли

Я крепче сжала ладонь Жени. Замечать в действиях людей улыбку Бога – дар ангелов.

– Поздравляю.

– Да ладно. Дальше было два диких года. Они отправили меня в другой город лечиться. Вытрясли все свои карманы, продали машину, мне кажется, даже банк ограбили, – она впервые за встречу улыбнулась.

– Никогда не знаешь, что тебе поможет спастись. Я долго не могла бросить курить. Все случилось после того, как я за шесть часов поднялась на крутую гору с тяжелым рюкзаком на спине. Стоя над облаками, почти в птичьем полете, я поняла, что смогу все. И бросить курить – тем более. А ты?

– А меня спасла мама. Она приходила каждый день. Да, она переехала вместе со мной. Она приносила с собой мои детские фотографии, строила планы, выбирала институт – я ведь так никуда и не поступила. Она все говорила, я в это время аморфно сидела в кресле и смотрела, а она держала меня за руку, – Женя взглядом указала на наши сложенные одна в одну ладони. – Нет ничего важнее в мире, чем найти человека, который будет держать тебя за руку, даже если ты будешь облит дерьмом. И нет ничего важнее в мире, чем научиться держать за руку тех, кто тебе дорог.

В зале играла музыка, мы едва заметно плакали.

– Я не буду тебе рассказывать, как я лечилась. Это противно, больно. С кучей лекарств, криков «я тебя ненавижу» и «я хочу умереть», слюной, текущей изо рта, и постоянной температурой. Если ты будешь писать про это, просто напиши, что это возможно. В любом аду есть запасной выход.

– Хорошо, так и напишу, – пообещала я. – А что дальше?

– Пять лет я принимала наркотики, почти четыре – лечилась. И продолжаю это делать, потому что всегда есть риск. Бывших наркоманов не бывает, это воспоминание с тобой навсегда. Сейчас мне двадцать четыре. Я учусь на менеджера по туризму, у меня есть собака и, возможно, однажды будет любимый мужчина, рядом с которым я смогу стать еще лучше.

За окном снова было солнце. Сентябрьское, оно уже не обжигало, но дарило надежду на свет. Самое темное время суток – перед рассветом. Это все, что нам нужно знать, когда очень больно.

Глава 3

Ганди

Кристина получилась в моей жизни случайно. Несколько лет назад я проводила все свои субботы в интернатах и детских домах – вместе с друзьями мы отвозили туда поцелуи и гуманитарную помощь. Кристина тоже была неравнодушна к благим делам, но по сравнению со мной находилась на семьдесят седьмом левеле этого мастерства. Об этом она и собиралась рассказать мне: как обычная девушка может стать матерью Терезой.

Досье

Имя: Кристина

Возраст: 27 лет

Профессия: юрист

Семейное положение: в отношениях

Материальное положение: среднее

Жилищные условия: съемная квартира

Дополнительные бонусы: умение ценить чужую улыбку

– Привет, моя личная Ганди, – я обняла Кристину.

– Я тебя прошу, не называй меня так. Тем более, что Ганди был больше политиком, исповедующим практику ненасилия и любви к миру, а я лишь точечно помогаю тем, кто в этом нуждается. Я даже не состою ни в какой организации. Мои масштабы очень малы.

– Ирэна Сендлер[6] тоже так начинала. А в итоге смогла вывезти из Варшавского гетто около 3000 тысяч детей.

– Слушай, Тамрико, ну мне льстит, конечно, что ты считаешь меня кем-то подобным, но сейчас я развею твои восхищения в пух и прах. Ведь все началось с того, что из-за меня погиб человек.

– Отлично.

Я иронично улыбнулась. Я сама выбрала себе такую жизнь, и люди ответили мне взаимностью. После выхода первой книги с циклом мужских интимных интервью окружающие с еще большим доверием рассказывали мне о том, сколько смертей и возрождений было в их прошлом.

В воздухе висела октябрьская осень. Пару часов назад прошел дождь, и оттого деревья дышали на нас особенно откровенно. В коричневом пальто и красных ботильонах я встретилась с Кристиной в парке. Мы взяли термос с чаем и укрылись в одной из достаточно сухих беседок.

– Все шутишь, – Кристина налила нам чай в плотные пластиковые стаканчики.

– Это мое единственное оружие против… да против всего, в принципе. Когда случилась эта история?

– Четыре года назад. Я возвращалась домой после работы. У нас довольно тихий двор, без скамеек возле подъездов, поэтому часто там мало людей. Я думала про договора, которые мне нужно было подготовить на следующий день. Так что ночь мне предстояла бессонная. Правда, я тогда не подозревала, что совершенно по другому поводу.

Чай успел настояться и был на удивление вкусным. В нем сильно читался бергамот, который мне так нравился. Вокруг нас не было ни души, и я легко оказалась в прошлом Кристины.

– Уже у самого дома я заметила мужчину. Он шел с противоположной стороны в мою сторону. В черной куртке и джинсах. Ничего в нем не было необычного. Случайный прохожий. И только почти поравнявшись со мной, он внезапно остановился. Я не обратила на это никакого внимания. А он… он сначала застыл, а потом сделал два больших шага по направлению ко мне. Я обернулась. Он молчал, но его глаза… – Кристина поставила стаканчик на скамейку. – Его брови сошлись на переносице, а глаза так пристально смотрели на меня. Никогда прежде я не видела такого взгляда. Он приоткрыл рот, а я, испугавшись этого полоумного, странного незнакомого мужчину, быстро забежала в свой подъезд. Откуда мне было знать, что я была последней, кого видел этот мужчина.

– Нас с детства приучали не разговаривать с незнакомыми. Это наша ментальная привычка – убегать от людей.

– К сожалению, да. – Кристина была красивой девушкой. С «гулькой» русых волос на затылке, густыми бровями и яркими зелеными глазами. Впрочем, может ли казаться некрасивым человек, которого в действительности заботит жизнь других людей? – Я пришла домой, разулась и занялась своими делами. Спустя какое-то время, наверное, полчаса или час, я зачем-то выглянула в окно. То самое, из которого выход во двор. Этот мужчина лежал на земле, а вокруг него были какие-то люди. Человек пять. И тут я впервые подумала, что ему было плохо. Я накинула кофту и выскочила во двор. Одновременно со мной приехала и «скорая», которую вызвал кто-то из стоящих. Мужчину быстро погрузили на носилки и увезли. Сказали, что он умер и это был инсульт. Кстати, тогда тоже была осень.

Я любила осень, больше, чем саму себя. С ее влажными листьями, силуэтами пальто, звуками распахнувшегося зонта и горячим глинтвейном. Летом я не умею быть счастливой, мой год официально начинается с приходом сентября. Но у Кристины была своя, совсем не похожая на мою, осень.

– С этого все началось?

– Да, но не сразу. Милосердными ведь не рождаются, ими становятся. Потому что нам в детстве ничего не рассказывают. Ничего из того, что действительно важно. Если бы мне в детстве кто-то внушил то, что незнакомые мужчины могут не только насиловать и грабить, но и просить о помощи, этот парень, возможно, сейчас был бы жив.

Синдром закрытых дверей. Именно такой диагноз я щедро ставила практически каждому ныне живущему. Уставшие от несовершенства мира, мы превозносим себя до лика святых мучеников и запираемся в этом личном алтаре от окружающих. Каждый нововстречный автоматически маркируется как «чужой», когда это так просто – сказать чужому человеку «будьте здоровы». Но несовершенство мира, тяжелые пакеты и мантра «это не мое дело» делают нас немыми.

– Ты, наверное, запомнила его глаза.

– Да. Я потом долго не могла уснуть. Договора не писались, я думала о том, почему испугалась и не спросила, нужна ли ему помощь. Ведь это было так просто. Так просто. А в его глазах было совсем не бешенство, а страх смерти и просьба о помощи. Ему было плохо, и он не мог из-за этого говорить. Представляешь, человек умирал, а я побежала в подъезд?

Я пожала плечами.

Есть такая притча. Умер мужчина и попал на небеса. Там Бог предложил ему самому выбрать, в какую дверь заходить – рай или ад. «Но как же я смогу принять такое решение?» – «Вспоминай свою жизнь», – ответил Бог. «Пять лет назад я не спас человека, который тонул в реке. Наверное, мне в ад». – «Но этот человек должен был через год сбить на своей машине троих детей. Так что все сложилось хорошо». – «Да? Отлично! Ведь еще год назад я помог женщине донести сумки, и она успела на поезд». – «И этот поезд потом сошел с рельс, а женщина погибла». – «Господи, как же я тогда решу, куда мне идти?» – «Легко. Только судить надо не по своим поступкам, а по своим намерениям».

Комментарии излишни, ведь Бог, как всегда, прав.

– Ты до сих пор себя винишь?

– Если честно, то да. Особенно теперь, когда я понимаю, как много можно изменить, если вести себя по-другому. Если быть более внимательными.

– И как много?

Кристина улыбнулась. Похоже, я прикоснулась к ее самой любимой теме.

– На следующий день на меня накричал начальник, договора пришлось отправлять с задержкой, и я забыла про погибшего мужчину. А через несколько дней подруга предложила поехать с ней в детский дом – отвезти подарки и пообщаться с детьми. Я никогда не думала о чем-то подобном, об интернатах знала только из фильмов. Мне виделось, что там все дети голодны и бедны. Я боялась, что не выдержу этого и расплачусь. И именно поэтому решила согласиться: мне казалось, я таким вот способом искуплю свою вину перед тем мужчиной.